Я пригляделся. Голова кружилась, но я все равно заметил у него на шее золотую цепочку с костями. С человеческими костями! Нет сомнений, что это пальцы ведьмы - не той, с которой я только что говорил, но все же ведьмы. Я чуял, я знал. И я был зол.
Я стиснул зубы. Земля вокруг нас задрожала. Гномы попрятались в тени, наблюдая, как рушится купол. Архиепископ на мгновение замешкался, пораженный, но мигом пришел в себя.
- Дьявольское отродье! Я знал, что ты сам антихрист, явившийся ко мне в личине ребенка.
Он взмахнул посохом. Мое тело сорвалось с места и врезалось в стену. Я обмяк, свалился на пол, едва слыша его голос сквозь сон, а землетрясение прекратилось.
- Принесите мне его палец. Дай Бог, он еще послужит нам в нашем деле. А его… верните в клетку. Путы больше не нужны, он нам ничего не сделает. Воистину, сами высшие силы прислали его к нам, чтобы я мог покарать его, а вместе с ним очистить весь мир!
Меня, едва живого, взяли под руки и потащили обратно.
***
- Твари, - прошипел я, дрожащими руками стискивая откушенный палец.
Я готов был расплакаться, даже слезы уже серебрились на глазах, но я сдержался, ведь на меня смотрела она. Я потрогал целой рукой ноющее колено и скорчился от очередного приступа страданий. Похоже, теперь я навсегда буду хромать.
- Я же говорила, - ведьма покачала головой. – Отсюда нет выхода, а ты его только разозлил.
- Он безумец, - ответил я, ощущая, как лихорадит тело. – Не расчетливый злодей, а могущественный безумец. Я чуял в нем силу, откуда она?
Голос мой дрожал, но я старался говорить уверенно.
- Кости ведьм, - всхлипнув, ответила она. – Он убивал их и забирал пальцы.
- Он думает, что силу дал ему бог. Он подчинил себе гномов и заставил их ковать мечи. Один черт знает, сколько их в этих подземельях! Мир-то они не завоюют, но людей убьют порядком.
- Нам-то что? Мы сдохнем здесь.
Я закусил губу, пытаясь не отвесить ей оплеуху. Мне было страшно, но я ужасно злился, и злость эта с лихвой оправдывала весь мой страх.
- Он упоминал твою дочь. Сказал, что если найдет ее – а с его одержимостью он это сделает, - то отдаст ее гномам, а ты будешь наблюдать.
- Анна? – пискнула она, стуча цепями.
- Да. Анна. Сначала он перережет весь ваш шабаш. Нападет быстро, чтобы они не успели подготовиться, - я старался изобразить все как можно более кроваво. – Убьет всех, отрежет пальцы. Никого не останется. Конечно, кроме твоей Анны. Ее-то он отправит сюда, чтобы ты смотрела на ее страдания, а ты, безвольная старая стерва, и ничего сделать не сможешь!
- Замолчи! Заткнись! – взвыла она, но я ее не слушал.
- Она будет страдать. День за днем, день за днем. А ты будешь смотреть на нее, наблюдая, как в ее глазах ты превращаешься из матери в ничто! Ты не сможешь ее спасти, - мой голос набирал силу, выплескивая всю злобу. – Ты не способна ее спасти! Ты обречена. Ты – предательница! Она поверила тебе, доверилась тебе, а ты ее предала. Расслабилась, разнылась. Тебя пытали, но сломила свой дух ты сама! Жалкая, вонючая клятвопреступница!
Она тихо застонала, кусая губы, но я достиг своего: она очнулась! Она молчала, но даже отсюда я ощущал, как начинают ворочаться в ее голове мысли.
После долгой паузы я, наконец, сказал:
- Помоги мне.
- Да, - дрожащим голосом ответила она после долгой паузы. - Но обещай мне кое-что.
- Что угодно, - тут же ответил я.
Ведьма горько фыркнула.
- Никогда так больше не говори. Некоторые сразу же воспользуются этим и потребуют невозможного. Но сейчас уже слишком поздно. Поклянись!
- Клянусь.
- Хорошо. Я не буду тебя учить, иначе ты снова выйдешь из-под контроля и угробишь самого себя. Я поступлю иначе.
- Как же? – я продолжал покачивать пострадавшую руку и дуть на огрызок, который остался от моего безымянного пальца.
- В древности, когда не было еще ни наук, ни учебников, а только магия, люди пытались овладеть этой силой. Некоторым это удавалось. Ведьмам, например. Поэтому-то мы и стали изгоями, жили только со своими. Но люди взбунтовались, они тоже хотели достичь такого могущества и придумали самый жестокий способ, какой только можно было вообразить.
Я зашипел. Кровь перестала течь, но боль не отпускала, однако я продолжал внимательно слушать ее, находясь на грани отчаяния.
- Они вырезали из еще живой ведьмы сердце и ели его горячим, пока то не остановилось, - она презрительно фыркнула. – Идиоты. У них ничего не получалось, однако они продолжали убивать нас и вырезать сердца, желая овладеть искусством магии. Но до тех пор, пока ученые маги не придумали заключать нас под стражу и выдавливать всю магию до последней капли, как поступил этот… священник.
Я сглотнул. Я никогда еще не сталкивался с такой жестокостью. Да по сравнению с этим мое одиночество – полный пустяк!
- Мне повезло, я застала то время уже в упадке этой кровавой культуры, но Альма многое повидала, пока скиталась в одиночестве.
- Зачем ты мне это рассказываешь?
- Затем, что ты сделаешь это, дитя, - внезапно заявила она. – Сил тебе такое зверство не придаст, но их у тебя итак невероятно много, демон ты или нет. Я не смогу бороться, я больше не могу творить чары… Бывало и ведьмы ели сердца сестер, и в них перетекал опыт их жертв. Ты съешь мое сердце, дитя, и сможешь хоть чуточку контролировать магию. Только не переусердствуй, иначе не справишься с контролем, - ведьма вздохнула. - Тебе надо учиться, согласись на предложение…
- Что? – воскликнул я. – Что ты сказала? Я не буду тебя убивать!
- Тогда мы погибли. Ты сам заставил меня решать, что делать, а теперь отказываешься исполнять мою волю? Как ни крути, а это единственный шанс спастись.
- Но не нам обоим! Я что-нибудь придумаю. В конце концов, научусь управлять собой, и мы выберемся! Надо только время…
- Нет у нас времени. Мне осточертело здесь гнить! Он и твой палец забрал, так что у тебя нет шансов. Сердце даст тебе связь между твоей головой и твоими способностями, ты сможешь…
- Нет! Нет! – я запротестовал, но она меня не слушала.
- Ты сделаешь так, дитя, и никак иначе. Сейчас он слишком силен, твоя магия не поддается контролю, и он легко обратит ее против тебя, с его-то опытом! Останови его. Ты должен это сделать.
Я стиснул зубы.
- Возьми камень из моей руки. Он острый, я выдержу, - она набрала в грудь воздуха. - А затем…
- Нет.
- Не упрямься! Ради всех тех, кого он замучил в этой темнице, сделай это! Давай!
Я заплакал. Дьявол! Почему именно я? Зачем?
Я схватился за прут, бугрящийся у меня под кожей, и выдернул его. Закричал. Выдернул следующий…
