Она очнулась от тяжелого забытья и обнаружила, что находится в светлом мраморном покое, а не в тесном фургоне… Крисса не сразу поняла, что это не сон, а действительность. Ухо уловило щебетание птиц где-то поблизости и невнятный легкий шорох, как будто на ветру шуршала тонкая ткань. Разумеется, о последних событиях на площади девушка ничего не помнила; ей стоило большого труда сообразить, что она лежит на мягкой перине в самой настоящей постели и что под головой у нее находится не свернутый потертый плащ, а самая настоящая мягкая подушка. Кристина осторожно вытянула руку. Простыня под пальцами была тонкой и шелковистой, и в воздухе вокруг витал едва уловимый запах жасмина. Нестерпимо болели запястья, щиколотки, ступни и шея – те самые места, где чаще всего были ожоги… Немного погодя Крисса осмелилась дотронуться кончиками пальцев до шеи и тут же удивленно вздохнула. Ожог покрывала плотная маслянистая повязка, по-видимому, пропитанная каким-то лечебным составом. Определенно следовало выяснить, что происходит. Благодаря идеям Виэре Кристине иногда приходилось просыпаться в постели, а не в своем фургоне, но вот перевязывать ее ожоги до сей поры еще никто не догадывался.
Девушка опасливо открыла глаза. Комната, где она находилась, была большой и очень светлой – одно окно, высотой почти до самого потолка, покрытого нежной цветочной росписью, находилось прямо подле ее постели справа и выходило в сад. Совсем рядом покачивали темно-зелеными ветвями апельсиновые деревья, а чуть подальше, у высокой каменной ограды, высились стройные пирамидальные тополя и пинии. Привлекший внимание Кристины шорох издавали газовые занавески, едва колыхавшиеся на легком утреннем ветерке… Из мебели в комнате находились кровать, на которой возлежала изумленная танцовщица, красивый резной туалетный столик, непривычно низкая софа со светлой обивкой и несколько стульев с высокими спинками. На одном из этих стульев, прямо у изголовья кровати, сидела опрятная полная женщина в тщательно отглаженном платье, которая с беспокойством вглядывалась в лицо девушки, словно ожидая приказаний. Поймав вопросительный взгляд Криссы, женщина тут же встала с места, учтиво поклонилась и произнесла:
– Доброго утра, госпожа. Чего-нибудь изволите?
Кристина смогла только отрицательно покачать головой…
Она пребывала в полной уверенности, что еще спит, и потому могла только бесконечно удивляться происходящему. Однако ее возвращению в реальность способствовало еще одно явление: где-то вдалеке по мраморному полу прозвенели легкие шаги, и через мгновение в комнате появился стройный молодой мужчина, который приветливо улыбнулся и спросил:
– Ну, как у нас дела?
Во все глаза глядя на этого нового персонажа, Крисса понемногу начала вспоминать… Огонь. Столб огня высотой до самых небес, паника и страх – сила вырвалась на свободу, но она не может ею управлять! Это значит, что все погибнет, и она сама в том числе! Апатия и боль… и молодой человек прямо у самого бархатного шнура, отгораживающего «сцену». Вот он решительно отталкивает какого-то зеваку, откидывает прочь широкий капюшон плаща, простирает руку к небу… Сомнений не было – именно этот самый человек и стоял сейчас перед ней. Действительно молодой, не старше двадцати пяти лет, облаченный в тяжелый балахон чародея, перехваченный на талии широким кожаным поясом со множеством пряжек. Лицо у парня широкоскулое, кожа белая, как у северян, а пребывающая в полном беспорядке шевелюра – очень светлая, почти пшеничная. Особенно обращали на себя внимание глаза – большие, миндалевидные и разного цвета (правый серый, левый пронзительно голубой, почти синий). Когда человек немного повернулся, что-то спрашивая у женщины, Крисса разглядела, что у него, ко всему прочему, совершенно острые эльфийские уши, на разбойничий манер украшенные несколькими крупными серебряными кольцами.
К несчастью, задуматься об этом парне Кристина не успела – в одну секунду на нее навалилось такое отчаяние, что она бессильно упала обратно на мягкие подушки, уткнулась носом в благоухающую жасмином наволочку и горько заплакала. Неизвестно, кто и зачем принес ее сюда, но исход очевиден. Танец в огне. От него нет спасения. Тут же к этой мысли присоединились и другие, тоже весьма печального содержания: предательство Квинта, унижение, многочисленные грубые руки, бесцеремонно шарящие по ее телу, горящие похотью разноцветные глаза людей и нелюдей… Господи, ну кто и зачем ее спас?! От такого позора проще умереть сразу.
– Ты свободна, – как сквозь сон услышала Крисса голос молодого человека. – Я пошлю за тобой, когда потребуется.
Прозвучали шаги, после чего снова зашуршала материя. Через мгновение горячая ладонь осторожно провела по коротко остриженным волосам девушки. От прикосновения она дернулась, как от боли, и изо всех сил сжалась под одеялом, молясь лишь, чтобы ее никто не трогал. В ухо тем временем вливался голос, приятный, мягкий тенорок:
– Ну, полно, полно плакать, дитя мое. Тебе больше ничего не угрожает, вряд ли кому взбредет в голову преследовать тебя здесь. Люди боятся моей силы, и никто не посмеет сюда сунуться. Клянусь, я не дам тебя в обиду!
На этой фразе Кристина осторожно повернулась и недоверчиво взглянула на своего спасителя. Тут же волна страха охватила ее: кто может поручиться, что этот парень спас ее просто так, не преследуя никаких личных целей?! Каких?.. Да кто знает, каких. От людей можно ожидать чего угодно, все они только и думают, как бы нажиться и удовлетворить свои низменные потребности, так чем он лучше?! Слезы снова побежали по щекам, но чародей вдруг подался вперед, осторожно отер эти слезы со щек Криссы (при этом она напряглась, словно ожидая удара) и улыбнулся:
– Пожалуйста, не бойся. Я не причиню тебе вреда. Напротив, я хочу только помочь! Правда-правда. Ну, давай знакомиться. Меня зовут Дуэйн Аарден. А как мне называть тебя, прекрасная танцовщица?
– Я не танцовщица, – хрипло возразила она, не решаясь снова поднять глаза.
– Пусть так. И все же?..
– Искра, – криво усмехнулась девушка. – Как все, ты можешь называть меня Искра.
– Ну, естественно, как еще могли назвать такую, как ты, хозяева! Нет, дитя мое, я хочу знать, как твое имя. Хозяев больше нет, так что твое прозвище тоже кануло в небытие.
На этот раз она долго молчала, прежде чем ответить. Собственное имя показалось странным, чем-то давно забытым и почти нереальным, как слово на совершенно чуждом языке. Неуверенно, словно раздумывая, она выговорила:
– Кристина. Крисса.
– Очень хорошо, – обрадовался Дуэйн. – Если не возражаешь, Аннабел поможет тебе одеться и проводит в сад. Самое время позавтракать, тебе не кажется? – поймав ее тяжелый, насмешливый взгляд, он вмиг посерьезнел и обеспокоено спросил. – Что? Что-то не так? Тебе стоит сказать лишь слово, и…
