Не удивительно, что он недоволен.
Гард увидела Гренделькина и бросилась вперед. Я увидел шанс внести свой вклад в общее дело. Подняв посох и, направив его в существо, я с волевым усилием прорычал:
— Fuego!
Мой посох был важным приспособлением, позволяющим мне фокусировать и направлять энергию гораздо более точно и с большей концентрацией, чем я мог направить без него. Он не служил для управления огнем так же хорошо, как мой любимый боевой жезл, но для этой цели он подойдет просто отлично. Столб золотого пламени, шириной с бочонок для виски, пролетел через штрек, и вонзился Гренделькину в голову и верхнюю часть туловища. Луч был слишком расфокусированный, чтобы убить Гренделькина немедленно, но я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы ослепить его и дезориентировать на время достаточное, чтобы Гард смогла нанести смертельный удар.
Гренделькин опустил руку, и я увидел короткую вспышку желтых глаз, мерзкое лицо и полный рот клыков. Его зубы обнажились в улыбке и я понял, что мог с таким же успехом ударить его струёй воды из садового шланга, судя по тому какой эффект на него оказало пламя. Он шевельнулся, и резко подняв массивные руки, швырнул в меня камень. Поверьте мне, таланты Гренделькина бездумно растрачивались в похитительно-изнасилово-пожирательной индустрии. Ему следовало бы быть профессиональным игроком в американский футбол.
Пока я сознавал, что в меня летит камень, он уже ударил меня. Это был короткий хруст в левом плече и волна агонизирующей боли. Что-то швырнуло меня на землю, выбив воздух из легких. Мой амулет выпал из онемевших пальцев, и бриллиантовая звезда света умерла в одночасье.
Проклятье, я предполагал, что такой большой и страшный противник просто обязан быть тупым, но это явно не касалось Гренделькина. Он выждал, пока Гард покинет круг света от лежащего патрона, прежде чем метнул камень.
— Чародей! — закричала Гард.
Я не мог ничего рассмотреть. Короткая вспышка яркого света ослепила мои глаза, Гард была не в лучшем положении из-за резкого перепада освещения. Я поднялся на ноги, стараясь не закричать от боли в плече и шатаясь, подошел, чтобы посмотреть вниз на комнату.
Гренделькин заревел, и женщина закричала — на этот раз от боли. Раздался звук тяжелого удара, и Гард с пустыми руками неясной тенью пролетела через круг зеленого света. Она ударилась о стену с неприятным, тяжелым звуком.
Это все случилось так быстро. Адские колокола! Но здесь я играл не в своей лиге.
Я повернулся к Мышу и прошептал инструкцию. Мой пес посмотрел на меня, прижал уши к голове и не двинулся с места.
— Иди, — закричал я на него. — Вперед, вперед, вперед!
Мыш развернулся и поплелся по тому пути, откуда мы пришли.
Гард упала на пол подо мною, слабо шевелясь возле кромки тусклого света, создаваемого патроном. Я не мог сказать, настолько тяжело она была ранена — но я знал, что если я ничего не предприму до того, как Гренделькин прикончит её, ей уже никогда не станет лучше. Я слышал, как в отчаянье рыдала Элизабет.
— Давай же, Гарри, — сам себе прорычал я. — Придумай что-нибудь.
Я мог еле-еле двигать левой рукой, поэтому схватил посох в правую руку и начал спускаться по ненадежной каменной лестнице.
Из кромешной тьмы раздался смех. Это был глубокой голос — сильный, сочный и спокойный. Он заговорил с отчетливым, правильным произношением.
— Гаутская сучка, — проворчал Гренделькин. — Это наиболее веселое из того, что случалось со мною за столетья. Блин, но я бы хотел, чтобы немного больше Выбирающих ходили по свету. Вы вымирающий вид.
Я с трудом мог рассмотреть при свете патрона эти проклятые ступеньки под ногами. Моя нога соскользнула, и я почти упал.
— Заклинатель? — спросил Гренделькин.
— Ваше здоровье, — буркнул я.
Его голос прозвучал от дальнего конца светового круга, и я остановился. Желтые глаза Гренделькина светились злобой и голодом. Он медленно поигрывал когтистыми руками, обнажив зубы в улыбке. У меня во рту резко пересохло, ноги начали дрожать. Я видел, как он двигается. Если он двинется ко мне, все может обернуться очень скверно.
Зачеркните это. Ели он двинется ко мне, все точно обернется очень скверно.
— Это огнетушитель у тебя в кармане? [34] — спросил я, внимательно его изучая. — Или ты просто так рад меня видеть?
Улыбка Гренделькина стала еще шире.
— Больше склоняюсь ко второму. У меня будет в скором времени запас еды на два месяца. Что же она пообещала тебе? Как она одурачила тебя, чтобы ты пошел вместе с нею?
— Ты заблуждаешься. Это я разрешил ей следовать за мной, — сказал я.
Раздался тихий, ленивый, злобный смех Гренделькина. Это было адски жутко, слышать такой благородный голос из такой упаковки, как эта.
— Ты думаешь, ты угроза для меня, маленький человек?
— А ты думаешь, нет?
Гренделькин лениво поднял когтистыми пальцами одной руки лежащие поблизости от него камни. Маленькие булыжники прыгали на его ладони туда-сюда.
— Я научился отражать магию заклинаний раньше, чем покинул Старый Свет. Учитывая это, ты не больше чем обезьянка с палкой. — Он помолчал и добавил, — К тому же очень слабая и неуклюжая обезьянка.
— В таком случае у такого большого парня как ты, не должно возникнуть никаких проблем с маленьким, потрепанным мною, — сказал я. У него были странные глаза. Я никогда не видел ничего похожего на них. Его лицо, несмотря на отталкивающий вид, было похоже на нормальное человеческое лицо. — Я догадываюсь, тебя объединяет какая-то история с миссис Гард.
— Семейная вражда всегда наихудшая, — кивнул Гренделькин.
— Приходится верить тебе на слово, — сказал я. — Я хотел только забрать женщину. И я бы предпочел сделать это миролюбиво, чем идти по трудному пути. Твой выбор. Лучше уйди, большой парень. И мы оба будем счастливы.
Гренделькин уставился на меня, потом запрокинул голову в глубоком, очень задорном смехе.
— Помимо того, что у меня уже есть племенная кобылка и нашлась маленькая кошечка для игр, так же у меня есть и клоун. Это практически фестиваль какой-то.
И, сказав это, Гренделькин атаковал меня. Мощный кулак, размером с волейбольный мяч, задел моё лицо. Я был достаточно быстр, чтобы с трудом, но ускользнуть от прямого удара. Я бросился на пол штрека, с трудом дыша из-за боли, которая раскаленными угольками пронзила моё плечо. Кузнечный молот из мяса и костей с ломким, хрустящим звуком вмялся в стену, где я недавно стоял. Осколки разлетающихся камней ужалили меня в щеку.
Это до чертиков испугало меня, что было мне только на руку. Страх — это прекрасное топливо для некоторых видов магии. И убирайся-к-черту-от-меня поток сырой силы, которую я спустил с привязи на Гренделькина, той силы, при помощи которой я опрокидывал припаркованные машины на другую сторону улицы и пробивал стены зданий.
