Еле слышные шаги по дому не встревожили его: он принял их за отзвуки своих воспоминаний. Но быстро понял, что ошибся: шаги существовали в действительности. Они были очень тихие, только чуткое старческое ухо, привыкшее к тишине, могло уловить их. Стратол потянулся к свече, чтобы зажечь вторую. Он не испугался: ворам здесь нечего было делать. Значит, это троги Сената. Неужели Эстрил все-таки…
— Именем Сената, повелеваю вам оставаться на месте!
Невысокий коренастый мужчина с кудрявыми седыми волосами и презрительно-важным лицом вошел в комнату. За ним вошли еще четверо с саблями наголо. Стратол спокойно посмотрел на незваных гостей.
— Чем я могу помочь вам, господа, в столь поздний час?
— Молчи, старик, — грубо прервал его седоволосый. — Я сенатор Юнил. Ты будешь говорить, когда я тебя спрошу. Нам известно, что ты участвуешь в грязном заговоре против высоких целей Сената. Ты распространяешь бредовые мысли, противоречащие истине, смущающие умы.
Стратол грустно посмотрел на пламя свечи — жаль, не успел зажечь вторую. Бедный Эстрил… Он так и не разобрался, что есть истина. Он не поверил своему старому учителю…
— Отвечай, старик, — седоволосый направил на Стратола толстый указательный палец, — к кому ты отправил своего бывшего ученика Эстрила? Кто в столице руководит заговорщиками?
Свеча начала чадить. У Стратола заслезились глаза, но то были сладкие слезы.
— Только и всего, господин Юнил? Конечно, я все скажу вам. Я назову вам имя. Но просто так вы не найдете его — нужен пароль, точнее, талисман. Вы позволите мне встать?
Юнил презрительно кивнул. Стратол легко поднялся с кресла — давно он не чувствовал такой легкости в суставах! Он встал на колени перед нижним ящиком старого шкафа, когда-то достойно блестевшего черным лаком. Среди старых пожелтевших писем он нашел конверт, два года назад присланный Ортегом. Маг Огня предупреждал его, что может наступить такой час… В конверте хранилась всего одна пилюля — белая и совершенно безвкусная. Стратол, не морщась, проглотил ее. Как хорошо! Его мальчик не предал своего старого учителя. Он благороден. Он спасет мир от несправедливости.
— Что ты там копаешься, старик? — недовольно сказал Юнил и велел одному из трогов: — Поди, посмотри, что он там делает.
Молодой парень, не выпуская из рук сабли, наклонился над неподвижным Стратолом, потряс его, потом растерянно прошептал:
— Господин сенатор, он, кажется, умер!
Безжизненное тело старого учителя упало на пол. Он не слышал ругательств, которыми разразился побледневший от злости Юнил. На его губах застыла умиротворенная улыбка.
Через два дня в зале Собраний происходило заседание Сената в полном составе. Слушали сенатора Юнила. В строгой темно-синей тунике, с торжественно-скорбным выражением лица он излагал историю служебного расследования.
— …Теперь, когда перед Аникодором впервые за многие столетия забрезжила реальная возможность достигнуть желаемого, все находится под угрозой срыва. Величайшая тайна оказалась в руках предателя. И что тому виной? Самоуверенность сенатора Ярвига. Хотелось бы верить, что это всего лишь самонадеянность, а не злой умысел. Но такая самонадеянность со стороны сенатора — преступление.
— Итак, сенатор Юнил, вы уверены, что посланец Эстрил примкнул к заговорщикам? — спросил председательствующий — маг Воды Гэйтол.
— Увы! — лицо Юнила стало совсем печальным. — И осмелюсь напомнить, что я предлагал Сенату послать моего человека, достойнейшего Беркола, недавно еще раз подтвердившего свою преданность.
— Но в таком случае… Вы отдаете себе отчет, сенатор Ярвиг, к чему может привести ваша… ошибка?
Ярвиг глянул на него из-под насупленных бровей. Его взгляд утратил былую пронзительность. За последние несколько дней сенатор словно стал меньше ростом, похудел, его лицо осунулось.
— Что вы имеете в виду, сенатор Гэйтол? — хмуро спросил он.
— Я хочу, чтобы все присутствующие понимали, каковы могут быть возможные последствия поступка сенатора Ярвига, — строго сказал Гэйтол, обводя зал заседаний водянисто-голубыми глазами. — Нам еще предстоит решить, как предотвратить эти последствия. Сядьте, сенатор Юнил. Сенат благодарен вам за предоставленные сведения.
Юнил сел. Скрывая торжество, он громко вздохнул и еле слышно пробормотал:
— Чего можно было ожидать от мага Земли?
Гэйтол продолжал:
— Всем вам известно содержание древнего манускрипта, которое было истолковано благодаря Эстрилу, обвиняемому теперь в измене. Если удастся найти девушку, соответствующую приметам, указанным в документе, и доставить ее к развалинам храма Звезд в горах, в окрестностях Перонеды, если провести обряд, описанный в документе, то Звездная сила снова наполнит мир. Риррел возродится. Во имя благоденствия Аникодора и всего мира мы решили выполнить завещанное предками. Но все ли из вас помнят, что у документа есть и вторая часть? Если душа упомянутой девушки отлетит от тела на алтаре этого святилища, Звездная сила окончательно покинет мир. И вот оказалось, что строжайшая государственная тайна оказалась известна мятежникам. А мы до сих пор не знаем, кто они такие: союз ли это случайных лиц, преследующих свои выгоды, или все гораздо хуже: служители одной из священных стихий отступили от верности общему делу. И теперь мятежники знают, как искать девушку. Они найдут ее и принесут в жертву на алтаре. Когда она умрет, мы лишимся единственной возможности вернуть Звездную силу. Вот что нас ожидает.
Гэйтол снова обвел взглядом всех присутствующих. Сенаторы молчали. На лицах многих застыли возмущение и ужас. Но сенатор Ломег, маг Земли, явно выражал недоумение.
— Хотелось бы спросить, уважаемый председатель, — сказал он, — кому на всем белом свете может быть выгодно исчезновение Звезд? Я понимаю, мятежники могут стремиться прибрать власть над новой Риррел к своим руками. Но уничтожить…
— Конечно, это никому не может быть выгодно, — ответил сенатор Грег, маг Воздуха. Он зябко кутался в теплую накидку и то и дело сморкался в платок. — Если только этот кто-то не овладел некой силой, которой Звезды будут только мешать.
— Вы намекаете на идер? — возмутился маг Огня, сенатор Арозиол.
Маги загалдели, словно вороны, не поделившие добычу. Между церквями стихий давно шла негласная и незримая война. Каждая церковь считала свою стихию самой сильной, а остальных магов — пустыми болтунами. Один только Ярвиг сидел, нахохлившись, как больная птица.
— Замолчите! — Гэйтол постучал молоточком по столу. — Вспомним, зачем мы здесь собрались. Итак, теперь, когда вы знаете, к чему приведет неосмотрительность сенатора Ярвига, я прошу членов Сената голосовать и решить участь провинившегося. Достаньте перья.
