Несколько минут колдун приходил в себя и собирался с мыслями.
— Ловец Душ сказал скорее уматываться отсюда к чёртовой матери, — наконец произнёс Гоблин. — Он встретит нас по пути к Лордам.
— Всё?
Большего никогда и не было, но Капитан всё равно продолжает надеяться на что-то ещё. Похоже, эта игра не стоит свеч, когда видишь, что приходится переносить Гоблину.
Я пристально смотрел на него. Дьявольское искушение. Гоблин поднял на меня глаза.
— Потом, Каркун. Дай мне навести порядок у себя в голове.
Я кивнул.
— Немного лекарственного отвара оживит тебя, — сказал я.
— О, нет. Мне не нужна эта крысиная моча, которую готовит Одноглазый.
— Это моё собственное варево.
Я отмерил дозу побольше, отдал Одноглазому, закрыл свою сумку и вернулся к бумагам. Снаружи послышалось, как поскрипывая подъехал фургон.
Вынося первую партию бумаг, я заметил, что люди на плацу ожидают последнего удара. Капитан не терял понапрасну времени. Он хотел, чтобы к тому моменту, как Шелест вернётся сюда, между нами уже лежало бы достаточное количество миль.
Я не мог с ним не согласиться. Репутация у генеральши весьма зловещая.
Пока мы не тронулись в путь, мне так и не удалось заняться теми бумажными свёртками, обёрнутыми в ткань. Я уселся рядом с возницей и взялся за первый свёрток, тщетно пытаясь не обращать внимания на дикую тряску. Просмотрев всё дважды, я понял, что это только добавляет мне головной боли.
Настоящая дилемма. Следует ли мне рассказать Капитану о том, что я узнал? Рассказать ли это Одноглазому или Ворону? Это заинтересует всех. Или оставить всё только для Ловца Душ? Он, без сомнения, предпочёл бы именно такой вариант. Основной вопрос состоял в том, имела ли эта информация отношение к моему долгу перед Гвардией? Я нуждался в совете.
Спрыгнув с фургона, я стоял и смотрел, как колонна движется мимо меня, пока не увидел Немого. Он нёс охрану в середине колонны. Одноглазый был в авангарде, а Гоблин — прикрывал тылы. Каждый из них стоил взвода разведчиков.
Немой возвышался на вороном коне. Он посмотрел на меня сверху вниз. Настроение у него было явно не из лучших. Он нахмурился. Из наших троих колдунов он ближе всех находился к тому, что люди называют Злом. Однако, как и у большинства из нас, это было скорее внешним, чем составляло сущность Немого.
— У меня проблема, — сказал я ему. — Большая. Ты лучше всех для этого подходишь, — я осмотрелся. — Не хочу, чтобы кто-нибудь услышал.
Немой кивнул. Он произвёл какие-то сложные манипуляции руками, двигая пальцами так быстро, что я не мог за ними уследить. Внезапно я понял, что не слышу ни единого звука, исходящего с расстояния больше, чем пять футов. Вы поразитесь, скольких звуков просто не замечаете до тех пор, пока они не исчезнут. Я рассказал Немому о том, что обнаружил.
Немого трудно удивить. Он уже всё повидал и всё слышал. Но на этот раз он выглядел просто изумлённым.
Мне даже показалось, что он сейчас что-нибудь скажет.
— Следует ли мне рассказать об этом Ловцу Душ?
Энергичный утвердительный кивок. Хорошо. Я в этом и не сомневался. Новости были слишком велики, чтобы о них узнала Гвардия. Это просто взорвёт нас, если мы сохраним всё только для себя.
— А как насчёт Капитана? Одноглазого? Кого-нибудь ещё?
На этот раз ответ последовал не сразу и был не таким решительным. Он посоветовал не делать этого. Задав несколько вопросов и пустив в ход интуицию, которая развилась в результате долгой практики общения с ним, я понял, что Немой полагается на Ловца Душ, который сам проинформирует кого надо, если сочтёт это необходимым.
— Ну ладно, — сказал я, — спасибо, — и поковылял, догоняя голову колонны.
Когда Немого уже не было видно, я подошёл к одному из наших.
— Видел Ворона?
— Он впереди, с Капитаном.
Естественно. Я опять торопливо поковылял вперёд.
После минутных колебаний я всё-таки решил перестраховаться. Ворон был самой лучшей страховкой, которую я только мог себе представить.
— Ты можешь читать на каком-нибудь древнем языке? — спросил я его.
Объясняться с ним было очень трудно. Они с Капитаном ехали верхом, а прямо позади них двигалась Душечка. Её мул так и пытался наступить мне на пятки.
— На некоторых. Всё, что входит в классическое образование. А что?
Я протиснулся на несколько шагов вперёд.
— У нас будет жаркое из мула, если не перестанешь наступать мне на пятки, ты, животное, — поклялся я отомстить этой твари.
— Некоторые из бумаг написаны давным-давно. Те, которые откопал Одноглазый, — сказал я Ворону.
— Но тогда это ведь неважно, да?
Я пожал плечами, продолжая семенить за ним. Мне приходилось тщательно подбирать слова.
— Всё может быть. Леди и Десять вернулись из прошлого.
Я взвизгнул и развернулся на месте, держась за плечо там, куда меня укусил мул. У животного был невинный вид, но Душечка проказливо улыбалась.
Моя боль почти стоила того, чтобы увидеть улыбку Душечки. Она так редко улыбалась.
Я прошёл поперёк колонны и опять стал продвигаться назад, пока не оказался рядом с Элмо.
— Что-нибудь случилось, Каркун? — спросил он.
— М-м? Нет, нет.
— Ты выглядишь напуганным.
Я и в самом деле был напуган. Я всего лишь приоткрыл крышку маленькой коробочки, чтобы посмотреть, что там внутри, а оказалось, что она забита всякой мерзостью. То, что я вычитал, мне уже было не забыть.
Когда я снова увидел Ворона, лицо его было таким же серым, как и моё. А может, и больше. Мы пошли рядом, и он пересказал мне то, что узнал из тех бумаг, которые я не смог прочитать.
— Некоторые из них принадлежали колдуну по имени Боманц, — рассказывал он. — Остальные — времён правления. Некоторые на языке Телле-Курре. Только Десять ещё пользуются им.
— Боманц? — спросил я.
— Да. Тот, кто разбудил Леди. Шелест смогла как-то завладеть его секретными документами.
— О-о!
— Серьёзно. Да.
Мы разошлись, каждый наедине со своими страхами.
Ловец Душ появился тайно. На нём была одежда, ничем не отличающаяся от нашей. Она скрывала его привычный кожаный наряд. Он пробрался в колонну незамеченным. Сколько времени он так шёл, не знаю. Я узнал о его присутствии, когда мы выходили из леса, после трёх дней восемнадцатичасовых маршей. Переставляя больные ноги, я ворчал, что становлюсь слишком старым, когда раздался мягкий женский голос.
— Как поживаешь, доктор? — спросил он.
