– Давайте-ка посмотрим.
Несколько ступенек вело от ручья к бронзовой калитке, за которой открылся дворик, почти весь занятый прямоугольным бассейном. Вода в нем зацвела и пахла омерзительно.
– Интересно, инспектировал ли это департамент здравоохранения? – сморщил нос Грэм. – Собираетесь искупаться, Джерри? – Его попытки шутить казались вымученными; все же перемирие действовало.
– Не сегодня, спасибо, – с улыбкой ответил Джерри. – Кто-нибудь знает, что это такое? – Он ткнул пальцем в главное сооружение. Низенькая дверь вела в темноту, каменная лестница – на крышу, увенчанную абстрактной скульптурой, цельным каменным блоком, из которого были грубо высечены два рога.
Молчание.
– Это алтарь, – объяснил он. – Алтарь бога ручья… нет, это, кажется, должна быть богиня. А это называется священными рогами. Подожди здесь, Ариадна.
Он обогнул бассейн и заглянул в темноту, тут же вынырнув обратно и изобразив жестом, как там воняет, потом взбежал по ступенькам бросить беглый взгляд на алтарь, спустился и остановился на противоположном от них краю бассейна.
– Посмотрите на мое отражение! – крикнул он. – Как я одет?
Черт, опять волшебство! Вон он, Джерри, – стоящий в своих свободных зеленых штанах и накидке, с лихой шапочкой на голове – и у его ног отражался в воде бронзовокожий мужчина с черными курчавыми волосами, одетый только в…
– Набедренная повязка и сандалии, – ответила она, в то время как мужчины бормотали проклятия, а Мейзи – молитвы.
Джерри кивнул, будто ожидал такого ответа.
– А себя ты видишь, Ариадна?
Она склонилась над водой и… Боже праведный!
Джерри рассмеялся, и она почувствовала, как краснеет.
– Хочешь, ступай ко мне, пусть другие посмотрят? Ладно, я и так опишу.
Длинная красная юбка, почти правильный конус, с туго перетянутой талией – должно быть, это чертовски неудобно, – и желтые пояса. И красный корсет, со вкусом поддерживающий, но вовсе не закрывающий бюст.
Она поспешно отпрянула от этого колдовского зеркала.
Он прошел вдоль стены до места, где из бассейна вытекал питавший пруд ручей, и уселся на стену осмотреть окрестности. Остальные присоединились к нему. Вдоль пересохшего русла к святилищу вела дорога… откуда?
– Вид у тебя был что надо, – сказал он ей, улыбаясь, и она показала ему язык.
Он снова посмотрел вдаль.
– Умираю, так есть хочется, – заявил он. – Там, на алтаре, довольно много остатков еды, но я пока не настолько проголодался. Здание служит хлевом для животных, предназначенных для жертвоприношений, а может, это просто бойня. Во всяком случае, воняет там кошмарно.
– Минуточку, – подозрительно покосился на него Грэм. – Вы узнали этот наряд?
Джерри кивнул, но молчал, пока все не пристали к нему с расспросами.
– Ладно, – сдался он наконец. – Вы уже должны были понять, что эта одежда служит волшебным камуфляжем – где бы ни оказались мы с Ариадной, в ней мы кажемся одетыми в местные наряды. Здесь никто из нас не видит этого, поскольку все мы верим в Меру, но наши отражения показывают, какими видят нас остальные. И – да, я знаю, кто носил эти платья с открытой грудью. Все сходится.
– Тогда где же мы? – спросила она.
– Ну, мы совершенно точно находимся не в реальном мире, – сказал он. – Иначе откуда взяться летающим лошадям? Все это приключение слишком отдает античной Грецией. Возможно, это все влияние Киллера – Киллер оказывает доминирующее влияние на все, с чем соприкасается, так что, возможно, именно он виной тому, что демон нынче ночью объявился именно в таком виде… а возможно, это была ты, Ариадна.
Ну да, она и сама могла бы догадаться.
– Ты имеешь в виду мое имя? – спросила она, и он кивнул. Чему это он так радуется?
– Кто бы из вас это ни сделал, совершенно очевидно одно: мы никак не избавимся от влияния этого мифа.
Все верно: крылатые лошади – тоже античный миф.
– Значит, мы в Греции? – спросил Грэм.
Джерри покачал головой:
– Это не реальное место. Но если бы мы сражались ночью с драконами, мы бы находились в эквиваленте Британии короля Артура, или в Шварцвальде с гномами и кобольдами, или в Швеции Беовульфа и Гренделя. Но в нашем случае это не совсем Греция. Это Крит.
– Почему Крит?
– Потому что именно там жил Минотавр.
С минуту все сидели молча, переваривая это.
– Кто это такой? – беспокойно спросила Мейзи.
– Тот, кто являлся прошлой ночью, – ответил Джерри. – Человечье тело и бычья голова. Античная легенда. Он жил в Лабиринте, в Кноссе, на Крите, и пожирал людей.
– Но ведь этого Минотавра, кажется, убил какой-то грек? – спросил Грэм.
– Конечно, – ответила Ариадна. – Тезей. Ему еще помогала дочь царя Миноса: она дала ему клубок золотой пряжи, чтобы он смог найти путь из Лабиринта обратно. Я знаю эту историю.
Мейзи и Карло, похоже, заинтересовались.
– Кстати, ее звали Ариадна, – хихикнул Джерри, – так что вполне возможно, что это именно Ариадна заставила его принять обличье Минотавра, или Киллер вообразил себя в бреду Тезеем, или старшему демону, ведающему в Аду делами Меры, просто удобнее являться в этом облике. Он принимает и другие обличья. У него миллион имен, но Астерий – одно их них, а Минотавра звали именно Астерий. Мы не избавились от него прошлой ночью. Ариадна отбилась от него, и он бежал, рехнувшись от боли, но мы все еще в его власти. Так что радуйтесь, что Алана и Лейси вытащили отсюда, идет?
– Но если Тезей убил этого Минотавра… – начал Грэм.
– А Георгий Победоносец убил дракона. Но ночью нам являлся именно Минотавр.
– Тогда что, черт побери, нам делать? – спросил Карло.
– Вы… – захлебнулась Ариадна, переводя взгляд с него на Джерри и обратно, – вы двое снова говорите без акцента!
– Ты заметила? – ухмыльнулся Джерри. – И кто-то положил на алтарь сандвич с ветчиной.
Мужики! Все им детские игры! В радиусе четверти мили, говорил тогда Джерри… Она окинула взглядом пустынный пейзаж, потом пригляделась к прямоугольному зданию. Спрыгнув со стены, обошла бассейн и встала перед темным отверстием входа.
– А ну выходите, Киллер! – крикнула она.
Он, пригнувшись, вылез на улицу и распрямился, щурясь на солнце и одновременно улыбаясь во весь рот. Странное дело, на нем был не меранский наряд, но короткая бежевая набедренная повязка. На поясе с одной стороны как меч висел белый жезл, с другой – кинжал. Следующее, что бросилось ей в глаза, – это его глубокий загар, сменивший мраморную белизну комы. И лицо… сломанный нос выпрямился, как и обещал Джерри, и это оказался вовсе не уродливый нос – ровный, с прямой переносицей. У ее отца был похожий, и у Алана тоже. Греческий профиль.
