Я теперь Феликс? Переход получился резким и немного меня задел, но, боковым зрением следя за массивной фигурой Шрама, я решил: промолчать в такой ситуации куда разумнее, чем вставать на дыбы.
– Ну-у, не жалуюсь…
Будто услышав от меня какую-то глубокую истину, Лукаш согласно закивал.
– В самом деле! Жалуйся не жалуйся, слушать все равно никто не станет. Так что где смысл? Где смысл?
Замолчав, Дамджон поднял голову: к нашему столику шла женщина. Или, точнее, девушка на вид лет семнадцати. Блестящие каштановые волосы собраны в длинный, до середины спины хвост. Лицо, конечно, красивое: высокие скулы, темные глаза, губы чувственно полные и кроваво-алые, а кожа бледная, за исключением щедро нарумяненных щек. Да, лицо красивое, но пустое: яркий макияж лишь подчеркивал бессмысленность его выражения, так же, как откровенный костюм – по-детски плоскую грудь. Карие глаза от нескольких слоев туши и подводки казались почти черными и, скорее, унылыми, чем одухотворенными. Похоже, девушке не очень по душе нынешняя работа.
– Роза, пожалуйста, виски с содовой! – попросил Дамджон. Брошенный на девушку взгляд был слишком беглым, чтобы нести какое-то дополнительное значение. – А тебе, Феликс?
– То же самое.
Роза собралась уходить, когда Лукаш легонько коснулся ее запястья кончиком указательного пальца. Этого оказалось вполне достаточно: она обернулась и, словно ожидая дальнейших указаний, вопросительно взглянула на хозяина.
– Видишь, Роза, сегодня у нас очень важный гость, – полушутя начал он. – Мистер Феликс Кастор. Если никогда не слышала это имя, поясню: он крупный специалист по привидениям. В смысле, по изгнанию призраков. Этакий Фантомас для фантомов!
Розин взгляд метнулся в мою сторону, хотя лицо осталось непроницаемым, как маска. Дамджон тоже повернулся, будто нелепую шутку отмочил исключительно ради меня. Нет, реагировать нельзя, тем более, видит Бог, поощрять странного типа совершенно не хотелось.
– Когда мы всласть поболтаем, Феликс поднимется на второй этаж и тщательно проверит комнаты. – Сделав многозначительную паузу, смысла и значения которой я не понял, Лукаш продолжил: – Пожалуйста, скажи девочкам, чтобы попами не вертели. Видишь ли, Феликс – любитель анала.
Хозяин убрал палец, Роза ушла, ни разу не оглянувшись, и он полностью сосредоточился на мне, хотя, если честно, создавалось впечатление, что именно за мной следил с самого начала.
– Ты уже, наверное, понял: мне нужно очистить заведение. Поможешь? Истребишь заразу, замажешь и забьешь все щели, чтобы никто не выползал и не пугал девушек во время работы?
Я решил прикинуться идиотом. Просто так, а еще потому, что люблю, когда клиенты четко объясняют, что им нужно и зачем.
– Вы имеете в виду тараканов или…
– Умоляю тебя! – Короткая плотная рука Дамджона полоснула воздух, и между нами повисло своеобразное тире. – Я имею в виду призраков, Феликс, призраков! Тараканов я умею давить без посторонней помощи и указаний.
– Мистер Дамджон, а почему вы думаете, что здесь обитают призраки? – внезапно вспомнив о такте, спросил я.
Лукаш неодобрительно поморщился. Танцующая на сцене девушка сползла с шеста. Поза получилась препикантная: сидит на попе с широко разведенными ногами. Нестройные аплодисменты заставили нас на секунду замолчать.
– О том, что думаю я, лучше не говорить, – заявил Дамджон, когда аплодисменты стихли и девушка ушла. Неизвестно зачем, с потолка на сцену сполз телевизор, на экране которого замелькали анонсы футбольного матча. – Женщины – создания чувствительные; шевельнется занавеска, булькнет в трубе вода, а они думают: все, сигнал из потустороннего мира. – Дамджон щелкнул по корешку книги и на секунду нахмурился, будто озвучил лишь часть своей мысли. – Я, сколько себя помню, подобных сообщений не получал ни разу. А даже если бы получал, реагировал бы немного иначе и вряд ли испугался бы мстительного призрака. Если человек имеет против меня зуб, в моих личных интересах видеть его мертвым, а не живым. Это прежде всего вопрос удобства… – Взгляд Дамджона получился торжественно-серьезным. С такими бровями легко быть и серьезным, и торжественным.
– Да, удобства… – эхом повторил я, чувствуя себя полным дураком и, как следствие, раздраженным и обиженным.
Роза принесла виски с содовой и поставила перед нами на стол. Я рассматривал ее с некоторым интересом, но на этот раз девушка не отрывала глаз с подноса и, едва подав напитки, ушла. Худенькая, а попка и правда высший класс. Однако тип явно не мой: «Представь меня в школьной форме» с полуоборота не заводит.
Я поднес стакан ко рту: односолодовый виски, притом очень хороший. Эх, надо было без содовой!
– Значит, вы хотите, чтобы я проверил здание на наличие призраков, полтергейстов и других демонических Существ?
– Да.
– Потому что они не нравятся девушкам?
– Снова да.
– Как же они мирятся с присутствием Шрама? – спросил я, показывая большим пальцем в сторону великана, стоявшего позади меня неподвижно, словно королевский гвардеец у Букингемского дворца.
Дамджон изобразил удивленную невинность:
– Шрам? Феликс, ты думаешь, что Шрам – призрак? По-моему, вид у него более чем материальный!
Похоже, Лукаш хочет услышать от меня то, что сам уже знает. Ладно…
– Шрам – луп-гару, когда-то таких называли волками-оборотнями, хотя сомневаюсь, что «звериная» часть Шрама – волк. Судя по размеру, в нем, скорее, живет бык. – Я глотнул виски. Если ходячий шкаф обидится, и мне проломят череп, пусть хоть этот божественный напиток не пропадет. – Дело в том, что человеческий дух вселяется в тело животного и, словно новый жилец, начинает перепланировку: меняет его по подобию своего предыдущего тела. Дух сбрасывает шерсть, перемещает мышечные группы, и зверь становится похож на человека.
Первым это явление описал французский ученый Николя Давид, поэтому специалисты и используют французский термин. Вопрос о том, как долго можно сохранять человеческий облик, до сих пор открыт – многое зависит от воли духа, ведь подавленный дух животного нет-нет да заявляет свои права. В период, когда старая луна исчезает, а новая еще не успевает народиться, зверь сильнее всего. Однажды увидев перерождение луп-гару, забыть его просто невозможно. Сколько ни пытайся – ничего не выйдет.
Дамджон жадно ловил каждое слово, и примерно на середине своего маленького выступления я понял: Шрам – нечто. вроде тестового задания или пробной планки. Что ж, планку я взял и теперь сидел на травке в ожидании приза.
Явно довольный, Дамджон улыбнулся и кивнул:
