Я чувствовал, как чужая злость растекается вокруг. Загрохотали выстрелы, десятки, может сотни. Целый свинцовый дождь, направленный прямо на меня.
Боль?
Я её уже не чувствовал.
Кровь?
Она всюду.
Передо мной оказался ещё один солдат и тут же умер. Я вырвал ему сердце голыми руками, после чего набросился на его товарища, разбив тому голову о камень.
Я вдыхал чужую злость и растворялся в ней, становясь тем, чем всегда являлся, но порой забывал об этом. Перед ними уже не Дмитрий Старцев, размышляющий о том, как извиниться перед Таней, а Стремление.
ГНЕВ.
Страх? Сожаление? Жалость?
Это все не я.
Истинный я не склонен к рефлексии, а эти солдаты столкнулись с истинным мной.
Я спрыгнул со стены вниз, прямиком в главный двор. По мне к тому моменту уже открыли огонь из крупного калибра, и вот эти пули больно коцали. Действительно больно. Но злость солдат Орлова заполнила все вокруг. Злость из-за павших товарищей, из-за того, что какой-то “хагга” вторгся в их владения. Я вдыхал эти эмоции, растворял в себе и превращал в оружие.
И все же я старался сохранять хоть какие-то признаки рассудка. Дать волю буре внутри меня было просто, но вот остановиться потом гораздо сложнее.
Солдаты гибли один за другим. Одних я убивал быстро, и они даже не успевали понять, что случилось, другим доставалось вскользь, и их смерти были долгими и мучительными. К примеру, неудачно попавшемся на пути воину я переломил хребет, но это его не убило. Он так и лежал, не в силах пошевелиться, безмолвно мучаясь от боли.
Пули меня не брали. Чем больше я питался гневом, тем лучше контролировал свою силу. Теперь она не ограничивалась банальным усилением, как было прежде. Теперь я обзавелся “защитой”, покрывая тело едва заметным слоем энергии, защищающим меня от мелкого калибра. Крупный калибр пробивал эту фантомную броню, но даже так я получал гораздо меньше повреждений.
Солдаты то и дело отправляли в небо алые шашки, вспыхивающие в небесах. Видимо, просьба о подкреплении.
В порыве отчаяния, наверное, на меня попробовали наехать броневиком. И у них почти получилось. Меня чуть не снесла эта многотонная бронированная штука, но… я оказался сильнее.
Рыча словно дикий зверь, я сумел её вначале остановить, а затем швырнуть, отправив в непродолжительный полет. Броневик врезался в стену, после чего рухнул на землю, приземлившись на крышу.
— НУ, КТО СЛЕДУЮЩИЙ?! — прогрохотал я, рыча в кровавом угаре, и в следующий миг подо мной взорвалась земля. Меня отбросило назад, отчего я вдребезги разнес одну из попавшихся на пути машин, после чего мощный электрический разряд врезался в грудь, в легкую разрушая броню и выжигая внутренности.
Наконец молния исчезла, и я, облегченно выдохнув, рухнул на колено, сердито порыкивая.
Это было больно!
Маг, один из Истинных. Синий китель, надменный вид. Он приближался ко мне, подготавливая какое-то новое заклинание, а значит стоять на месте нельзя. Раздраженно фыркнув, я поднялся и прыгнул в сторону, ускользая от магического заряда колдуна. В спину ударила взрывная волна, опрокинув меня, но я использовал полученную энергию, сместил свой вес и перекатом вскочил на ноги.
Поняв, что я оказался слишком близко, Истинный остановился и отступил на полшага, одновременно делая новое движение рукой, в следующий миг с его ладони сорвалось что-то, напоминающее огненный хлыст, которым он ударил по мне. Я увернулся, а пылающий хлыст оставил на земле глубокий, полыхающий огнем “шрам”.
— А ты посильнее, чем прошлый, будешь… — оскалился я.
Все ещё удерживая кнут одной рукой, второй маг создал пульсирующий голубой шар, который швырнул в моем направлении. Почувствовав опасность, я отскочил в сторону, ускользая от шара, который взорвался, окатив меня волной лютого холода.
— Да чтоб тебя… — зарычал я, внезапно осознав, что моя нога и пару пальцев на руке превратились в хорошо промерзлую ледышку.
