В таком положении она едва касалась пола пальцами ног. Ее ноги оставались босыми, а в остальном на ней был положенный невесте подвенечный наряд, и голову венчал миртовый венок.
Каменея от ужаса, смотрела она, как к ней медленно приближается, свиваясь в кольца и извиваясь по заваленному трупами полу, оставляя за собой шлейф отвратительной слизи, непрерывно вопящее мерзкое создание. Его белое с лиловым отливом тело источало мертвенный свет, кроме которого ничто не нарушало безраздельного торжества мрака и смерти в этом скорбном месте. И это гнусное чудовище было когда-то властителем Нидхеггом.
Ялна стала бешено рваться, сотрясая оковы. Голова ее металась из стороны в сторону, вздыбливая волосы, глаза дико вращались в орбитах. Смертельный ужас вырывал из ее груди стоны, один громче другого, пока чудовище не добралось до нее и не обвило своим огромным раздутым хвостом. Затем две тонкие конечности, напоминавшие человеческие руки, пробились сквозь покрывавшую его кожу липкую слизь и начали снимать с нее брачный наряд.
Стоны Ялны сменились воплями отчаяния. Она напрягала силы, но едва могла пошевелиться, а Нидхегг тем временем продолжал медленно раздевать свою невесту.
Внезапно в голове ее явственно зазвучал голос Локита:
«Сначала он закрепит ваш брак, соединившись с тобой, а потом подвергнет тебя таким пыткам, которых ты себе и вообразить не можешь. Он считает, что ты сильно постаралась для того, чтобы он превратился в ту тварь, что ты сейчас видишь».
Чудовищный слизняк сорвал с нее остатки одежды и, обняв своими мертвенно-холодными щупальцами, прижался к ней осклизлым лоснящимся телом.
Ялна кричала и кричала, и ее крики сливались с воплями монстра. Вдруг из его тела появились другие отростки. Обвиваясь вокруг нее, они теснее прижимали ее к гладкой твари. Один из выростов стал проталкиваться к ней в рот, а другой медленно поднимался, ощупывая бедра.
«Ты еще не передумала?» — мысленно спросил ее Локит.
Ее рот, когда она собиралась сказать «да», как кляп закупорил источающий тошнотворную жижу отросток. Но Локит уловил отразившийся в мыслях ее пронизанный ужасом вопль — признание поражения и злорадно расхохотался.
«Так ты признаешь себя моей рабыней?» — нарочито затягивая ее мучения, спросил он.
«Будь ты проклят! Да! Не позволяй ему… Нет! Останови его! Я сделаю все, что ты захочешь! Все! О, прошу тебя! Останови его! Прошу!»
— Прошу! — Она услышала свой сдавленный крик.
Женщина снова оказалась в конюшне, но теперь у ног Локита: обнаженная и без оков. Рыдания разорвали ей грудь: она закрыла лицо руками.
— А сейчас, — он, усмехаясь, смотрел на нее сверху вниз, — умоляй меня превратить тебя в свою кричащую рабыню, и торопись, иначе я отошлю тебя назад в объятия Нидхегга.
Ялна взглянула на него сквозь поток слез. Мертвенный запах исходил от ее загаженного слизью тела. Ее мутило от омерзительного сладковатого привкуса тлена во рту.
Внезапно подчиняясь порыву, не сознавая до конца что делает она метнулась к кинжалу, висевшему в ножнах на поясе Локита. Правой рукой она с быстротой молнии выхватила оружие, а левой обхватила его ноги, с силой рванула и опрокинула.
Он с прокятиями рухнул на пол. Ялна ударила кинжалом, метя Локиту в горло. Его спасла сверхъестественная ловкость. Он перехватил ее руку, когда острие кинжала уже коснулось его горла, и поспешно произнес волшебное слово.
Ялна скорчилась от боли. Кинжал выпал из ее внезапно окаменевших пальцев.
Локит поднялся и ударом ноги отшвырнул ее к стенке стоила.
— Очевидно, — начал он, злобно сверкая глазами на рыдающую скрючившуюся от боли Ялну, — тебе следует подольше побыть с твоим неотразимым женихом. Намного дольше. Молодоженам надо дать больше времени побыть наедине. Ты согласна со мной, рабыня?
Несколько мгновений спустя Ялна снова оказалась в ледяных объятиях Нидхегга, и она кричала так долго, насколько хватило сил.
Торг Рваное Ухо отчаянно ругаясь, осадил коня. На снегу перед ним лежали бездыханные тела всех, за исключением двоих, воинов, посланных им вдогонку за Вельгерт, Торфинном и их детьми.
Он внимательно присмотрелся к следам, уходившим в сторону от трупов.
— Те двое, что уцелели, должно быть, преследуют их пешими, — сказал он сопровождавшим его шести воинам и пришпорил коня.
Следы уводили все дальше и дальше в лес, но вот впереди у дальнего края обширной поляны Торг заметил отблеск света на металле клинков; и две фигуры в черном, распростершиеся на красном от крови снегу.
С проклятиями он во весь опор поскакал через поляну впереди своего отряда.
Раздался тонкий свист, и что-то пронеслось над его головой. Один из воинов с криком упал с седла: горло его пронзила стрела.
— Засада! — гаркнул Торг, натягивая поводья. И в этот же момент еще один воин вскрикнул и упал, сраженный стрелой.
Дернув поводья, Торг развернул коня и понесся через поляну назад. Снова раздался крик: за Торгом следовало только трое всадников.
«Еще немного, — думал Торг, напряженно глядя на приближающиеся деревья, — и мы сможем обойти их по лесу, а там стрелы нам уже не страшны. И мы…»
Солнце блеснуло на металле за мгновение до того, как копье, вылетевшее из-за деревьев, казавшихся Торгу спасительным рубежом, пробило черную кольчугу и глубоко вонзилось ему в грудь.
Он успел только слабо охнуть и свалился с седла.
Трое уцелевших воинов, прижавшись к гривам коней, сжимая мечи, мчались вперед.
Торфинн ждал до последней секунды, затем одним прыжком выскочил из засады и полоснул мечом по ногам коня. Всадник кубарем покатился по снегу.
Из-за деревьев молнией вылетела Тора и по рукоятку вонзила свой кинжал в горло поверженного врага. В это время отец подрубил вторую лошадь и рассек мечом шею упавшего воина.
Третий и последний всадник живой и невредимый ускакал в лес.
— Кровь Тора! — зло бросил Торфинн. — Я надеялся покончить со всеми. Теперь он вернется в лагерь и…
Он не успел договорить. Откуда ни возьмись, громадный серый волк выскочил из-за деревьев и прыгнул на всадника, сбив его на землю могучим ударом. Последний воин из отряда Торга пронзительно крикнул, когда зверь сомкнул на его горле свои мощные клыки. Мгновение спустя его крики затихли, и снег оросил красный фонтан, хлынувший из растерзанной глотки. Волк поднял окровавленную морду, его огромные лапы стояли на еще дергавшемся в предсмертных судорогах теле. Он рыкнул, пристально глядя на Торфинна и Тору.
— Тора, — Торфинн старался говорить спокойно, зная, что звери нападают на тех, кто показывает им свой страх, — встань за мной, — скомандовал он, не сводя глаз с волка. Он жалел, что не может дотянуться до копья, которым пронзил Торга.
