— Правильно, — прервал он меня, — я пошлю фургон. И не распускай язык.
Капитан открыл дверь, я увидел его серый контур в освещённом проёме, затем дверь за ним закрылась.
Очередная расправа сопровождалась воплями и криками, которые доносились снаружи. Я поднялся, выпрямляя свои больные ноги, и подошёл к двери. Всех повстанцев сгоняли на плац. Пленные почувствовали внезапное желание Гвардии как можно скорее исчезнуть отсюда и поняли, что им, наверное, придётся умереть не дождавшись подмоги, которая должна прибыть буквально в считанные часы.
Я покачал головой и вернулся к своему чтению. Ворон посмотрел на меня с выражением, которое означало, что он разделяет мою боль. А может, он посочувствовал только мне, видя моё разбитое состояние. По Ворону это особенно трудно понять.
В дверь толкнулся Одноглазый. Он подошёл и вывалил на пол целую груду бумажных свёртков, завёрнутых в промасленную кожу. Они слиплись от влаги.
— Ты был прав. Мы откопали это за её спальней.
Гоблин издал длинный, пронзительный крик, от которого веяло таким же холодом, как от крика совы в ночном лесу. Одноглазый подхватил этот крик.
В такие моменты я сомневаюсь в искренности их показной вражды.
— Он в Башне, — простонал Гоблин. — Вместе с Леди. Я вижу её его глазами… его глаза… его глаза… Темнота! О боже, темнота! Нет! О боже, нет! Нет! — его слова слились в один визг ужаса, потом он затих. — Глаз. Вижу глаз. Он смотрит прямо в меня.
Мы с Вороном обменялись хмурым взглядом и пожали плечами. Мы понятия не имели, о чём он говорит.
Гоблин заговорил опять, но таким тоном, как будто он опять стал ребёнком.
— Скажите ему, чтобы он не смотрел на меня. Скажите. Я хороший. Пусть он уйдёт.
Одноглазый уже стоял на коленях, склонившись над Гоблином.
— Всё в порядке, всё в порядке. Это только сон, всё будет хорошо.
Мы с Вороном опять переглянулись. Он обернулся и начал жестами объясняться с Душечкой.
— Посылаю её за Капитаном.
Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи следующий лист и стал читать. Холоден, как лёд, этот Ворон.
Гоблин время от времени вскрикивал, но вдруг совсем затих. Я дёрнулся к нему, но Одноглазый поднял руку, показывая, что во мне нужды нет. Гоблин закончил передачу сообщения.
Постепенно Гоблин расслабился. Выражение ужаса ушло с его лица. Оно порозовело. Я опустился перед ним на колени, нащупал сонную артерию. Сердце его билось, но медленно.
— Я удивляюсь, как он сейчас не помер, — сказал я. — Было уже когда-нибудь так плохо?
— Нет, — Одноглазый отпустил руку Гоблина, она упала на пол. — Лучше в следующий раз не заставлять его заниматься этим.
— А что, это прогрессирует?
Моё ремесло кое-где пересекается с колдовством, но редко. Я не знаю.
— Нет, но за ним надо немного присмотреть. Похоже, он поймал Ловца Душ в Башне. Я думаю, тут любой бы закачался.
— И ещё в присутствии Леди, — я глубоко вздохнул. Мне было не скрыть своего волнения. Гоблин видел Башню изнутри! И он, возможно, видел Леди! Только Десять, Которые Были Повержены, выходили из Башни живыми. Люди могли только догадываться и фантазировать, что же там внутри, а у меня был живой очевидец!
— Оставь его сейчас, Каркун. Он расскажет, когда будет в состоянии, — сказал Одноглазый твёрдо.
Они смеются над моими маленькими фантазиями, говорят мне, что я влюбился в призрак. Возможно, они и правы. Иногда мой интерес пугает меня самого. Он становится навязчивой идеей.
Я забыл о своих обязанностях по отношению к Гоблину. В какой-то момент он перестал быть для меня человеком, собратом, старым другом. Он стал источником информации. Устыдившись, я отступил к своим бумагам.
Появился озадаченный Капитан, которого решительно тащила Душечка.
— А, понятно. Он связался с ним, — Капитан изучающее посмотрел на Гоблина. — Ещё ничего не сказал? Одноглазый, растормоши-ка его.
Одноглазый начал было возражать, но потом осторожно потряс Гоблина за плечо. Тот стал медленно приходить в себя. Его сонное состояние скорее походило на транс.
— Сильно ему досталось? — спросил меня Капитан.
Я объяснил. Капитан хмыкнул.
— Фургон сейчас будет. Кто-нибудь из вас пусть начинает погрузку.
Я принялся складывать свою кипу бумаг.
— «Кто-нибудь» — это Ворон, Каркун. Ты оставайся здесь, поблизости. Гоблин не слишком здорово выглядит.
Он был прав. Гоблин опять побледнел. Дышал он часто и прерывисто.
— Шлёпни его по щеке, Одноглазый, — сказал я. — Может, он думает, что всё ещё там.
Пощёчина помогла. Гоблин открыл глаза. Они были полны страха. Он узнал Одноглазого, передёрнулся, глубоко вздохнул.,
— Я что, опять должен смотреть на всё это? — пискнул он. — После всего, что пережил? — тон, которым он всё это сказал, явно вступал в противоречие с его протестующими словами. В его голосе сквозило облегчение.
— Он в порядке, — сказал я. — Уже может трепаться.
Капитан присел на корточки. Он не торопил. Гоблин начнёт говорить, когда будет готов.
Несколько минут колдун приходил в себя и собирался с мыслями.
— Ловец Душ сказал скорее уматываться отсюда к чёртовой матери, — наконец произнёс Гоблин. — Он встретит нас по пути к Лордам.
— Всё?
Большего никогда и не было, но Капитан всё равно продолжает надеяться на что-то ещё. Похоже, эта игра не стоит свеч, когда видишь, что приходится переносить Гоблину.
Я пристально смотрел на него. Дьявольское искушение. Гоблин поднял на меня глаза.
— Потом, Каркун. Дай мне навести порядок у себя в голове.
Я кивнул.
— Немного лекарственного отвара оживит тебя, — сказал я.
— О, нет. Мне не нужна эта крысиная моча, которую готовит Одноглазый.
— Это моё собственное варево.
Я отмерил дозу побольше, отдал Одноглазому, закрыл свою сумку и вернулся к бумагам. Снаружи послышалось, как поскрипывая подъехал фургон.
Вынося первую партию бумаг, я заметил, что люди на плацу ожидают последнего удара. Капитан не терял понапрасну времени. Он хотел, чтобы к тому моменту, как Шелест вернётся сюда, между нами уже лежало бы достаточное количество миль.
Я не мог с ним не согласиться. Репутация у генеральши весьма зловещая.
Пока мы не тронулись в путь, мне так и не удалось заняться теми бумажными свёртками, обёрнутыми в ткань. Я уселся рядом с возницей и взялся за первый свёрток, тщетно пытаясь не обращать внимания на дикую тряску. Просмотрев всё дважды, я понял, что это только добавляет мне головной боли.
Настоящая дилемма. Следует ли мне рассказать Капитану о том, что я узнал? Рассказать ли это Одноглазому или Ворону? Это заинтересует всех. Или оставить всё только для Ловца Душ? Он, без сомнения, предпочёл бы именно такой вариант. Основной вопрос состоял в том, имела ли эта информация отношение к моему долгу перед Гвардией? Я нуждался в совете.