Но это было сущей ерундой, хуже то, что солдаты кончились. Та огромная невообразимая сила гнева была исчерпана. Моя ахиллесов пята, так сказать: чем больше вокруг меня злых людей, тем я сильнее, но когда остается лишь один, и то, в котором больше самодовольства и уверенности, чем злости, то у меня возникают проблемы. Приходится обходиться только собственной силой.
Маг сделал пас рукой, подготавливая новое заклинание, но мне все это уже надоело. Я оказался рядом с той самой машиной, в которую врезался чуть ранее, ухватился за разбитый кузов и просто швырнул его в Истинного. Тот успел лишь испуганно охнуть, прежде чем оказаться раздавленным прилетевшим транспортным средством.
— Ну, кто ещё? — крикнул я, но в ответ услышал лишь тишину. — Никого? Вообще?!
Я огляделся, но действительно никого не увидел. Лишь кровавое месиво из десятков, а может даже сотен разорванных на куски тел. Теперь, когда гнев немного спал, едва ли я чувствовал тот восторг, что был совсем недавно.
Я Стремление! Я ГНЕВ! Стремление воинов!
Я не испытываю страха, сожаления или жалости.
Я тот, кто сокрушает. Тот, кто ступает по трупам, весело хохоча.
…
Так почему мне так хреново?
Словно после жесткой попойки…
Я должен чувствовать удовлетворение от хорошей битвы, но сейчас ощущаю лишь усталость и раздражение. Человеческая часть, что осталась от Дмитрия Старцева, была в ужасе от случившегося, а божественной сущности было… все-равно. Скольких я сегодня убил? Сотню? Больше…
— Очень надеюсь, что это того стоило.
Я посмотрел по сторонам, прислушался к звукам, но ничего не услышал. Никто не спешил. Ни подкрепления людей Орлова, ни Рубцова со своими людьми.
Я коснулся своего лица, провел по нему рукой и внезапно осознал, что потерял гребаную маску.
— О, Хлад! — я огляделся по сторонам, но ничего не обнаружил. Я даже не помнил, когда её потерял. Может когда дрался, может когда ударился о машину? Может она расплавилась от молнии?
Не помню…
В любом случае её под рукой не оказалось.
— Плевать, — вздохнул я, отбрасывая ногой чью-то оторванную руку, так неудачно оказавшуюся рядом. — Надо уходить.
Но я не стал. Рубцов использовал меня, чтобы узнать, что тут скрывает Орлов, а следовательно и Беспалов.
На поверхности я ничего интересного не обнаружил. С десяток палаток, пару хлипких построек, стоянка для транспорта — всё это не то, что мне нужно, так что я решил спуститься вниз, в недра этой крепости.
Найти вход было несложно. Одну из дверей я вырвал с корнем, когда преследовал попытавшегося сбежать во время схватки солдата. Ей я его и прибил. Ступив внутрь, в мрачные коридоры, освещаемые тусклыми лампами, я прислушался, но снова ничего не услышал.
Может, где-то тут на меня устроили засаду, но не похоже. Я бы почувствовал злость с примесью страха. Последний я не мог использовать, как свое оружие, но он нет-нет, да вклинивался в поток злости, так что я частенько ощущал и его.
Первый уровень я обошел довольно быстро, несмотря на замерзшую ногу. Наморозь с неё уже ушла, но я все ещё не мог сгибать пальцы. С рукой дело обстояло хуже. В один момент я немного оступился и отломал свой мизинец… Неприятно, но не критично. Отращивать конечности на порядок сложнее, чем затягивать раны, но я это тоже умею. И все же улики оставлять не стал и, подняв утерянный палец, бросил его в карман.
Беглый осмотр первого уровня ничего не дал. По большей части тут находились казармы, нужник, столовая и прочие не слишком интересные мне помещения. Я искал что-то вроде зала совещаний с картами или роскошного кабинета, в столе которого могли храниться интересные бумаги. Но ничего даже близкого не обнаружил, так что пришлось спускаться вниз.
Дверь. Мощная, бронированная… Открывается изнутри.
Я закрутил остатки собственного гнева, направил его в Сосуд Правителя, а затем перелил результат в руку, заставив ту заискрить алыми молниями.
Удар.
Бах.
Массивная стальная дверь слетела из петель, освобождая мне проход.
