– «Я… Доверяю…» – тихонько шепнула я.
– «Тогда почему ты ничего не рассказываешь мне о том, что тебя беспокоит? Почему вздрагиваешь каждый раз, когда…» – запнувшись, пегас долгое время молчал, не выпуская мою голову из своих копыт – «Это из-за того, что произошло в замке?».
Я зажмурилась.
– «Что-то случилось в замке Ириса? Что-то плохое?».
Вздрогнув, я попыталась вырваться, но ноги пегаса держали крепко.
– «Что-то, в чем ты не хочешь признаваться даже мне?!».
– «ДА, ДА, ДА!» – дальше молчать уже не было смысла. Они догадались, они догадались обо всем. Содрогаясь, я рассказала ему все. О холодной камере. О странном полусне, похожем на наркотическое опьянение. О холодных, раскачивающихся стенах камеры и скрипучей двери, за которой лежал лишь темный провал. О полосатой фигуре, прижимающей к полу мое слабо сопротивляющееся тельце. О выворачивающей боли и тяжести чужого тела на моей спине. О рывках, мотавших меня по всей камере, пока я не упиралась головой в стену. И о многом другом, о чем я столь долго приказывала себе забыть.
– «Прости, прости меня. Я думала, все будет хорошо» – всхлипывала я, лежа в объятьях любимого, уже в который раз не найдя ничего лучше, как позорно разреветься на его груди – «Меня уже совсем не беспокоят эти кошмары, но каждый раз, когда я чувствую, как кто-то… Ну зачем, зачем вы мучаете меня, заставляя все это вспоминать?».
– «Ш-ш-ш, все хорошо. Я лишь хочу помочь тебе, понимаешь?» – копыто пегаса мягко гладило меня по голове, пока мое тельце не выплакалось, перестав вздрагивать и хлюпать носом – «Это был кошмар, всего лишь кошмар».
– «Правда?» – приоткрыв заплаканные глаза, я с надеждой уставилась на лежащего подо мной пегаса – «Ты тоже так думаешь?».
– «Конечно. Я в этом абсолютно уверен» – твердо сказал Графит, уверенно глядя в мои глаза – «Ведь ты же не понесла жеребенка с той ночи, ведь так? И твоя сестра, она же известный специалист, причем не только в Клаудсдейле, но и наверное, по всей Эквестрии – что сказала тебе она?».
– «Она назвала это посттравматическим стрессовым расстройством» – немного успокоившись, я вновь уткнулась носом в мягкую черную шерсть – «Но как я могу ей верить, если не верю даже сама себе?».
– «Вот видишь – даже осматривавший тебя врач сказала тебе то же самое. Значит, тебе нужно больше доверять своим друзьям. Вот, например, мне ты доверяешь?» – дождавшись моего кивка и ухмыльнувшись какой-то пришедшей ему в голову мысли, пегас перевернулся в кровати, в два счета скатывая нас с нее. Не успев даже пискнуть, я оказалась на широкой, черной спине любимого, бодро трусившего куда-то вдаль, по широкому коридору дворца.
– «А раз ты мне доверяешь, то я думаю, я знаю, что тебе сейчас нужнее всего».
– «Ванна? Серьезно?».
– «Погоди судить, пока не попробовала!».
Наша пробежка по коридорам дворца, залитым светом заходящего солнца, закончилась возле здоровенной двустворчатой двери, весь путь до которой я проделала практически верхом, трясясь поперек спины бодро скачущего пегаса.
– «Термы свободны?» – охраняющий дверь гвардеец только и смог, что кивнуть, вытаращив на нас глаза, пока мой благоверный открывал тяжелую деревянную створку – «Отличненько. Что еще?».
– «Но вместе не поло…».
– «Она со мной» – заговорщицки прошептал Графит белому единорогу, вознамерившемуся было протестовать против такого вопиющего нарушения этикета пребывания во дворце – «Боевой трофей!».
– «Когда мы вернемся, тебе придется очень быстро придумать какое-нибудь объяснение тому, что я только что услышала» – угрожающим тоном проговорила я, изо всех сил борясь с подавленным настроением, в котором пребывала после признания, сделанного несколько минут назад. Это было отвратительное ощущение, словно мне пришлось совершить что-то непристойное, признаваясь в мучающих меня мыслях, и я старалась, как могла, не портить настроение отчего-то повеселевшему пегасу – «Эй, ты чего?».
– «Держи это, и вот это… И это вот тоже не урони» – бормотал тем временем Графит, шарясь по большой комнате, чем-то напоминающей бельевой склад. Сверху на меня опускались какие-то тряпки, полотенца, и даже странного вида волосатая мочалка, длинной бородой повисшая у меня на шее – «Эй, Скрапс, ты какое мыло любишь?».
– «Я предпочитаю что-нибудь повкуснее» – пробубнила я, пытаясь выкарабкаться из-под горы полотенец – «И вообще, тебе не тяжело, тащить меня и всю эту кучу бель… Ух ты!».
– «Ага!» – ссадив меня на прохладную каменную скамейку, пегас просто лучился самодовольством. И было от чего.
Помещение, в котором оказалась моя обвешенная бельем тушка, напоминало громадный зал музея. Просторное, светлое помещение, выполненное в бело-розовых тонах, было украшено барельефами и лепниной, струившимися по высокому потолку. Гладкие стены были украшены белоснежным мрамором, густая сеть розоватых прожилок которого сразу напомнила мне малиновый коктейль Пинки Пай. Невысокие каменные скамейки, расставленные вдоль стен и в центре помещения, больше напоминали удобные лежанки, расставленные неизвестным умельцем вокруг неглубокого бассейна, наполненного прозрачной, чуть зеленоватой водой. Но главное было даже не это.
– «Ого! Это что – ванна?» – пораженно пропищала я, глядя на огромную купель. Глубокий чашеобразный сосуд был пристроен к одной из стен и выполнен в виде створки огромной раковины, так и манившей погрузиться в свою таинственную глубину.
– «Ну а ты как думала? Я давно хотел показать тебе это место, но не был уверен, понравится ли тебе здесь» – подхватив меня под мышки, черный пегас без малейших усилий поднял меня в воздух, чтобы через мгновение осторожно опустить в оказавшуюся теплой воду.
– «Ну как?».
– «Зд-дорово!» – довольно забулькала я, по самые уши погружаясь в теплую воду. Расслабляясь, я положила голову на удобную, словно для этого и придуманную полочку, лениво рассматривая резные каменные цветы, скрывавшие в себе краны с горячей и холодной водой, и даже не протестовала, когда пофыркивающий от удовольствия пегас прижимался к моей спине, беря с расположенной неподалеку подставки разные пузырьки и флаконы.
– «Не то, опять не то, а это вообще что-то кобылье…» – лениво прядая ушами, я слушала бухтение жениха, все больше и больше расслабляясь от успокаивающего плеска и легкого массажа воды, омывавшей мое напряженное тельце, но еще более – от негромкого голоса любимого существа, занимающегося какой-то банной алхимией в двух шагах от меня.
«А представь, что это ранее утро. Муж ходит по кухне, бормоча и заглядывая в каждую посудину в поисках забытого накануне ланчбокса[27], в то время как улыбающаяся про себя жена уже нашла и вычистила эту коробку, доверху наполнив ее сэндвичами с сеном и цветами. Пора будить детей, иначе они опоздают в школу, и супруга выпроваживает своего благоверного на работу, сунув в его седельную сумку уже уложенный завтрак и не забыв чмокнуть его на прощанье, получая в ответ полный благодарности поцелуй».
