Целый день ДАДИН наблюдал за людьми и животными. Животные бродили по лугу, жевали траву, лежали на ней. Смотреть на это быстро надоело, зато было интересно наблюдать за людьми, они суетились целый день. Женщины возились на клочках земли возле домов, возле плит, вскоре к ним добавились дети. Мужчины работали в лесу. Они рубили деревья, очищали стволы от веток и сучьев, затем привязывали к готовым брёвнам животных из числа пасшихся на лугу, те тащили брёвна к реке. Так все крутились весь день.
За этот день ДАДИН узнал много полезного, он понимал язык, на котором говорили эти люди, узнал об их жизни, а главное выяснил, что на своих лодках эти люди переправляются через реку в город, стоящий на противоположном берегу. Именно туда они отвозили свой товар, свои изделия. Опустившиеся сумерки прервали его знакомство с жизнью этих людей. Вернувшись на место своей ночёвки, он устроился на ночь. Утром с рассветом отправился в обратный путь к замку. К вечеру был на месте. После увиденной жизни поселения, унылый замок был ещё более противен, а жизнь в нём вызывала раздражение. Теперь ДАДИН периодически отправлялся к поселению, наблюдал за жизнью людей, слушал их разговоры. Это помогало ему адаптироваться к людям, узнать особенности их жизни, привыкнуть к тому, что вокруг живые тела, а не прозрачные матрицы разума. Так он готовился уйти в мир жизни, мир людей, обладающих живой плотью.
Но уйти он хотел не сам. ЗАРИКУ он давно считал своей собственностью. В замке только они были молодыми людьми, их было двое и по установившемуся образу жизни обладающих плотью обитателей замка, они должны были жить вместе, семьёй. Но ЗАРИКА этому противилась. Она одаривала его презрительным взглядом, в ответ на его попытки сблизиться с ней. ДАДИН надеялся, что это пройдёт, но она не сдавалась, избегала встреч с ним. А последнее время начала уходить из замка, отсутствуя по несколько дней. Это злило ДАДИНА, его обожание девушки отступало, уходило, а взамен этих чувств, в его разуме поселялась ненависть. Дошло до того, что он решил испытать на ней действие своих снадобий, но ЗАРИКЕ повезло! Именно в этот момент она исчезла, встретившись с ОРАТОМ. Свою ненависть ДАДИН обратил на матрицы разума.
Руки ему развязала смерть ФАДИЯ. После своего очередного трёх дневного отсутствия, вернувшись в замок ДАДИН зашёл в лабораторию. Тело ФАДИЯ лежало на полу, возле скамьи, на которой он иногда отдыхал, а его матрица разума спорила с другими матрицами столпившимся у стола с пробирками. ДАДИН вытащил тело и бросил его в подвал, хоронить его он не собирался.
Осуществить свою месть ДАДИНУ никто не мешал. Как это сделать он уже придумал, откладывать не стал. В имеющееся снадобье, принимаемое матрицами разума для материализации, добавил несколько компонентов и объявил, что нашёл новый состав снадобья. По его словам, принимать его можно было чаще, чем раз в год и его действие длилось три месяца. Матрицы разума не ожидали никакого подвоха от своего потомка. Первыми снадобье опробовали "одержимые". Действительно материализация была более устойчивой и плотной, они подтвердили слова ДАДИНА, последователей их хватало, тем более что свежая матрица разума ФАДИЯ тоже материализовалась. Радость длилась недолго, через три дня первые из принявших снадобье матриц разума аннигилировались с громким хлопком. Гибнущий разум выбрасывал в окружающее пространство сгусток боли, его удар ощущала каждая матрица разума. От болевого шока она глохла, слепла, теряла ориентацию. ДАДИН отложил свой уход с замка на пол декады, чтобы полюбоваться этим зрелищем и уничтожить всех предков ЗАРИКИ. Это была его месть строптивой девушки, куда-то исчезнувшей. ДАДИН надеялся, что она исчезла навсегда. Утолив свою жажду мести, он начал сборы в дорогу. Для начала прошёлся по пустым комнатам и собрал валявшиеся там драгоценности. Кольца, цепочки, колье, браслеты, он разложил по двум мешочкам из прочной ткани, похожей по составу на ткань его плаща. Одно самое простое колечко и две цепочки, он положил в свою поясную сумку. Аккуратно запакованные рукописи, книги, отобранные им, не забыл и блюдо жреца Тьмы. Всё это уложил в заплечный мешок. Надев его на плечо, плотно поев питательной массы, он покинул замок. Шёл прочь, не оглядывалась, сожаления прожитая жизнь не вызывала, он бежал от неё. Короткую дорогу к поселению лесорубов, он нашёл давно. Через два часа после полудня ДАДИН стоял на лугу, где паслись животные. До этого момента в лесу, в дупле старого, приметного дерева он спрятал свёрток с книгами, свитками, блюдом и пузырьками с зельями, а под ним закопал больший мешочек с драгоценностями. Меньший мешочек остался в его мешке. Сейчас он стоял на лугу, мучимый сомнениями. Идти в новую неведомую жизнь было страшно, но путь назад был отрезан. Возвращаться в разрушенный замок и жить в одиночестве? Ему не хотелось, решившись, ДАДИН направился к избам, возле которых суетились женщины и дети. Мужчины работали в лесу, распорядок дня жизни поселения не менялся долгие годы.
Пришельца встретили настороженно. Его необычная одежда привлекла внимание женщин и детей, но они старались скрыть свой интерес, угрозы незнакомец не представлял. Питательная смесь поддерживала работу организма, но питаясь ей набрать мышечной массы? Было невозможно. Выглядел он как обычный подросток 13–14 лет, худобу тела скрывал плащ, но открытое лицо позволяло это видеть. Даже для женщин такой заморыш был не опасен, они это видели и понимали. Никем не остановленный, ДАДИН прошёл к причалу, встав на нём, он зачарованно смотрел на город, расположенный на другом берегу реки и представлял, как войдёт в него, как начнётся его новая жизнь. Для него это был большой город, полный людей. Он не знал, что на том берегу реки расположился малюсенький городишка, выросший вокруг поместья местного "высокородного" из небольшого поселения земледельцев, когда-то осевших на этой земле. Судоходство по реке разрасталось, на этих пристанях ремонтировали суда, меняли гребцов. Городок не служил перевалочным пунктом товаров, большие дороги не проходили через него, поэтому он и был невелик, но ДАДИН этого не знал, он просто ждал встречи со своей мечтой. До неё было рукой подать, ждать не очень хотелось, но это от него не зависело, вот с этим и нужно было смириться.
Раздавшиеся по брёвнам причала тяжёлые шаги, вырвали его из мира грёз, он обернулся. На причал взошёл крепкий старик, в просторной рубашке, подвязанной поясом, широких штанах, заправленных в грубые тяжёлые сапоги, остановившись перед ДАДИНОМ, он окинул его взглядом и спросил:
— Что привело тебя к нам? Это поселение моего рода. Ты ещё юн и на путешественника не тянешь. Кто ты и откуда?
