на ее хорошей стороне и обрати внимание: тебе нужно узнать то, чему она учит.
Они подошли к дому настоятельницы, где на ступеньках спал ее кот, Малкин. Настоятельница Стекло остановилась:
— Ты всегда можешь высказать мне все, что думаешь, Нона, но тебе будет легче с Сестрой Колесо и другими, если тебя накажут за неуважение к должности, которую я представляю. Сегодня ты проведешь час в созерцании у провала вместо того, чтобы присоединиться к своему классу за вечерней трапезой.
— Да, настоятельница. — Нона съела за два дня еды на целую неделю: она могла пропустить ужин и даже не заметить этого. Она и раньше знала, что такое голод. Настоящий голод.
Какая-то фигура бежала к ним, пересекая участок плато между собором и лесом колонн. Настоятельница уставилась на приближающуюся монахиню.
— Тебе нужно выучить то, чему учит Госпожа Дух. Как только ты это усвоишь, ты сумеешь выработать собственное понимание веры. Сможешь упорядочить и расставить приоритеты догматов веры по своему усмотрению, как и все мы. Но сначала ты должна узнать, что они оз... — она растерянно замолчала, когда бегунья приблизилась, хлопая рукавами и юбками, и остановилась перед ними.
— Сестра Кремень? — Настоятельница Стекло склонила голову набок.
Бледная монахиня склонила голову, по-видимому, нисколько не обеспокоенная долгим бегом:
— Приближаются гости, настоятельница. Судья верховного суда и девять вооруженных мужчин.
— Любопытно. — Настоятельница поджала губы. — Не по Дороге Безмятежности, ни по Виноградной Лестнице, иначе бы нас бы предупредили. Сестра Дуб все еще патрулирует Дорогу Повозок?
Сестра Кремень кивнула.
— Значит, наши гости либо прилетели сюда на спинах орлов, либо совершили очень долгую прогулку, чтобы попасть к нам без предупреждения...
— Орлов? — спросила Нона.
— Это шутка, дорогая. — Настоятельница нахмурилась и посмотрела на сестру Кремень. — Когда они прибудут?
— Через несколько минут.
— М-да. — Настоятельница Стекло с некоторым трудом опустилась на ступеньки своей официальной резиденции. — Принеси, пожалуйста, мой посох, Нона. Прямо за входной дверью. Она открыта.
Нона быстро поднялась по ступенькам и толкнула обшитую панелями дверь в полутемный коридор, выложенный черно-белой плиткой. Ее шаги эхом отдавались в сводчатом пространстве над ней. Чуть поодаль у стены стояла стойка с пятью одинаковыми посохами, увесистыми шестами, окованными железными обручами, верхняя часть которых извивалась, как пастуший посох, плоская спираль была покрыта пластинками очень тонкого чеканного золота, на каждой из которых были выгравированы сцены из книги Предка. Она взяла первый, удивившись его весу, и поспешила обратно к настоятельнице.
— Спасибо. — Настоятельница Стекло взяла посох и похлопала по ступеньке рядом с собой. — Садись.
Нона села, и Малкин побрел прочь. Сестра Кремень ждала у подножия лестницы, ветер туго окутывал ее одеяние вокруг ее болезненно худого тела.
Вскоре они увидели, как гости пробираются между колоннами, чувствуя себя неловко среди каменного леса.
— А ты знаешь, Нона, что камень, из которого сделаны эти колонны, нигде в Коридоре не найдешь? Теперь все это подо льдом. Потеряно для нас.
Нона начала было отвечать, но тут же осеклась. Настоятельница Стекло знала, что она ничего не знает.
Приближающиеся мужчины были одеты в длинные красные плащи и нагрудники из полированной стали, их шлемы блестели и были богато украшены. Сбоку от них седовласый мужчина в толстой черной мантии ехал на огромном коне, выведенном скорее для выносливости, чем для скорости. Второй человек, тоже в черной развеваемой ветром мантии, но более тонкой, шел следом, ведя за собой мула с нагруженными седельными сумками.
К этому времени полдюжины монахинь наблюдали за происходящим из дверей собора Предка, в том числе Сестра Колесо, задержавшаяся по возвращении в класс Духа, с проволочной тростью в руке.
Девять гвардейцев выстроились перед ступенями настоятельницы Стекло, и старик спустился со своего гигантского коня. Он держался с такой уверенностью и достоинством, что посрамил бы Серого Стивена. Нона спросила себя, был ли он лордом или каким-то близким родственником императора. Толстый обруч из переплетенных золотых прядей удерживал белую гриву от падения на лицо патриция. Он посмотрел на настоятельницу из-под аккуратно подстриженных бровей, направив легкое отвращение вниз по обеим сторонам выступающего вперед угловатого носа.
— Это самые великолепные городские гвардейцы, каких я когда-либо видела, — пробормотала Настоятельница Стекло. — Я чую запах денег, и немалых.
Вперед вышел молодой человек, сжимавший в руках тяжелую книгу в черном кожаном переплете. Нона видела, как он вытаскивал ее из седельной сумки мула:
— Судья Ирвон Галамсис передает Настоятельнице монастыря Сладкого Милосердия его приветствия и поздравляет с днем рождения императора Хедрала Антсиса, четвертого этого имени.
Настоятельница Стекло наклонилась к Ноне, улыбнулась и тихо сказала.
— Почти каждый день — день рождения того или иного императора, если копнуть поглубже. — С ворчанием она поднялась на ноги, опираясь на посох. — Ирвон, как я рада снова вас видеть. Вы останетесь на ужин? Послушницы будут в восторге! У нас в гостях судья, и не просто какой-нибудь обычный, а треть Верховного суда страны!
— Я пришел за девочкой, настоятельница. Я не собираюсь задерживаться здесь надолго.
— Девочка? У нас здесь их много, Ирвон. Я обязана заботиться о них душой и телом.
— Осужденная убийца, которой вы помогли сбежать из тюрьмы Хэрритон два дня назад.
— Осужденная? — Настоятельница потерла подбородок. — Был суд? Или для нее просто купили веревку?
Судья Ирвон щелкнул пальцами, и молодой человек поднял книгу, открыл ее на странице, помеченной шелковой лентой, и прочитал монотонным голосом:
— Во время правления Судьи Мейкера, уважаемого главы Верховного суда: в пределах звука дворцовых колоколов лицо без гражданства может быть осуждено любым тюремным чиновником, проведшим на службе более трех лет, на основании показаний пяти или более свидетелей хорошей репутации. ГЛ 3417.
Золотая
