Мальчишка встрепенулся сонно:
— Да все то же. Хлеба малость, мяса остатки…
— Живем, — обрадовался Залешанин. — Давай, дочь кагана, уплетай за обе щеки! Дома, наверное, лопаешь только сало с медом?
— Мы сало не едим, — огрызнулась она.
— Бедные, значит, — понял он. — Да, это не гунны… Даже не печенеги! У тех сало есть почти всегда. Такие кабаны ходят… Морды — во!
Она к мясу и остаткам хлеба не притронулась, Залешанин и Зяблик проглотили с такой скоростью, что рядом оплошал бы и окунь, хватающий хитрого червяка, Зяблик собрал крошки на листок и ссыпал в рот:
— Хлеб беречь надо.
— Надо, — согласился Залешанин. Он поднялся. — Пора в дорогу.
— Я оседлаю, — подхватился Зяблик.
— Собирай мешок, — распорядился Залешанин.
Дочь кагана надменно наблюдала, как он споро взнуздал и оседлал коня, потом на ее лице проступило слабое удивление, а когда он вспрыгнул в седло, вовсе сменилось беспокойством.
— Ты… что?
— Еду, — ответил Залешанин бодро. — Делы, делы…
Она оглянулась в сторону своего коня, тот мирно пасся на краю поляны. Никто его и не подумал седлать, готовить в дорогу.
— Делы? — переспросила она. — Ты что, не понимаешь, что я… просто должна поехать с тобой!
Он удивился тоже:
— С какой стати?
Она в затруднении развела руками:
— Не знаю… Но так всегда делается. Да и как же ты один?
Он кивнул на мальчишку:
— Я не один.
Она оглянулась, в ее глазах наряду с легким отвращением промелькнуло понимание.
— А… ты, наверное, грек?.. Хотя это не обязательно, эллинов перебили, но их гадкие привычки выжили…
— Не до нашего же села, — возразил он. — Тоже мне культура! Хотя слыхивал, как-то ехал грек через нашу реку… Сейчас его раки едят. Нет, я не настолько грамотный. Бывай, прынцесса! Что-то пыль клубится… Э, да тебя уже ищут! Надеюсь, твой батя, а не жених…
Он хлестнул коня, спеша убраться. Хоть княжьи, хоть каганьи гридни сперва накостыляют, потом начнут спрашивать: чего здесь оказался и что с княжной, то бишь дочерью кагана, сотворил, что замызганная, будто таскал ее через печную трубу взад-вперед. И замучают на всякий случай, чтоб уж сомнений не было…
Верст пять неслись, будто у коня полыхал хвост. Когда начал хрипеть и шататься, Залешанин чуть придержал, опасливо оглянулся. Мальчишка сказал настороженно:
— Вроде бы никого.
— Кто там был? Рассмотрел?
— К ней подъехало с десяток… Сперва хотели гнаться за нами, потом вернулись.
— Она вернула, — предположил Залешанин.
Мальчишка хихикнул ему в спину, спросил:
— А чего ты так… несся?.. Она добрая, хотя и старается быть злой.
Залешанин покачал головой:
— Ты еще мал, тебе надо учиться жизни. Правило первое: встретив настоящую женщину… а это как раз такая, должен вскочить на коня и улепетывать во все лопатки.
— Правда?
— Мы ж еще целы?
Мальчишка впал в глубокую задумчивость.
Дорогу Залешанин выбирал вдоль реки, а люди, как известно, селятся всегда на берегах рек. Дважды проезжали крохотные веси, но так и не присмотрел семьи, где бы оставил мальчонку. Честно говоря, начал было уже тяготиться, все-таки ребенок есть ребенок, это не Петька, что почти все время спит в мешке, но в третьей веси, где тоже оставить было некому, указали в сторону леса:
— Вон там колдун живет… Приходил давеча, подыскивал мальчонку в помощь.
Залешанин опустил ладонь на головку мальчишки. Тот вздрогнул:
— К колдуну? Я боюсь.
— Не трусь, — сказал Залешанин. — Если что не так, разве я тебя ему оставлю?.. Я лучше сам сожру.
Он страшно пощелкал зубами, но мальчишка даже не улыбнулся. Не по-детски серьезными глазами смотрел на приближающуюся хатку, нижние венцы вдавились в землю, зато на крыше настоящая труба. Единственное окошко слепо смотрит в их сторону мутной пленкой бычьего пузыря. Вокруг стен трава вытоптана, но дальше растет вольно, пышно, коню до брюха, земли не видать за широкими мясистыми листьями.
— Есть кто-нибудь? — крикнул Залешанин издали.
— Не услышит, — сказал мальчишка угрюмо.
— Знаю, но на всякий случай. А то зашибет с перепугу. Скажет, подкрадываемся.
— Какой же он колдун, если не поймет…
На крыльцо вышел старик. Белая борода до колен, согнутый, в руке длинная клюка. Приложив ладонь козырьком к глазам, подслеповато всматривался в медленно приближающегося всадника. Залешанин ехал против солнца, пусть старик рассмотрит как следует, но сердце тревожно трепыхалось, как овечий хвост при виде волка. Как все люди, колдунов боялся и не любил. Каждый больше любит тех, кто дурнее тебя, а всякий, кто больше знает и умеет, как бы обретает власть над тобой или может обрести… Если такого человека нельзя удавить сразу, то от таких стараются держаться подальше. Недаром колдуны и ведьмы живут вдали от людей. По крайней мере, здесь не досаждают попреками за скисшее молоко, внезапно захворавшую корову, бесплодную жену…
Залешанин заорал, стараясь держать голос веселым и беспечным:
— Дедушка!.. Доброго тебе здравия!
Старик молчал, но Залешанину почудилось слабое приглашение. Он послал коня к избушке, мальчишка ерзал, выглядывал то справа, то слева. Старик не отнимал руку ото лба, Залешанин рассмотрел коричневое сморщенное лицо, глубокие морщины. Глаза выцвели от старости настолько, что стали почти белыми.
— Доброго здравия, — повторил Залешанин. Он остановился у крыльца. — Позволишь побыть, пока напою коня и напьюсь сам?
Старик медленно опустил руку. Лицо его, выйдя из тени, стало совсем безобразным от старости, но глаза, напротив, казались острыми, как у хищной птицы. Почти бесцветные губы зашевелились.
— Позволю. Слезай отдохни. И мальчонка пусть отдохнет.
Холодок пробежал по спине Залешанина, но не исчез, а захолодил кровь. Зубы старика были белые и острые, совсем не стершиеся, а клыки выдавались длинные, как у волка. Не брат ли той бабки, подумал в испуге, которая Баба Яга…
— Спасибо, дедушка, — сказал Залешанин дрожащим голосом.
Кляня себя за дурость, но отступать поздно, догонит и сожрет вместе с конем, он поспешно слез, расседлал, конь тут же отбежал от избушки на другую сторону поляны. Старик сказал скрипуче:
— Вода в ручье студеная, зубы ломит!.. Но если хошь кваску, то идемте в дом.
Залешанин выждал, пока старик сам кое-как развернулся, вдвинулся в темный провал сеней, кивнул мальчишке:
— Пойдем? Попробуем, что у него за квас.
— Наверное, из лягушек и летучих мышей, — сказал мальчишка шепотом.
