Проплутав полчаса по чужим дворам, они все-таки отыскали нужный и нырнули в низкую дверь полуподвального помещеньица, арендованного под магазинчик. Продавец (а может, и сам владелец) стоял у двери и курил трубку, от которой в сторону дверного проема стелилась полоса ароматного терпкого дымка. На посетителей он посмотрел лениво и даже не подумал сдвинуться с места, будто его совсем не интересовали ни судьба товара, ни возможность хоть что-нибудь продать.
Внутри оказалось темновато, большая часть предметов была беспорядочно навалена в огромные плетеные корзины и ящики. Меньшую часть – видимо, самую ценную – расставили на полках шкафов, на прилавках под стеклом и даже на подоконнике, так что ни одного свободного места не осталось. Кое-что стояло прямо на полу. Школьники, сперва растерявшись, быстро увлеклись, принялись копаться в грудах всякой околомагической и весьма экзотической ерунды, частично поломанной, частично давно утратившей свойства, приданные ей создателями. Вытаскивая вещицу за вещицей, девушка объясняла, что иногда здесь можно отыскать очень ценные артефакты, хотя по большей части это, конечно, просто мусор.
– Могу чем-нибудь помочь? – осведомился у посетителей продавец через добрых полчаса. – Что интересует?
– Да так. Просто смотрим, – буркнула Мирним, вертя в пальцах зеркальце.
– Меня интересуют книги, – решительно ответил Илья. – Есть у вас?
– Полно. Несколько шкафов, – сопя, мужчина извлек из пояса ключ и без особой спешки зашел за прилавок. – Какие книги?.. Идите сюда. Вот, смотрите.
В огромном шкафу оказалось огромное количество всевозможных томов, больших и маленьких, солидных фолиантов, переплетенных в кожу, и плоских, похожих на записные книжки, совсем крохотных. Перерыть их даже за час было невозможно, однако юноша решительно взялся за дело. Его, конечно, интересовали в первую очередь любые упоминания о Видящих, но и любые другие магические книги вызывали у него восторг.
Почуяв каким-то необъяснимым образом, что молодой человек пришел не просто так посмотреть, а действительно ищет что-то важное для себя, равнодушный ко всему миру продавец вдруг превратился в самого любезного на свете человека. Он вытащил откуда-то из закутков целую охапку старых, казалось, даже слегка заплесневелых книжищ и разложил перед ним. Переворачивая плотные листы пергамента (он впервые смог пощупать и узнать, что же такое, в самом деле, пергамент), Илья уже знал, что даже если ничего не найдет, все равно купит один или два таких тома, просто затем, чтоб они у него были.
– Видящими, значит, интересуетесь? – переспросил мужчина. – Вот, могу рекомендовать, «Хроники Кернаха». Очень древняя, но в отличном состоянии. Кернах Унгрит был Видящим, создателем большого источника, позднее названного императорским. Он также разработал большую часть тех принципов, на которых сейчас держится умирающее искусство Видящих…
– Кернах – очень распространенное имя, – возразила Мирним. – Как вы можете быть уверены, что это именно его книга?
– Уж я-то знаю толк в литературе!
– Или в умении продавать…
– А эта? – прервал обоих Илья, показывая на второй фолиант.
– А эта, строго говоря, является художественным произведением. «Роман о пламени». Он посвящен истории двух императоров Серебряного мира, написан супругой одного из них и матерью другого. В свое время он был запрещен, потому что… хм… в описаниях присутствовало слишком много подлинных, подробно описанных магических приемов. У меня сейчас одна из немногих сохранившихся копий.
– И почем?
– Девяносто восемь рубинов.
– Сколько?! – воскликнула Мирним. – За вещь, чью подлинность вы, разумеется, не можете подтвердить?!
– Когда юноша прочтет эту книгу, он и сам убедится, что я его не обманывал.
– Но до того момента он должен будет отдать вам такую кучу денег!
– Я покупаю, – Илья отмахнулся. – А «Хроники» сколько стоят? Восемь рубинов? Беру. И еще… Тебе это зеркальце нравится? Заверните и зеркальце.
– Илья, это ж целое состояние…
– Пока у меня есть деньги, я, слава Богу, могу делать подарки, – он с удовольствием раскрыл роман, пролистал страницы, желая убедиться, что везде – все тот же пергамент, приятный на ощупь, плотный, покрытый аккуратными черными, красными и синими строчками. – И тебе, и себе…
«Роман о пламени» был написан трудным, устаревшим, чересчур уж витиеватым языком, и здесь даже лингвистическое заклинание (которое пока еще не иссякло, продолжало помогать Илье осваивать язык Оборотного мира) не решало всех проблем. Словарь языка Ночного мира давал соответственно устаревшие аналоги на русском, и юноша мигом запутался во всех этих «егда», «яко», «преидох». Правда, когда он додумался составить глоссарий, а те слова, о значении которых смутно догадывался, просто пропускать, дело пошло легче и быстрее.
Мать и супруга давно скончавшихся императоров оказалась дамой талантливой – события она излагала живо и образно, по крайней мере, в тисках наречия, которым пользовалась. Конечно, писательница явно грешила большим количеством чрезвычайно подробных описаний. Но как только Илья добрался до изложения событий, связанных с работой молодого правителя со вспомогательным источником системы, сразу стало жалко, что деталей так мало. Запутавшись сперва в устаревших терминах, Илья переписал прочитанное своими словами на привычном русском языке, потом перечитал. Открыл «Антологию», купленную в книжном магазине, и стал сравнивать.
Выводить из всего этого что-то среднее оказалось очень сложно. Но даже после первого поверхностного прочтения у юноши появилось сразу несколько идей по поводу того, с чего следует начинать и в каком направлении двигаться.
К счастью, занятия с мастером закончились, был пройден последний столбец из восьми, и у юноши появилось свободное время. Всеслав, озабоченный состоянием ученика, потребовал, чтоб тот действительно отдыхал. Услышав, что ученик в свободное время читает романы, он выразил полное удовлетворение. Выходя из его кабинета, Илья испытал легкий укол совести – а был бы мастер так спокоен, если б знал, чтом за романы читает его подопечный?
Однако бросать начатое юноша не собирался.
Мирним часто звонила матери пропавшей Андисты, вот только, судя по ее словам, следствие не двигалось с мертвой точки. Разумеется, ее друг сразу оказывался в курсе последних новостей. И эти новости совершенно не радовали…
Поздняя осень в этих краях тоже не радовала. Холод внезапно обрушился на Уинхалл, заморозил все лужи, смел с ветвей последние листья, затер яркое золотое и алое великолепие грязно-бурым, серым, неприглядно-земляным. По утрам неприятно было выскакивать из общежития во двор, чтоб попасть в учебные корпуса, школьники кутались в выданные им форменные куртки и прятали лица в воротники. И дело было не в том, что куртки плохи. Даже меха не могут защитить от пронзительного холодного ветра, если человек, попавший под его удары, еще толком не очнулся спросонья и его подзнабливает с недосыпа.
