Каталка застряла в узости среди стеклянных полувольеров-полуаквариумов и не желала никуда двигаться. Все, приехали, надо было вовремя включить каталочные сенсоры обратно...
Наверное, его теперь не просто разберут на части, а попробуют скомбинировать с "промежуточным носителем" вроде свиньи.
Свиньям-то какая радость, какие перспективы открываются...
Освинячившийся Шрагин не спасет Аню Шерман. Вочеловеченная свинья станет очередной вехой на победном пути Энгельманна и Кураева к светлому будущему, состоящему из квазилюдей-энгельманнов и полулюдей-кураевых.
Еще раз ухватить психоинтерфейсом свою конечность – это просто бесконечность какая-то – и донести ее до шланга, выходящего из автомата "искусственные легкие". Не донес.
Но тут-то Шрагин и рухнул с каталки. Из-за сотрясения он несколько минут ничего не слышал, кроме того, как булькает кровь, заполняя его нос и глотку. Похоже, это свинья с грустными профессорскими глазами как-то поучаствовала – ухватила пастью свисавшую простыню и дернула.
После жесткой посадки голова заполнилась тяжелой болью, Шрагин почувствовал движение рвоты вверх по пищеводу и едва не захлебнулся ей. Мучительно отозвались многие дотоле спящие нейроканалы. Подропрограммист тут же набросил на них петли психоинтерфейсов, сыпанул с консоли командами, реализовал сенсорные коннекторы, которые стали усиливать и фильтровать сигналы из примыкающего пространства.
Движимый программными реализациями Шрагин транслировал свою голову в другую более высокую точку, оставив на полу лужицу крови, вылившуюся из сломанного носа. Теперь выдернуть из вены капельницу, вытащить слюноотсос из рта.
Все успешнее управляя элементами телесной оболочки, Шрагин взгромоздился на карачики, и пытаясь не развалиться на отдельные детали, отработал несколько метров по горизонтали. Голова уперлась в какой-то ограничитель и не пускала дальше. Цепляясь руками за гладкую вертикаль, он встал на колени и уткнулся носом в стекло. Там размытым пятном обозначилась чья-то физиономия. Ну, так это ж его собственная, других дураков тут нет. Повязка на глазу, из-под повязки кровоподтек. Ниже носа тоже запеклась кровь, и на рубахе. Нет, это не физиономия, это харя какая-то.
А ведь мог сейчас сидеть чисто вымытый, выглаженный и обоеглазый в каком-нибудь кабачке-кнайпе на бережке Альстера и потягивать дорогое бархатное пивко. Но Сам выбрал эту муку и каку, Сам прыгнул в кровавое говно.
Его уцелевший глаз спонтанно и болезненно перефокусировался и встретил за стеклом взгляд отрезанной головы. Судя по сказкам мертвые головы дают полезные советы, но эта – совсем не сказочная.
Голова Коляна разлепила губы и, пустив струйку зеленоватой слюны, прошипела: "Лифт".
Она точно сказала "лифт". А еще она сказала "Цветок".
Лифт возле какого-то цветка. Но где этот цветок? Шрагину не по силам крутить оставшимся глазом, а поворачиваться всем телом – еще тяжелее. Да и вообще не видит он почти ничего – взгляд как будто продирается сквозь толщу мутной воды. Какой еще цветок, здесь в этом царстве мертвых не может быть никаких цветов.
Башка Коляна бредит, если вообще еще способна варить.
Или? Может быть вот это и есть цветок для Коляна, заплутавшего в энгельманновской пустыне.
Если посмотреть в левый угол помещения, то несколько разноцветных приборов расположенных вдоль линии взгляда создают впечатление цветка. Особенно если потеряна объемность зрения.
"Спасибо, старик."
"Возьми это".
Что взять? Может быть, вот этот пенал, где внутри плавает какая-то гадость?
Шрагин кое-как подхватил пенал левой рукой и пополз в сторону лифта.
Лифт – слишком шикарно сказано. Маленький грузовой подъемник, очень удобный для плавного перемещения экспонатов и препаратов, которых нельзя брать в руки, встряхивать и бултыхать. Но ехать-то все равно надо. Надо убираться с этого минус второго этажа.
Все плыло перед единственным полуслепым глазом, кнопок на пульте лифта становилось то пять, то шесть, то вообще нисколько. Вот кажется, зацепил зеленую кнопочку вызова. Надавил. Что-то происходит или нет?
Лифт пришел, распахнулась незначительная дверца. Куда поедем – на нулевой. Шрагин стал себя запихивать в ящик, где было бы просторно, пожалуй, одной только голове, да и то, если нос не слишком длинный. У Шрагина был длинный. Он как-то втиснулся, тут сработал сенсор и дверца резко сомкнулась. Что-то треснуло, осталось снаружи, на минус втором этаже, возможно воротник или прядь волос, но лифтик уже обнадеживающе двинулся в сторону нулевого.
После остановки сформулировалась очередная проблема. Дверь крохотного лифта можно было открыть только с наружнего пульта. Выпустить его отсюда мог любой, только не он сам. При этом спаситель автоматически делался погубителем.
К терзаниям душевным добавились все более непосильные муки физические. Анестетики испарялись из Шрагина, и в безбожно изогнутом теле, сломанном носе и вырванном глазе воцарялась законная боль.
Шрагин безуспешно подергался, потом попытался отключиться от своей телесной оболочки. Боль оказался теперь гораздо упорнее, чем раньше, и ему удавалось отфильтровать лишь самые крутые болевые пики.
Случайно среди собственных стонов и вздохов, он различил сигнал снаружи – с той стороны мерно приближались две ноги. Как бы изготовиться, как бы изловчиться.
Некто, пытаясь разобраться с причиной странных шорохов, открыл дверцу лифта и получил каблуком в лоб. Вот тебе наша благодарность. Повезло, удар оказался снайперским, прямо в десятку, если точнее, в пятак, хотя лицо освободителя выглядело для полуслепого Шрагина, в лучшем случае, как жирное пятно на вощеной бумаге.
Шрагин неуклюже и скрюченно вывалился из лифта прямо на полегшее тело избавителя, что несколько смягчило падение. Как выяснилось, ему удалось победить какого-то технического работника. В кармашке комбинезона у техника была нашарена связка ключей. Один явно от машины. Другой, по логике – от разместившегося на этом же этаже гаража.
Слюна капала изо рта и оставляла некрасивую дорожку вслед двигающемуся на четвереньках телу.
Около двери, ведущей в гараж, ее натекло больше всего, потому пришлось выдержать нешуточное сражение с замочной скважиной. В коленопреклоненной позе так ничего и не удалось добиться, ключ неизменно выпадал из замка, а следом валился и сам Шрагин.
Наконец он приставил себя к двери и стал медленно тянуться ввысь, только тогда и удалось овладеть замочной скважиной. Дверь распахнулась и Шрагин рухнул на бетонный пол.
Обошлось без сотрясения мозга (мозг и так уже был слабооформленным киселем), но в перечень ранений, травм и уродств добавились еще расквашенные губы. А в список достижений можно было внести значительное восстановление двигательных способностей.
