– Возможно, никакой магии не было. Герцог смог найти просто похожего человека и заплатить ему. Это и объясняет, почему сходство неполное. Полагаю, что Вирейда многие видели издалека, поэтому точно опознать не могут. Знают, что он черноволос, худощав, с черной бородой, а вблизи не видели или не присматривались.
– Да. Эта теория объясняет, почему герцог попросил, чтобы караван возглавил именно Вирейд. – Ллойд задумчиво потер подбородок. – Если он до этого видел кого-то похожего.
– Только не знаю, как они сделали так, чтобы голос двойника соответствовал оригиналу. Голос может быть совершенно другим, – вслух размышляла я.
– Кстати, голосовой артефакт сделать проще. Кроме того, есть люди, которые могут изменять голос. Например, певцы, актеры.
– Актеры, – эхом отозвалась я. – Герцог приглашал артистов на день рождения Люсинды. Кажется, семь или десять трупп. Акробаты, музыканты, шуты – кого там только не было. Праздник устроили через две недели после того, как Велия заключила мирное соглашение. Тойта – мельничиха из моей деревни – как раз попала в Малфест в это время, поэтому я знаю подробности.
– А после дня рождения твоей сестры прибыли мы, чтобы подробно обговорить все нюансы. Если взять твою версию за рабочую, то получается следующее: герцог увидел человека, похожего на Вирейта, среди актеров, приглашенных на день рождения дочери. Вот и решил воспользоваться этим, чтобы похищение каравана выглядело более правдоподобно. Вполне логично.
– Актер мог играть какую-то роль в гриме, поэтому жители города не узнали его в Лжевирейде, – продолжила я. – Возможно, он как-то изменил свою внешность, чтобы больше походить на настоящего. Отпустил бороду, покрасил волосы, налепил брови, сделал грим. Помнишь того актера, что играл старушку, когда мы были на ярмарке? Он с помощью грима сделал морщины, и они выглядели, как настоящие.
– Да, ты права. Если человек еще сам по себе похож внешне…
Ллойд откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел в потолок.
– Теперь мы постараемся найти этого актера? – предположила я.
– Да. Надо попробовать его поискать. Вдруг он еще жив. Если он вообще существовал, все же версию с артефактом иллюзии пока нельзя сбрасывать со счетов.
– Ты считаешь…
Можно было не продолжать. Я как-то не подумала о том, что такой человек будет мешать герцогу.
– Твоему отцу совсем не нужен свидетель. Конечно, если сам актер не дурак, он сообразит, что после выполнения договора, станет опасен. Теоретически он мог сбежать, но найти его в этом случае будет еще сложнее. Если бы у нас был его волос, мы бы хотя бы знали: жив он или нет. Но хранители обыскали все в комнате подставного Вирейда и не нашли ничего.
– Тогда что нам остается?
– Пока я вижу только одну возможность найти караван – искать того типа, которого ты видела. У нас есть описание. Рано или поздно герцог должен встретиться с ним. Приказ о слежке я отдал. – Ллойд нахмурился. – Надеюсь, этого будет достаточно. Его Светлость умен. Вряд ли сам будет встречаться с этим человеком. Скорее всего, прикажет кому-то из слуг.
– Например, Алану, – подсказала я. – Он ему доверяет.
– Да, пожалуй, ты права. За ним надо тоже установить наблюдение. Жаль, у нас мало людей. Ладно! – Хранитель резко поднялся. – Будем работать с тем, что есть.
До вечера мы занимались своими делами. Ллойд снова схватился за переговорник: отдавал приказы и что-то выслушивал в ответ. А я получила задание: прочитать несколько параграфов книги и выписать главное. Мы прервались на обед, а после Ллойд сообщил радостную весть:
– Стана, я договорился. Твоих родственников вывезут из Велии на новые земли. Только все должно быть быстро и незаметно. Ты сможешь написать письмо бабушке, чтобы она поняла, что это послание от тебя?
– Конечно! – сердце радостно забилось.
Как хорошо, как замечательно! Скоро я их увижу!
– Пусть твоя бабушка не говорит никому о том, куда едет, или придумает причину, по которой они снимаются с места.
– Как скажешь!
– Нужные нам люди выкупят у твоей родственницы дом, ей дадут хорошую цену. А здесь можно присмотреть какое-нибудь жильё.
