У Шариссы возникло внезапное желание вернуться в дни ее детства, когда все было много проще и честнее.
Повелитель Баракас вызвал ее к себе в тот же день, позже. Это была официальная аудиенция, что означало: Шарисса будет стоять и слушать его, а сама говорить будет только тогда, когда он ей прикажет. Ее телохранитель-ница разъяснила это ей, пока вела Шариссу в палаты Баракаса. Шарисса не обратила на ее слова никакого внимания. Она не желала менять свое поведение. Предводитель клана ожидал, что она будет непокорной, и Шарисса вовсе не собиралась его разочаровывать.
Они были почти у цели, когда высокий воин в шлеме в виде драконьей головы появился из бокового коридора и преградил им путь.
— Отсюда сопровождать госпожу Шариссу буду я. Ты можешь пока быть свободной.
— Да, господин мой Лохиван.
Ни один из них не сказал ни слова, пока телохрани-тельница Шариссы не ушла. Затем, прежде чем волшебница успела накопить достаточно горечи для основательной перепалки, Лохиван снял шлем и сказал:
— Я приношу извинения за то, что доставил тебя сюда. Я как мог пытался не втягивать тебя во все это дело, но ты была слишком упряма.
— Ты хочешь сказать, что я разглядела твое предательство!
— Слишком поздно, если ты вспомнишь. К тому же это не было предательством. Ты же знаешь, что верность клану для меня на первом месте. Я сумел убедить отца, что если мы не возьмем тебя с собой, то Дру Зери найдет меньшую поддержку, если решит последовать за нами. Ради того, чтобы выручить тебя, враады могут сплотиться; ради Темного Коня — вряд ли. Ты и твой отец представляли единственную опасность для успеха нашего плана.
Его манера была дружелюбной — как всегда, но Шарисса не верила в его искренность.
— Пытался ты помогать мне или нет, едва ли это оправдывает то, что ты помог сделать с Темным Конем! Где он? Снова и снова я спрашивала о нем повелителя Баракаса! Тот обещал позволить мне повидаться с Темным Конем — а потом отказал!
Лохиван свободной рукой чесал шею. Шарисса видела, что сыпь стремительно распространилась, кожа Лохивана была красной и сухой — почти чешуйчатой. Шарисса едва не почувствовала потребность коснуться своего собственного горла; но она знала, что дело было в повязке.
— Возникли кое-какие проблемы. — Уточнять Лохиван не стал, но продолжил речь. — Сегодня вечером обещание будет выполнено. Ты увидишь Темного Коня во время аудиенции.
— А смогу я поговорить с ним?
— Вот этого я сказать не могу. — Лохиван снова надел шлем и протянул ей руку. Шарисса подала ему свою с большой неохотой — и лишь потому, что теперь она желала аудиенции. Лохиван улыбнулся из-под шлема, но Шарисса отвернулась, предпочитая смотреть вперед. Ее спутник что-то буркнул и повел ее в зал советов клана Тезерени.
Едва они двинулись, как в коридоре появился другой воин. Лохиван напрягся, а Шарисса бессознательно сжала его руку. Тезерени, направлявшийся к ним, раскачивался, как будто он был пьян или ранен. Крови на его нагруднике и доспехах не было; на пьяного он тоже не походил.
Лохиван разъярился. Он выпустил руку Шариссы и остановился перед вновь прибывшим.
— Что с тобой такое?
— Бо-о-оль… — проскрипел Тезерени. Глаз он не поднимал. Одной рукой он обхватил собственный торс, а другой держался за стену, чтобы продвигаться по коридору. Страх Шариссы сменился сочувствием. Теперь, когда воин подошел ближе, она видела, что того терзает боль. Тезерени или не Тезерени, но он нуждался в помощи. Обеспокоенная волшебница протянула руки к воину, но Лохиван жестом запретил ей это делать.
— Оставь его. — А согбенной фигуре он скомандовал: — Встать! Не забудь, что ты — Тезерени! Боль — это мелочь!
Шарисса бросила взгляд на своего спутника, который, произнося эту фразу, выглядел почти как его отец.
— Да-а-а… да, господин мой! — Воин выпрямился, но его била дрожь. Он, однако, не смотрел на Шариссу и Лохивана, и тот, похоже, решил, что хватит муштровать страдающего воина.
— Так-то лучше! Пусть кто-нибудь присмотрит за тобой! Можешь идти! — Лохиван с властным видом отвернулся прочь, как будто воин для него больше не существовал.
— С вашего разрешения, — дрожащая фигура пошла прочь, время от времени спотыкаясь.
Шарисса следила за ним, пока воин не исчез в другом коридоре. Она резко повернулась к Лохивану.
— Этот человек буквально умирает! Он уже сейчас мог бы найти кого-нибудь, кто присмотрит за ним, — если бы ты не настоял на сохранении бравого вида!
— Я задержал его лишь ненадолго. Он — Тезерени; он приучен выносить боль. — Лохиван взял Шариссу за руку. — А теперь вперед! Баракас, повелитель Тезерени, ждет тебя!
Она позволила ему взять себя за руку, но небрежным касанием руки дала понять, что он ей глубоко отвратителен. Со времени его предательства волшебница увидела Лохивана в новом свете. Многое в его манере поведения теперь казалось вымученным — как будто настоящий Лохиван был неким существом, скрытым внутри тела, которое шло рядом с ней, существом, которое лишь играло в человека. Он с тем же успехом мог оказаться дрейком.
Они прошли еще немного и наконец достигли цели. Перед ними оказались две железные двери, украшенные драконом, или дрейком, — символом Тезерени. Когда они приблизились, часовые открыли им двери. Кто-то, находившийся внутри палаты, объявил об их прибытии.
— Госпожа Шарисса Зери! Господин Лохиван! — Шарисса задала себе вопрос, всех ли Тезерени величают «господин» или «госпожа» — или только детей Баракаса. Необъятный зал совета ее потряс.
Зал мог вместить почти весь клан — и сверх того всех чужаков, присягнувших на верность главе клана. Потолок был настолько высок, что, будь он небесного цвета, Шарисса решила бы, что над ними небо. Знамена висели повсюду — их было почти столько же, сколько Тезерени. Охрана в полном вооружении выстроилась вдоль стен — от входа до мраморного возвышения в дальнем конце зала. Настороженные вожаки держали на поводках молодых дрейков. На плечах нескольких Тезерени — часть их была в доспехах, часть без доспехов — устроились охотничьи дракончики.
— Идем, — прошептал Лохиван. Шариссу настолько впечатлила собравшаяся толпа и гигантский зал, что она помедлила.
Перед ними на высоких тронах, которые были, в свою очередь, размещены на самом верху помоста, располагались повелитель Баракас и его жена. Госпожа Альция сидела с царственным видом, спокойно наблюдая за двумя вновь прибывшими. Повелитель Баракас, с другой стороны, оперся на локоть и о чем-то размышлял. По выражению его лица можно было сказать, что он лишь едва обратил внимание на появление Шариссы и своего сына. Между тронами, чуть поодаль, стоял Риган. Держа руки за спиной, он оглядывал свои войска. Впервые Шарисса посмотрела на него как на силу — которая придет на смену, если Баракас умрет. Требовалось лишь немного смягчить его нрав — а эту задачу Баракас хотел взвалить не нее.
