Но в тёмных упрямых глазах его светилась решимость, да и в правой руке он крепко и в то же время изящно держал шпагу внушающей уважение длины. На попытку снять его с седла он замотал головой и усталым, севшим голосом терпеливо повторил.
- Донья Флоранс Эскьери!
Тётушка Фло удивлённо фыркнула.
- Хм, давненько меня не называли этим именем. Да, это я Флоранс Розмари де Вилль, урождённая Эскьери! - Линн едва не раскрыла рот от удивления - такая властность и сила проскользнула на миг в голосе волшебницы.
Всадник, видимо, понял. Он швырнул оружие в два заменяющих ножны железных кольца на широком поясе, кивнул. Рука его пошарила за пазухой и, выудив чуть помятый свиток с печатью, с поклоном вручила пожилой волшебнице. Вернее, поклониться он только попытался. Едва послание оказалось в руке тётушки Фло, как силы окончательно изменили молодому человеку и он буквально выпал из седла на руки вскрикнувших Линн и Каны. Марену чуть обрызгало алыми тёплыми бусинками, и служанка не нашла ничего лучшего, как самым постыдным образом свалиться без чувств.
Но тут уже подоспели на шум жители соседних домов. Молочник Золти увёл коня в имеющуюся при его доме конюшню, заверив старческим голосом, что всё будет как надо. А двое дюжих плотников осторожно перенесли раненого в дом и уложили на тахту, где им тотчас же занялась эльфийка. Служанку же попросту облили ведром холодной воды из колодца, и мокрая Марена с ворчанием поплелась к себе. Прислав, впрочем, себе на замену Зелу.
А оказавшаяся со столь длинной и старинной родословной волшебница не медля ни сетанга, сорвала печать и принялась читать послание. Развёрнутый свиток оказался девственно чист с обеих сторон, но тётушка Фло тут же припечатала сверху таким заковыристым заклинанием, что у всех присутствующих на миг волосы встали дыбом. На бумаге тут же проступили строки послания, и волшебница, шагнув ближе к свету канделябра, впилась глазами в письмо. Линн взглянула в её вдруг постаревшее лицо и у неё тревожно заныло где-то слева в груди… эй, да ведь там сердце!
- Что, тётушка Фло? - заплетающимися губами спросила она, проклиная себя в глубине души, что навлекла столько несчастий на дом, его обитателей - а возможно, и на весь спокойный и тихий Тиренолл.
Однако тётушка смотрела куда-то сквозь стену, неслышно шевеля губами. Затем прочла снова - на этот раз медленно и внимательно.
- Что с гонцом? - спросила она, свернув послание обратно в трубочку и спрятав в рукав.
Эльфийка оторвалась от своей работы и неопределённо пожала плечами.
- Рана сама по себе не опасна, но молодой человек вместо того, чтобы заняться ею, продолжил свой путь. Всего лишь потерял довольно много крови. К утру залатаю, но пару-тройку дней ему придётся провести в постели, да при этом с усиленным питанием.
Линн, смущённо поковыряв тапочком пол, осведомилась - не стоит ли сохранить приезд гонца в тайне? Тётушка медленно покачала головой, и столь же медленно на её лице бледность уступала место обычному румянцу.
- Неизвестный доброжелатель сообщает, что завтра в порт Сарнолла прибудет корабль с чернокнижником на борту и тот начнёт поиски беглецов. И ещё… в письме содержится намёк, что по всей видимости, этому чёрному даны чрезвычайные полномочия.
Кана подняла голову от настойки, которую добавляла в питьё раненому, и её чудные зелёные глаза тревожно блеснули.
- Это означает - полная свобода действий и безнаказанность?
Пожилая волшебница с кислой физиономией кивнула.
- Куда Зееландия катится… пойду-ка я подумаю малость, - и ушла к своему креслу-качалке.
Изнывающая от тоски и тревоги Линн металась по своей комнате, словно зверь в клетке. Даже давно спящая на подушке Синди подняла голову с весьма сонным выражением на мордашке и осуждающе посмотрела на хозяйку.
- Хоть ты молчи! - огрызнулась на неё девушка и продолжила свои хождения из угла в угол.
Дрорда совсем по-человечески вздохнула - и снова сунула голову под крыло. Вот же кому ни забот, ни хлопот - слопала лягушку, полетала да знай себе дрыхнет, бессовестная…
В конце концов Линн сумела успокоиться и рассуждать более-менее здраво. Если уж обе волшебницы ничего не придумают, то в одиночку ей против ужасного некромансера нечего и рыпаться. Удирать бесполезно - Кана весьма доходчиво объяснила, что от заклинания след свой без магии не спрячешь. Отдать всё? Но от одной только мысли, что придётся расстаться с реликвиями Морских Ярлов девушку взяла такая злость, что она едва перевела дыхание.
- Думай, думай! - тихо воскликнула она, сев на краешек кровати.
Затем полулегла, почёсывая нос размышляла некоторое время. Потом, вспомнив, что лёжа думается лучше всего - как объяснила эльфийка, из-за лучшего снабжения мозгов кровью - улеглась рядом с сонно заворочавшейся Синди.
Ну да, всё верно - зашедшая через несколько ангов Марена застала малышку крепко и безмятежно спящей. Служанка тихонько подошла и осторожно накрыла девушку пледом, не решаясь на большее под пристальным, ревнивым и весьма злобным взглядом как по волшебству проснувшейся дрорды.
Спокойной ночи!
* * *
Не ведающие усталости мохнатые и чуть низкорослые степные скакуны весело неслись вперёд, распугивая в траве выскакивающих почти из-под самых копыт дроф и тощих зайцев. В другое время Галат с удовольствием бы поохотился с луком на такую лёгкую добычу, но сейчас они спешили. Вдвоём с матерью, великой Нагит - первой шаманкой Великой Степи, они торопились на объявленный вождями сбор.
Миновав широкую пологую низину меж древних как мир расплывшихся холмов, где пастухи, строго соблюдая очерёдность, поили в ручье запылённые табуны и отары, двое вновь вымахнули на ровное место, и вновь вольный степной ветер забавлялся с их волосами.
Вдалеке показались наклонные дымки, затем озеро тёмных крапинок - кибитки кочевников.
- Орохрон - стойбище Степных Волков, - сорванным от ветра и пыли голосом сообщил Галат.
Мать кивнула. Отцепила от седельного крюка бурдюк, сделала пару глотков тепловатой, нагревшейся на солнце воды. Она немного волновалась - и было из-за чего. Дело было не только в том, что первой из степных наездников она приказала оборудовать седло своего скакуна коваными стременами - а доселе считалось, что это изобретение бледнолицых северян недостойно истинного воина. А в том было дело, что сбор вождей и шаманов должен был одобрить и послать на поиски неведомой опасности двоих степняков.
Меньше чем луну тому назад убелённые сединами, морщинами и шрамами мужчины едва не поссорились, выдвигая каждый от своего клана. Но Архаб в конце концов согласился с Нагит, что это дело не только клана. И даже не только народа Степи - это дело всех, кто дышит и живёт. А посему нужно выбрать в поход не просто сильного воина и опытного шамана - нужны умные головы, умеющие понять и принять новое.