– Спасибо, Ллойд! Спасибо тебе большое!
Я настолько расчувствовалась, что порывисто обняла хранителя, да так и застыла в его объятьях, потому что он не отпустил. Ладони Ллойда на спине будили незнакомые чувства, рождали трепетное волнение в груди. Какие удивительные у него глаза! Голубые, переходящие в зеленые. И этот его восторженный, жаркий взгляд.
Ллойд наклонился к моему уху и, обдавая теплым, прерывистым дыханием, прошептал:
– Я так не хочу тебя отпускать…
Творилось что-то непонятное. Раньше меня тоже обнимали, прижимали, пытались погладить или ущипнуть за грудь, но никогда ничего подобного я не чувствовала. Мало того, я даже целовалась несколько раз, но не сказать, чтобы это было очень приятно. Мокрые губы, слюнявый язык – в общем, мне не понравилось. Одна из моих подруг, с которой мы делились самым сокровенным, сказала, что я, как лягушка, слишком холодна и, наверное, не способна получать удовольствие от мужских ласк. Иногда так бывало. Таким женщинам не нравилась близость с мужчиной, поэтому их мужья искали утешения на стороне.
Через какое-то время я и сама стала считать себя «лягушкой», смирившись с прозвищем «старая дева» и с тем, что проживу без мужа. Конечно, незамужней сложнее, но и положительные стороны есть: например, никто не сможет мной распоряжаться, приказывать, не надо бояться супруга, когда он выпивает и распускает руки. Словом, я начала даже гордиться тем, что не испытываю особого волнения в присутствии мужчин.
Казалось, это была истина, которая уже несколько раз подтвердилась, но сейчас все ощущалось совсем по-другому. Что уж говорить, с Ллойдом всегда было по-другому. Я чувствовала, как прежние представления о себе самой рушатся, снесенные волной плотского желания. От чувственного шепота я, кажется, забыла, как дышать. Словно натянутая струна от прикосновений уверенных пальцев музыканта, я вибрировала от звука его голоса.
Ллойд не дал мне отступить, он нежно коснулся мочки моего уха, мазнул губами по щеке, заглянул в глаза... «Поцелует», – одновременно со страхом и предвкушением подумала я, и это была последняя связная мысль моей голове.
Ллойд бесподобно целовался. Сухие жесткие губы нежно коснулись моих, кончик языка лизнул чувствительную кожу. Я задрожала от желания и тихо застонала от яркого удовольствия. И словно лопнула натянутая нить, удерживающая самоконтроль моего хранителя.
Поцелуй из нежного и даже робкого мгновенно превратился в страстный, жаркий. Язык напористо и жестко проникал в мой рот, губы ласкали, подчиняя, овладевая моими чувствами. Волны удовольствия смывали любую мысль о сопротивлении. Одной рукой Ллойд еще ближе прижал к себе, а вторую положил на мой затылок, не давая отстраниться.
А я и не хотела, потому что плавилась от охватившего нас необузданного желания, от прерывистых вздохов, от едва слышных стонов, от невероятного незнакомого чувства, заставлявшего сжиматься что-то внизу живота. Ллойд не пугал меня своей несдержанностью, наоборот, заражал ей все больше. Сквозь тонкое платье проникал жар его твердого тела, и мне безумно хотелось, чтобы его огонь проник внутрь меня, согрел, защитил.
Все моё естество кричало о том, чтобы Ллойд не останавливался, чтобы он завершил то, что начал. Я уже не принадлежала себе в полной мере, я хотела принадлежать ему. Неизвестно, чем бы этот поцелуй закончился, если бы нас не прервали. У Ллойда завибрировал переговорник… и мы очнулись от охватившего нас безумия.
Отшатнувшись, я прижала ладонь к губам, не понимая, как вести себя дальше. Кажется то, что произошло, было сюрпризом не только для меня. В шальных, пьяных глазах Ллойда проступила растерянность. Он отвернулся, чтобы взять артефакт, а я позорно сбежала.
Горячечные воспоминания о только что свершившемся поцелуе сводили с ума. В смятении я прошлась из угла в угол небольшой комнаты. Мысли заполошно метались, не способствуя успокоению. С одной стороны, я не «лягушка», и это радовало. Не очень приятно было слушать откровения подруг, понимать, что все это недоступно, и ощущать себя не только старой девой, но и неполноценной при этом.
