– Может быть, надо было и мага с собой прихватить?
Я посмотрел строго и указал взглядом на великого инквизитора. Асмер примирительно улыбнулся, мол, шутка. Отец Дитрих перевел дыхание и подключился к молитве. Дверь обрела багровый цвет, от нее пахнуло жаром.
Нас отодвинуло, словно гигантской ладонью. Дверь затрещала и моментально покрылась синеватым морозным узором. Сверху и по всему проему повисли мрачно блестящие в свете факелов сосульки.
Голоса священников поднимались, падали, набирали мощь снова. Дверь все-таки реагировала: меняла цвет, покрывалась паутиной, грязью, узорами, письменами, однако по-прежнему загораживала дорогу.
Отец Дитрих наконец повернулся ко мне. В запавших глазах я увидел нечто похожее на стыд.
– Сын мой… – произнес он убитым голосом, – боюсь, придется отступить.
– Нет, – ответил я.
– Почему?
– Всякая стена, – ответил я кратко, как подобает мужчине, – это дверь.
Он с опаской посмотрел на молот в моей руке. Священники по его знаку отступили подальше. Я швырнул в камни рядом с дверью. Молот коротко и хищно простучал по воздуху быстро вращающейся рукоятью, помещение встряхнул мощный хрустящий удар. На камне образовался сложный узор, похожий на паутину из белых искристых снежинок.
После третьего удара глыба раскрошилась, мелкие осколки брызнули на пол. Вторая раздробилась уже с первого удара, из дыры пахнуло сильным запахом звериной шерсти.
Страх пробежал по спине, вздувая кожу пупырышками. Я бросил еще дважды, глыбы от ударов выпали на ту сторону. Звериный запах стал сильнее, еще сильнее.
Я услышал неясный, но быстро приближающийся шорох.
– К бою! – заорал я.
Щит мой поднялся, закрывая лицо, меч в боевую позицию, все разом приняли боевую стойку, закрывая священников своими телами. Из темной дыры выметнулись летучие мыши, но до того, как успели пролететь три шага до меня, две упали, пронзенные стрелами молниеносного Асмера.
Из норы они вылетали в таком количестве, что казалось, будто оттуда хлещет толстая черная струя. Мыши размером с разъяренных кошек набрасывались яростно, били крыльями, вцеплялись когтями. Мелкие зубы отвратительно скрежетали по металлу, у меня от этого звука почему-то заныла челюсть.
Люди перестали размахивать мечами и просто давили крыланов на себе закованными в железо руками. Отец Дитрих выкрикнул несколько слов на латыни, вспыхнул свет, несколько мышей упали, охваченные огнем. Оба священника присоединили свои голоса, еще несколько десятков тварей рухнуло на пол, сраженные святым словом.
Бернард заорал:
– Давайте, святые отцы!.. Верую!
Я отбивался, как мог, чувствуя, что наступаю уже не на камни пола, а на мягкие тела. Снизу идет хруст мелких костей, эти твари облепили со всех сторон, ничего не вижу…
Внезапно полыхнул ослепительный свет, сильно запахло гарью. Я ощутил, как с меня сползла масса тел, словно я вынырнул из вязкого болота. Зал очистился от летучих мышей, зато под ногами все еще шевелится эта масса, а у противоположной стены поднимается почти до самой дыры.
Отец Дитрих обессиленно прислонился к стене и закрыл глаза. Грудь часто вздымалась, дыхание вырывается с хрипами.
Бернард сказал уважительно:
– Почему я не священник? Одним словом, это же надо…
Зигфрид ответил с еще большим уважением:
– Я вот тоже сразу же захотел в священники!.. Очень даже! Правда, решил, что недостоин есмь…
В голосе его не было сожаления, и Бернард, коротко хохотнув, понимающе ткнул потомка Нибелунгов в бок. Теодорих с мечом наголо осторожно заглянул в пролом.
– Темно, – проговорил он. – Тихо…
– Затаились? – спросил Бернард.
– Не знаю… Сэр Ричард?
– Отойди, – сказал я.
Он отпрыгнул, я швырнул молот. Еще две глыбы влетели в темноту, я поймал за рукоять и повесил на пояс. Теодорих первым шагнул в темноту, исчез, только слышно было, как топает тяжело и тихонько ругается.
Бернард и Зигфрид поспешили следом, я едва успел швырнуть впереди них шарик света. Асмер влез следом за мной, за спиной я слышал сопение ратников и тяжелые вздохи священников.
Шарик света плывет вдоль изъеденных кавернами стен, сталактиты по всему потолку, неровный пол, покрытый экскрементами летучих мышей, отвратительный запах, меня начало тошнить, в это время издали донесся голос Теодориха:
– Здесь еще одна дверь!
Я быстро пошел на голос, на ходу снял с пояса молот. Теодорих ощупывал дверь, что очень неосторожно, двери бывают всякие, на этой тоже ни замка, ни запоров, ни замочной скважины.
– Отойди.
Он отпрыгнул, молот с оглушительным звоном ударил в дверь. Я ожидал, что отпрыгнет, однако дверь провалилась вовнутрь вместе с косяками. Загремело, мы все ждали с оружием наготове, но из темноты не доносилось ни звука.
Отец Дитрих шагнул к пролому. Я ухватил его за рукав.
– Осмелюсь напомнить, священники должны входить в такие двери вторыми, а выходить в случае опасности – первыми.
В лицо пахнуло сыростью и дождевыми червями. За проломом оказались снова каменные ступени, только не такие широкие. За моей спиной замешкались, зажигая факелы, я создал шарик света поярче, по обе стороны заблистали серые плиты, жемчужно блестят капельки росы.
– Не отставайте, – велел я.
В стенах торчат ржавые держаки под факелы, ступени стерты посредине, словно по ним сотни лет ходил один человек. Или не один, но по одному, так как рядом камень выглядит как новенький.
Ход привел к массивной двустворчатой двери, с толстыми запорами, сильно тронутой ржавчиной, зеленью, коррозией. Отец Дитрих сразу принялся ощупывать, бормоча молитвы. Его священники шарили снизу доверху, под их пальцами сухо щелкали мелкие синие искры, на металле иногда проступали некие знаки.
– Не получается пока, – сказал отец Тартарий. – Но есть надежда… Господь поможет!
Я снял с пояса молот.
– А мы поможем Господу.
Они шарахнулись в стороны, я указал на ступеньки, все поспешно вернулись и поднялись выше. Молот вылетел с ощутимым в плотном воздухе шорохом. Звякнуло так, словно загудел весь грот, будто мы оказались под куполом гигантского колокола. Зазвенело в черепе, священники и стражи присели и зажали уши. Дверь вздрогнула, но устояла, но запоры согнулись, два повисли и болтаются сломанными концами.
Брат Уллий опомнился первым, я не успел еще повесить молот, как он сбежал вниз и налег на дверь. Еще трое стражников уперлись плечами, ноги заскребли по каменным плитам пола. Половинки двери заскрипели и раздвинулись. Пахнуло могильным холодом, открылось просторное помещение с низким потолком, множество толстых колонн, поддерживающих свод, оттуда льется странный синеватый свет. Настороженно осматриваясь, я сделал шаг, другой.
