— А второе зелье?
— Попробую подстегнуть процессы регенерации. Рана, может, и не затянется, но хоть потерю крови компенсирую.
— А… Ну да, – протянул Барт, сделав вид, что все понял. Он все больше убеждался, что Серый – далеко не простой тип. Говорит вон как по–ученому…
Дальше он наблюдал молча, растянувшись на сене и подложив под голову свернутую попону. Все тело гудело от усталости, но сон не шел. К постоянным воспоминаниям о Валемире прибавились еще и думы о дурнушке из таверны.
— Я бы посоветовал тебе спать, Бартоломью, – взглянув на него мимоходом, сказал Серый. – Разлёживаться не будем – выдвинемся прямо на рассвете. Только надо будет запастись свежей провизией.
— Ага. Если только эти проглоты все не сожрали.
— Ты о ком?
— Да про охранников обозных. Они, похоже, все еще гуляют.
— Ну, к утру должны угомониться. В любом случае – старайся не привлекать лишнего внимания.
— Да уж, знакомиться поближе с этими головорезами не очень‑то хочется. Не охранники, а бандиты настоящие.
Серый хмыкнул:
— Так это и есть бандиты.
— Чего?
— Бартоломью, ты как вчера родился! Ты чем занимался там у себя в Валемире?
— Помогал дяде вести дела в лавке.
— Чем торговал?
— Да всякими овощами–фруктами в основном.
— А, лавочник, стало быть?
Барт почему‑то обиделся:
— Не лавочник я!
— Хм, ну как хочешь. Я лично не знаю, как твое занятие назвать по–другому.
Маг принялся осторожно сцеживать отвар из тигля во флакон через небольшую складную воронку.
— Так что? – напомнил Барт. – Про бандитов?
— Ты что, не видел знак ворона на повозке?
— Видел, и что?
— Освальд Таннер по прозвищу Ворон – главарь одной самых крупных шаек в окрестностях. Промышляет по всему Валемирскому тракту. Но грабить обозы – это не его уровень. Он просто взимает ренту за проезд, а за отдельную плату дает нескольких своих молодцов в сопровождение. Это обеспечивает торговцам защиту от залетных бандитов – с людьми Ворона никто не связывается. Все довольны – и торговцы, и местные патрули, с которыми Ворон делится частью барышей, и сам Ворон. Он ведь вроде как и не бандит вовсе, а вполне уважаемый человек, у него большой особняк в Дрезенборге…
— Да, дела… А если кто‑нибудь из купцов не захочет платить или брать для охраны этих его бандитов? Я бы вот не взял. Пьют‑то и жрут они явно не за свой счет.
— Ну, тогда те же самые ребята, что сегодня предлагали свои услуги по охране, завтра перегородят тебе дорогу и предложат вывернуть карманы. Выбор на самом деле невелик. К тому же люди Ворона – действительно лучшая защита, которую здесь можно получить.
— А что, есть от кого защищать?
— Слушай, ты же сказал, что работал в лавке? Вы что там, в Валемире, не сталкивались с бандитами?
— Индюк… то есть дядя Донателло по суше товары почти не доставляет. У него небольшое каботажное судно, возит грузы из Тиелата, из Маренборга. Там бояться некого. Однажды, правда, сунулся какой‑то залетный таец, но дяде тогда удалось, сбросив часть груза, добраться до зоны видимости маренборгского форта, и там патруль навстречу вышел. Так дядя потом всему кварталу уши прожужжал этой героической историей.
— Понятно. Ну, на суше, с сожалению, все гораздо сложнее.
Серый закупорил флакон и начал, наконец, сворачивать свою импровизированную лабораторию. Часть причиндалов, в том числе посудину, в которой кипятил отвар, отставил в сторону – видно, чтобы остыли, остальное же спрятал в свою бездонную торбу. Отвар из мухоморов – в пузатом флаконе, похожем на грушу – прицепил к ремню. Второе зелье выпил тут же, залпом, торопливо зажевав булкой. Замер, уронив подбородок на грудь, будто прислушиваясь к происходящему в желудке.
— Все в порядке, господин? – осторожно спросил Барт.
— Да, да, – отрывисто ответил маг и выпрямился.
Взяв вторую попону, он последовал примеру юноши и растянулся на сене. Щелкнул пальцами, и магический шар негромко хлопнул, распадаясь на мелкие быстро гаснущие искры. Через мгновение стало темно, как в погребе.
Барт долго ворочался, шурша сеном. Заметно холодало. Юноша свернулся клубком, накрылся попоной и подоткнул ее с обоих боков, так что из этого кокона торчала только голова. Постепенно согрелся.
Серый лежал недалеко – на расстоянии вытянутой руки. Его не было видно в темноте, но слышно было отчетливо – маг тоже ворочался и временами шипел от боли.
— Господин…
Маг не отозвался. Может быть, это он во сне так?
— Господин… Господи–ин…
— Да, Бартоломью. – Голос Серого был на удивление спокойным.
— Рана болит?
— Да. Зверски.
— Может, зелье какое–нибудь есть?
— Зелье тут не поможет.
— Из‑за магии?
— Да.
Барт помолчал. Отчего‑то вспомнился рыбак, которого он полоснул по руке там, в Вальбо. Выходит, это он на всю жизнь метку оставил?
— Не пойму я никак про эти ваши клинки… – пробурчал он.
— Чего ты не поймешь?
— Для чего они? Ну, я понимаю, если бы отравленные были – чтобы враг от малейшей царапины помер. А тут – мало того, что незаживающая рана, так еще и болит все время!
Серый невесело хмыкнул.
— Ну, если уж тебе так интересно… – неохотно протянул он. – Эти клинки называются никталусы. Обычно это небольшие изогнутые кинжалы, или крисы с волнистым лезвием, как тот, что я забрал у тебя. Тот переросток, что был у Сандро – очень редкая штука. Изначально никталусы не боевое, а ритуальное оружие, для вполне конкретных целей. Ими наносятся раны – чаще всего неглубокие, но обширные. Для жизни не опасные, но очень болезненные. Они называются рра–скары. Сама рана сверху может и затянуться со временем, но боль остается. На долгие месяцы, может, даже на годы.
— Что‑то вроде пытки?
— Не совсем. Такие раны могут наноситься и самому себе. Арраны… Вся их магия держится на этом. На сублимации.
— Чего?
— Ну… Долго объяснять. Ну, если совсем грубо – то их магия подпитывается человеческой энергией. Чаще всего – темной энергией от страданий, боли, гнева…
— Почему?
— Не знаю. Может, потому что это топливо проще добыть. Ну, или в силу природных склонностей арранов. Очень кровожадные ребята… Кстати, на крови у них тоже очень много замешано. Они часто использовали ее при изготовлении артефактов.
— Человеческую?! – с содроганием спросил Барт.
— Ну, а то… – хохотнул маг. – Да нет, любую, на самом деле. Человеческую тоже.
Он закряхтел, меняя положение.
— Господин, а можно еще спросить?
— Валяй. Я, похоже, все равно сегодня не засну.
— Если уж мы дальше поедем вместе… Как мне вас называть‑то? Я вон когда к трактирщику пошел за лошадью, и не знал, что сказать. И сейчас спросит кто – чего я отвечу? Что я помощник какого‑то мага в грязном балахоне, но сам не знаю, как его зовут?
