– Да я бы и рад… Ребята, бросьте это дело! Пойдем в мои палаты, попируем всласть, потом я вас по Костяным Лесам прогуляю – встретитесь с замечательными покойниками, поглядите на наши порядки, выскажете замечания и предложения…
– Здесь можно бродить веками и зонами, – сказал Колобок. – Но нам нужно возвращаться. Все понятно – зря нас сюда наладила твоя старушенция, попала пальцем в небо… То есть в землю…
Конечно, Жихарю страх хотелось погулять по Нави, увидеть того же хитроумного Дыр-Танана или хотя бы знакомцев по Времени Оному, сравнить увиденное с рассказами бывалых здесь людей… Хорошо побратиму: он еще досыта в Костяных Лесах побродит… Какие, однако, глупости приходят в голову! Нашел кому завидовать!
– Боюсь, на выходе у вас могут возникнуть затруднения, – сказал навий князь. – Все равно вернетесь ко мне. Не выпустят вас отсюда, из одной лишь зависти не выпустят…
– Прорвемся, – пообещал Жихарь. – Ну нету, княже, у нас времени! Понимаешь?
– Конечно, понимаю. Здесь вообще нету Времени.
– Да и нынешней жизни на земле не позавидуешь: скоро она ничем не будет отличаться от здешней, – сказал Яр-Тур.
– Пошли, пошли, – торопил Колобок и даже весь напрягся в своих постромках, словно мог утянуть богатыря за собой.
– Постой маленько, – сказал Жихарь. – Князь Наволод, если ничем больше помочь не сможешь, так скажи хотя бы – где неклюд Беломор? У тебя он или еще нет?
Навий князь наморщил лоб, пощелкал пальцами в пыльном воздухе, прислушался к неким мнимым звукам.
Потом покачал головой.
– Нету его здесь, – сказал он. – Жив ваш Беломор. Но встретиться с ним вряд ли кому удастся…
– Это почему?
– Сами посмотрите…
С этими словами владыка мертвых запрокинул голову и снял очки.
Жихарь, Колобок и Яр-Тур тоже поглядели вверх. Над рядами высоченных полок висел полный месяц, и был он, по сравнению с земным, близко-близко – впрочем, богатырю и королю уже доводилось такое видеть, когда на самодвижущейся телеге они неслись по небу, преследуя Дикую Охоту. Ясно различались кольцевые горы, белые сверкающие пятна, серые равнины, черные тени и провалы…
– Смотри-ка – здесь тоже Луна, а я и не знал! – воскликнул уязвленный своим внезапным невежеством Гомункул.
– Увы, ненадолго, – сказал Наволод. – Луна светит нам только в ваши безлунные ночи…
– Да это понятно, – нетерпеливо сказал Жихарь. – Но вот где же там Беломор?
– Странно, – сказал Наволод. – Глаза у вас вроде бы молодые… Да вон же он! Видите – пятнышко в четвертом квадранте, ближе к краю… Должно быть, на другую сторону торопится – там легче дышать…
– Вижу! – объявил король.
– И я! – обрадовался Колобок. – Верно, ползет какой-то старичок, посохом подпирается… Лысый, совсем как я!
Но Жихарь, как ни щурил глаза, как ни выпучивал их, ничего узреть не мог. Потом все-таки различил на самом краю ничтожную фитюлечку…
– Ну-ка лучше я полезу да посмотрю, – решительно сказал он, подошел к ближайшему стояку, поставил ногу на самую нижнюю полку и вознамерился карабкаться дальше.
– Сэр брат, до Луны весьма далеко! – позвал его Яр-Тур. – Это лишь кажется, что до нее рукой подать! Вернитесь, дружище!
– Назад! Уходим! – вякнул Колобок.
– Это бессмысленно! – крикнул владыка мертвых. – До нее триста тысяч километров!
Но Жихарь никого не слушал. Он озверел от долгого бездействия, от напрасных разговоров, от ожидания…
– Дубина! – стонал Колобок. – Слезай вниз! Уходим скорее!
– Помалкивай, горбушка! – огрызнулся богатырь.
Колобок вывернулся в своей сбруйке, уперся ножками в богатырскую грудь, а лапки его неожиданно вытянулись и с неожиданной же силой вцепились в богатырское горло.
– Эк! Эк! – только и мог сказать Жихарь перед тем, как серебряный шар наверху погас и все погрузилось в безмолвную тьму…
– Просыпайся! Задохнешься! Что я с тобой, с полумертвым, делать буду? Очнись! Воздуха совсем мало осталось! Обманула нас твоя Армагеддоновна! Нарочно пустила по ложному следу!
Ладошки Гомункула больно колотили Жихаря по щекам, дергали за бороду, щипались и царапались.
– Встань! Заберись повыше! Там еще маленько дыхания осталось! – орал Колобок.
Потом силком поднял богатырю веки.
В синем свете фонарика показалась все та же погребальная камера, смертное ложе, скифские дорожные припасы…
– Да отцепись ты! – Жихарь вскочил, сделал несколько глубоких вздохов. Кровь колотилась в висках. – Так мы никуда не ходили! – с ужасом догадался он.
– Вот именно! Давай скорей вылезать! Хватит у тебя силы, должно хватить! Я недаром велел положить много еды! Жри давай! Набирай свою хваленую Святогорову силу!
Все прочие беды и несчастья мигом вылетели из головы многоборского князя, когда он представил, что придется здесь застрять навеки в обществе болтливого черствого хлеба.
Он не стал даже доставать кинжал – схватил первый попавшийся окорок, впился в него зубами. Колобок заботливо подсовывал ему просяные лепешки – свою лишенную разума родню. Покончив с первым окороком, богатырь осушил огромный кувшин пива, потом снова принялся за мясо, запивая его кислым молоком и не думая, что от этого может приключиться в животе, ел, словно мчался в бой или взбегал на крутую гору, как будто хотел уважить гостеприимного друга или обожрать врага…
– Никто на свете так много и так быстро не ел – разве что огонь! – похвалил его Колобок.
…А на вершине свеженасыпанного кургана беспечные скифы тоже пировали, справляя тризну по ушедшему вожаку, причем пировали стоя. После безуспешных попыток сломать крестец водяному коню Налиму у них все ныло и мозжило. Даже переминаясь с ноги на ногу, степные витязи кряхтели от боли.
Сам конь Налим с невинным видом отдыхал у подножия кургана, дожидаясь по уговору хозяина.
И тут, как мог бы выразиться сказитель Рапсодище, «мать-земля под ними всколебалася».
Сперва скифы на это даже ухом не повели – решили, что их просто покачивает от пива, взбодренного мозголомкой – Жихарь поклонился им целым бочонком. А потом, изумленно поглядев друг на друга раскосыми и жадными очами, не устояли и покатились по склону кургана.
Покатились они вовремя – из-под земли полетели толстые бревна наката, послышался нелюдской рев и пронзительное пищание – то помогал богатырю голосом Колобок.
– Всех убью, один останусь!
– Правду и в земле не скроешь!
Богатырь распахнул курган изнутри – как крышку котла отворил.
От свежего воздуха ему сперва стало еще хуже, он опустился на могильную землю и лег, раскинув руки.
Колобок поудобнее уселся ему на грудь.
Жихарь раздышался и все вспомнил.
