Тед Вайс и Билл Пирс прочли статью журналиста на экране компьютера в Монтане. После исчезновения и предполагаемой смерти генерала Ходжеса их отдел был сокращен, в нем остались только они и секретарь. Шестнадцать дней назад демонтировали лабораторию, научных сотрудников перевели на другие заводы и установки "Телпро" или устроили на работу в различные университеты страны. Вайс и Пирс следили за демонтажем и полным уничтожением проекта, возглавляемого ими около двух лет, увольняли сотрудников, осторожно и бережно разливали по бутылям и надежно закупоривали все оставшееся вещество ДРК-16. При этом они ясно понимали, что ДРК-17 им уже не удастся создать никогда. На восьмой день их пребывания в опустевшей лаборатории грузовик "Телпро" с одетым в гражданское сержантом за рулем увез обложенные мягкими прокладками огромные контейнеры. Вайс и Пирс, тщательно упаковав, собственноручно уложили в эти контейнеры бутыли с ДРК-16.
Сержант привстал на колесо и прикрепил к контейнеру табличку "Детали станков и оборудования".
Они стояли около ворот и следили за грузовиком, свернувшим по пыльной дороге к шоссе. Расстояние уменьшало размеры грузовика, и он казался совсем маленьким.
– У вас есть какие-нибудь предположения по поводу дальнейшего использования этого вещества? – спросил Билл Пирс у начальника.
Определенные соображения у Вайса имелись:
– Я собираюсь выпить. Они положат все это в контейнер, потом в еще один и в конце концов сбросят в море, надеясь, что эта штука так и пролежит вечно на дне. Но сообщения об этом вы не найдете.
– Удастся нам получить другой заказ, как вы думаете?
Грузовик был еще отлично виден и походил на игрушку размером со спичечный коробок.
– А как вы сами считаете? – Губы Вайса пересохли и потрескались, обнажив передние зубы, грязные от налипшей пыли.
– Я бы сказал, что у нас есть шанс.
– О, да! Особенно если Ходжесу удастся воскреснуть, – он провел языком по зубам.
– Помните Лео, а? Я надеюсь, что этот сукин сын получил то, что ему причиталось.
И вот еще через восемь дней их существования в заточении и забвении Пирс удивленно вскрикнул, прочитав на дисплее выдержки из последнего выпуска "Нью-Йорк тайме".
Вайс взглянул на него через открытую дверь кабинета, где он часами просиживал во вращающемся кресле.
– Они нашли Ходжеса? – лениво поинтересовался он.
– О Бог ты мой! – вскричал Пирс. – Скорее идите сюда и сами посмотрите!
Вайс, потягиваясь и пошатываясь, подошел к экрану. Но после первых абзацев статьи, написанной молодым репортером о Пэте Доббине и других, лень и усталость мгновенно улетучились. Он всегда помнил о стонах и страданиях Тома Гая за стеклянной стеной. И сейчас с новой силой они возникли в памяти благодаря зеленым буквам, мерцающим на черном экране компьютера.
– Ну что? Это действительно случилось. Разве я не предупреждал, а? – Он потер глаза и наклонился поближе к дисплею, как будто это могло изменить появившиеся на нем слова.
– Что будем предпринимать? – спросил Пирс. – Мне кажется, я знаю, что собираюсь делать. И я сделаю это, даже если вы не согласитесь со мной.
Вайс посмотрел на него, и на какое-то мгновение в его взгляде промелькнул страх.
– Вы предвидите последствия? Не так ли?
– Нет, не предвижу. Ни я, ни вы. Но я думаю, что мы слишком долго бездействовали, сидя здесь. Я считаю, мы должны пригласить этого журналиста, его издателя и всех, кого сможем, и начать говорить правду.
Вайс опять провел языком по зубам и посмотрел на светящийся экран компьютера.
– Что ж, кажется, я с вами согласен.
Предвиденные доктором Теодором Вайсом последствия появились немедленно после импровизированной пресс-конференции в "Бест Вестерне", на окраине Батта: он и доктор Вильяме были уволены и через полчаса их уже допрашивали в полицейском участке штата Монтана по переданному телексом требованию полиции штата Коннектикут.
Пресс-конференция протекала еще более бурно, чем можно было предполагать: телевизионные камеры буквально материализовались из воздуха, репортеры выкрикивали вопросы во всю силу голосовых связок, кто-то постоянно вбегал в помещение с наушниками на голове и новыми вопросами на губах.
– Каково это чувствовать, что вы убили всех этих детей? – спросила женщина в темных очках и коричневом пиджаке из оленьей кожи.
Вайс сглотнул. Он крутил в руках сигарету, хотя вообще никогда не курил.
– Этот факт, – сказал он, пытаясь честно отвечать на вопрос, – этот факт позволил мне и доктору Пирсу считать, что наша работа не имела отношения к трагедии в Коннектикуте. Результаты наших исследований были резко ограничены и действительно очень далеки от всего происходящего там. Я имею в виду утопившихся детей. – Он побагровел. – Я до сих пор не верю, что наше вещество может иметь какое-то отношение к подобным вещам. Согласен, что это звучит шокирующе, но у наших подопытных мы никогда не наблюдали склонности к самоубийству – ни к индивидуальному, ни к массовому.
– Кем были ваши подопытные? Приматы? – выкрикнул из задних рядов мужчина в мятой рубашке.
– Нет, мартышки, – сказал Вайс, – Мы наблюдали среди них очень высокий процент неожиданных мгновенных смертей. От пяти до восьми процентов, в зависимости от категории ДРК.
Аудитория буквально взорвалась шквалом вопросов, но Вайс ответил на единственный, который ему удалось расслышать.
– Да, я должен признать, что ДРК несет ответственность за определенную часть смертей в этом регионе в день аварии.
Билл Пирс встал. Он увидел входящих в помещение двух полицейских.
– А что теперь делать Хэмпстеду? – мужской голос прорвался сквозь новый взрыв шума, вызванного последним заявлением Вайса.
– Окружить себя непроницаемой оградой, – ответил Пирс.
Это была только первая из десятка пресс-конференций, связанных с событиями в Хэмпстеде и ДРК. Пресс-секретарь "Телпро" провел одну, потом вторую, потом третью, потом еще и еще. И на каждой он отрицал то, что именовал "голословным утверждением"; он защищал доклад, сделанный генералом Ходжесом, и обещал дать подробный отчет о событиях. Но фактически он не говорил ничего. Пресс-секретарь Пентагона выступал лишь дважды, но сказал не больше. Родители Гарни Вашингтона, одного из трех погибших молодых людей, провели пресс-конференцию в гостиной собственного дома и обвинили ученых "Телпро" в расизме.
Секретарь Министерства обороны в ответ на вопросы о хэмпстедской трагедии сказал:
– К счастью, мы в состоянии доказать свою полную непричастность к этому.
Ежедневные многолюдные демонстрации перед зданием "Телпро" вынудили нью-йоркскую полицию выставить кордоны перед подъездом к зданию, чтобы не создавать помех движению пешеходов по Пятьдесят девятой Восточной улице. В Сенате был создан специальный подкомитет, который потребовал у "Телпро" грузовики с папками и документами и тут же утонул в них. Бесконечно повторяя одну и ту же историю на протяжении недель, доктора Вайс и Пирс привлекли к себе внимание двух продюсеров. Журнал "Тайм" печатал постоянную колонку "Странные события в округе Патчин". "Ньюсуик" вопрошал: "Что делается в Хэмпстеде?"
