Фесс и остальные со всевозрастающим изумлением взирали на разворачивающуюся битву. Некромант чуть не упал, вроде бы узнавая в противниках Эвенгара старых знакомых – Эвенстайна и Бахмута. Нет, внешне они стали другими, что и неудивительно; но всё-таки сходства обнаруживалось куда больше.
Что ж, красиво, сильно, зло. Решительно. Да только куда вам против Салладорца, не умеете вы ненавидеть так, как он. Триста лет в каменном гробу – это не шутка. Вот и раскидывает он вас, как котят, несмотря на всю вашу силу. И рыцари в белом тут не помогут – надо не просто «желать победы» и даже не драться за собственную жизнь – нужно рваться из жил, чтобы стереть этого гада с лица земли, выдрать из-под кожи кости раздробленного черепа, просто потому, что только так можно дать выход неистовой ярости. У Салладорца такая ярость есть. Мир для него – абсолютное зло, каждый миг существования неба, земли, моря и воздуха Эвенгару оскорбителен. Если не встретить эту ярость своей собственной – он вас сметёт. Пусть вы стократ более умелы и изощрены в плетении заковыристых заклинаний.
Некромант чувствовал всё это. Неистовство Салладорца. Растерянность тех, кто пытался его остановить. И недоумение двух действительно могущественных сущностей, появившихся на сцене последними.
Разумеется, Фесс видел их не простым зрением. Они уже успели спуститься довольно глубоко, южную часть опрокинутой пирамиды заполнило дымом. Битва смешала и спутала все магические потоки, и защитники Утонувшего Краба предпочли попрятаться, нежели рисковать, навлекая на себя ответный пламень драконов.
Но всё-таки настоящих противников у Эвенгара теперь оказалось двое. Салладорец вертелся волчком, заклятья так и сыпались, перемежаясь с чем-то, очень напоминающим некроманту жертвоприношения. Во всяком случае, во время кошачьего гримуара в Скавелле Фесс чувствовал нечто подобное.
Что ж, противники, похоже, надолго занялись друг другом. Пора идти дальше и, да простится мне эта банальность, «исполнять свой долг», подумалось некроманту.
– Впе…
– Смотрите, там, там! – истошно выкрикнула вдруг зоркая Тави.
Ниакрис скрипнула зубами, Райна спокойно и гордо вздёрнула подбородок, Бельт побледнел, прищурился и что-то быстро забормотал себе под нос; Безымянная с Рысью-неупокоенной остались, как и положено, бесстрастно-невозмутимы, а преподобный отец Этлау с хрипом схватился за грудь, зашатался, однако сумел выпрямиться сам, прежде чем Фесс успел поддержать его под руку. Бывший инквизитор перхал и заходился кашлем, однако глаза его горели так, что ясно было – вот он-то ненавидит врага как положено.
Восточный горизонт, откуда следовало накатываться ночи, резко посветлел, золотисто-шафранное зарево, казалось, предвосхищает новый рассвет. Однако оно разгоралось не вдоль всего края неба, лишь в самой его середине; сонм облаков устремился вперёд, послушно выстраиваясь исполинско-триумфальной аркой. Оттуда, из-под арки, пролился яркий, режущий свет, идеально-белый, терзавший глаза, чуть не выжигавший их; из снежно-девственного сияния возникла алая капля, так напоминавшая кровь. Словно крошечный лоскут пламени, она затрепетала посреди неба, стремительно приближаясь и волоча за собой длинные, множественные шлейфы призрачного пламени.
Отец Этлау обеими руками придерживал веки, не давая им закрываться. Его шатало, из глаз градом лились слёзы, однако он не зажмуривался и не отворачивался.
– Спаситель-во-Гневе, – услыхал Фесс сипение преподобного. – Спаситель-во-Гневе, всемогущее что-то, услышь нас, спаси и оборони!
– Оборонить себя мы сможем только сами, – зло бросил ему некромант.
Орки скалились, иные отворачивались, закрываясь сгибом руки; но куда больше даже не подумали бросать оружие.
– Обороним, само собой, – рыкнул Уртханг, в свою очередь не сводя глаз со Спасителя. – Нам страшиться нечего. Говорят же, будто у нашего племени души и вовсе нету.
– Тогда вниз, – начал было Фесс, однако его прервало издевательское:
– Не думаю, что тебе стоит торопиться, некромант Неясыть.
Голос Эвенгара слышался невероятно чётко, хотя самого Салладорца нигде поблизости не было видно.
Не обращая внимания на глумление Тёмного мага, Фесс коснулся шеи Аэсоннэ, её теплой и гибкой брони, скрывавшей перекатывающиеся мускулы.
Пора лететь, дочка. Вперёд и вниз, до самого конца. А если потребуется, то и дальше.
Спаситель стремительно приближался. Язычок дальнего пламени превратился в человеческую фигуру, облачённую в алое. Лик Спасителя каждый видел в мельчайших деталях, и Фесс невольно удивился – повергателя миров словно только что сунули головой в кузнечный горн, настолько обожжено и жутко казалось его лицо. Нет, любой, хоть раз взглянувший на иконы с Его образом, тотчас бы узнал небесного странника.
Обгорелый лик из скорбного сделался страшен. Спаситель шагал под облачным потолком по стремительно развёртывающейся прямо в воздухе золотой тропе, шёл быстрым упругим шагом воина, а не погружённого в молитвенные раздумья пилигрима.
Алая накидка трепетала за плечами, словно боевой стяг.
* * *
– Ответил-таки! – проревел Ракот, потрясая чёрным клинком. – Надо ж, а то я уж думал – опять струсишь!
Схватка с мятежным чародеем на миг утихла. Названые братья не успели как следует взяться за него, а уже появился враг куда серьёзнее.
– Хаген, сможете его сдержать? Не одолеть, только сдержать?
– Сможем, учитель, – услыхал коричневопёрый сокол голос хединсейского тана.
– Нам, похоже, придётся заняться кое-чем другим. – Хедин желчно и ядовито усмехнулся. Смеялся он сам над собой – никогда не верил Ракоту, что сущность, подобная Спасителю, явится на открытый поединок, ан вот ведь как оно вышло…
– Учитель, мы не отступим. Как тогда, в Храме. В столице Видрира.
– Я знаю, Хаген, – а что тут ещё скажешь?
– На тебя надежда, Читающий.
«Всегда готов к услугам», – равнодушно отозвался тот. Ничего не страшится, что и неудивительно: вот уж у кого души точно нет и никогда не имелось.
…Обычно Ракот избегал нематериальности, разво-площений, бесплотья. Слишком уж сильно и живо, несмотря на протёкшие столетия, это напоминало о жутких временах его собственного заточения на Дне Миров. Черноволосый воин в тёмной броне предпочитал клинок хитроумным заклятьям, вольно или невольно ограничивая себя. Но – не сегодня. Он уже попробовал остановить Спасителя «обычным образом», пытаясь представить, как действовал бы на его месте многомудрый Хедин или как он сам стал бы сражаться с могущественным, но диким колдуном, каких немало попадалось на его пути.
