— Опять эти! — досадливо сморщился один из них, завидев нас.
— Видите? — взвизгнул другой. — Говорил я, что они к нам цепляются!
— Ага! — подтвердил третий.
Четвертый закашлялся. Кто же они такие? Или, вернее, что они такое? Маленькие, ростом не выше Снаркса, но лицом вовсе не похожи на демонов. Круглоголовые, с кустистыми бровями, которые сообщали лицам странное выражение. Например, у того, кто заговорил с нами первым, на физиономии было написано отвращение. Повисло неловкое молчание, прерываемое лишь кашлем. Кто-то должен был начать разговор. В конце концов, главный я тут или нет!
— Да уж… По-моему, мы никак не можем к вам, как вы выразились, «цепляться», хотя бы потому, что просто не знаем, кто вы такие.
Один из этих недомерков проворно спрыгнул с недостроенного предупреждающего знака и подошел к нам, умильно сложив ручки.
— О, конечно, конечно, досточтимые господа! — произнес он елейным голоском. — Не обижайтесь, пожалуйста, на моих товарищей за их дурные манеры.
— В домовые их точно не взяли бы, — пробурчал Башмачник. — Совершенно не умеют себя вести!
— Простите великодушно! — умолял коротышка, заламывая ручки. — О благородные господа, несомненно превосходящие умом меня и моих бедных собратьев…
— Говори только за себя! — резко оборвал его угрюмый.
Человечек стиснул ручки и извиняюще улыбнулся:
— Мы всего лишь грязь у вас под ногами…
— Вот как? — насмешливо отозвался угрюмый. Вежливый заулыбался еще более виновато:
— А некоторые из нас — даже не грязь, а черви, ползающие в грязи! Но какими бы недостойными и бесполезными мы ни были, полагаю, вам следует все же познакомиться с нами, прежде чем вы примете решение.
— Да уж, — согласился я.
— Вот и славно! — обрадовался человечек. — Как это ни удивительно, но в данном случае я прав. — Он оглядел своих товарищей и предостерег их: — Попрошу меня не перебивать! Пора представиться. Как многомудрые путешественники, вероятно, уже поняли по нашему малому росту и привычке к труду, мы карлики, вернее, гномы.
— Привычке к труду? — возмутился Башмачник. — Да я бы им и набойку поставить не доверил! Стука много, а пользы…
Я призвал Домового сохранять спокойствие.
— Гномы? — переспросил я. Интересно! Я припомнил, что в детстве читал о семи гномах в одной старой сказке. Неужели в Восточных Королевствах они существуют на самом деле? Я решил, что не нарушу приличий, если спрошу об этом:
— Так вы, значит, те самые…
— Нет, нет, многоуважаемый господин! — прервал меня человечек. — Заманчивая, конечно, версия, и все же, боюсь, вы ошиблись. Мы вовсе не те. Мы совсем другие.
— Вот как? Значит, другие…
Человечек быстро-быстро закивал, ужасно довольный моей понятливостью:
— Да! Мы — Семь Других Гномов.
— Хорошенькое дело! — сказал Снаркс. — Других… Не хочет ли он этим сказать, что в окрестностях есть еще кто-нибудь в этом роде?
— А тебе-то что? — огрызнулся угрюмый.
— Проклятие! — ответил ему Хендрик, сделав несколько предупреждающих пассов Головоломом.
— Погодите, погодите! — взмолился вежливый человечек, ломая руки. — Мудрейшие и достойнейшие гости, по сравнению с которыми мы всего лишь черви, пресмыкающиеся в грязи! Умоляю вас разрешить мне представить наконец моих бедных и неразумных друзей! Сделайте такое одолжение! Буду вам вечно признателен!
— Итак? — поторопил его я, вовсе не будучи уверен в том, что хочу вечной признательности или любого другого вечного чувства от этого угодливого субъекта. Тем не менее мне показалось, что, не претерпев мук знакомства с ним, нам никогда не добраться до Матушки Гусыни. И я попросил его продолжать.
— О, я припадаю к вашим стопам! Я вам так благодарен! Хоть я — всего лишь грязь, покрывающая вышеуказанных червяков, которые, как я уже сказал, ползают у вас под ногами… Впрочем, позвольте мне наконец представить вам моих друзей…
— Сколько можно одно и то же талдычить? — рявкнул угрюмый.
Угодливый указал на него ручонкой и сказал:
— Это Грубый. Как благородные господа уже поняли, он вполне оправдывает свое прозвище.
— Теперь моя очередь!
Наш собеседник кивнул на гнома, стоявшего слева от Грубого, и сказал:
— Это Раздражительный.
— А почему меня так кратко представляют? — заныл тот.
— На твоем месте я не обращал бы на них внимания, — сказал гном, стоявший еще левее Раздражительного. — Лично я вообще не хочу иметь с ними ничего общего! — Он задрал нос и отвернулся.
— Это Заносчивый, — пояснил первый гном.
В этот момент другой гном налетел на Заносчивого сзади.
— Да смотри же ты, куда лезешь! — заорал тот. — И почему я должен так жить? — И гном задрал нос еще выше, к самым небесам.
Гном, который нас знакомил, положил руку на плечо наткнувшемуся на Заносчивого. Тот часто моргал и, казалось, был совершенно неспособен сфокусировать взгляд на чем-нибудь.
— А это Рассеянный.
— А? — спросил тот, а потом добавил: — А-а! Первый гном указал на троих, что стояли сзади:
— А это, конечно же, Унылый, Шумный и Болезненный.
Унылый застонал, Болезненный закашлял, Шумный что-то уронил.
— Ах, глубокоуважаемые господа! — воскликнул гном, как будто он только что до этого додумался. — Я ведь не позаботился представить вам свою собственную жалкую, глупую и пренеприятную персону! — Он низко склонился и поцеловал пыль у моих ног. — О, великодушнейшие, чудеснейшие, просвещеннейшие господа, стоящие надо мною так высоко, что я для них — не больше булавочной головки, да что там булавочная головка, не больше…
— Давай закругляйся! — не выдержал Грубый.
— Ах! — Человечек распрямился, расплылся в улыбке, однако в глаза мне не смотрел, — Так вот, господа, я — не кто иной, как Льстивый.
— Я так и думал! — заметил Снаркс.
— Да уж, — сказал я. — Очень приятно познакомиться. Ну а теперь вы нас извините, но нам пора идти.
— О нет! — вскричал Льстивый. — Сто тысяч извинений, достопочтеннейшие господа, но так не пойдет. Теперь, когда вы попали в нашу убогую компанию, боюсь, что вам придется остаться и воспользоваться нашим гостеприимством.
— Проклятие! — Хендрик поднял дубинку. — Вы собираетесь взять нас в плен?
— О, разумеется, нет! — заюлил Льстивый. — Мы никогда не осмелились бы применить силу к таким благородным господам, как вы. Я, недостойный, могу лишь почтительнейше осведомиться, не окажете ли вы нам честь сделаться нашими пленниками?
— Вот как? — Я с трудом удержал Хендрика. — А почему вы предлагаете нам такое?
