Желудок свело, меня затошнило. Я качнулся, откинулся на спинку кресла и уставился в потолок.
— В письме... Что в нем? — спросил я, слыша свой дрожащий от гнева голос.
— Решение о казни, — отозвался Царимир, как ни в чем не бывало. — Там не хватает только моей подписи. Но это вопрос времени, и он решится сегодня. Змог становится опасен — и поэтому должен умереть. Теперь я в этом убедился.
Царимир не сводил с меня глаз.
Это был настоящий удар. Я его почувствовал физически.
— Ты не знал отца. Пусть так и остается — он умер, давно. И так лучше для тебя.
Я встал, сжал до боли кулаки и выпалил:
— Может, я сам решу?!
— Ты ничего не понял, Аким. Сядь, я не договорил.
— Сначала ты говоришь мне, что мой отец жив. Потом, что хочешь казнить его! Если решение уже принято, зачем ты мне это рассказываешь? Оставь, не трогай меня больше!
Я шагнул к двери.
— Стой, — строго прикрикнул Царимир.
Я остановился напротив стола и повернулся, сжав губы. Меня пробил озноб. Царимир встретил мой взгляд спокойно и так же невозмутимо. Но тут я заметил мелкую дрожь в сильных руках. Царимир сильнее сомкнул пальцы в замок.
— Сядь, — настойчиво попросил он.
Я остался стоять на своем месте. Повисла тишина. Некоторое время мы продолжали смотрели друг на друга.
Под ногами раздался тихий треск. Я посмотрел вниз. Деревянный пол затягивало льдом. Ножки стола стали покрываться инеем. Но Царимир сделал вид, что ничего не замечает.
— Я жду тебя на собрании. Тебе придется последовать моему совету. Лучше ты узнаешь об этом сейчас, а не сегодня вечером при всех. Ты прав, все уже давно решено, — бездушно сказал Царимир.
Я подался вперед, потом отпрянул, повернулся и выбежал из покоев.
Перед своей комнатой я остановился. Я не стал заходить, а прислонился спиной к тяжелой двери, обессилено скользнул на пол и надолго уткнулся носом в колени.
Весь день я пробыл на башне в мучительных размышлениях. Я не выпускал из рук свой лук, но так и не выпустил ни одной стрелы. Я понял главное — теперь я уязвим. Меня растопчут заклинатели в любой момент, как они поступили и с Царимиром. Самое невыносимое — увидеть на лице Вестара победу. Эта мысль пронзила насквозь, задевая достоинство.
— Аким, Царимир просит пройти в тронный зал, — окликнул меня слуга.
Я вздрогнул и чуть не выронил лук. Не заметил, как уже вечерело.
Мы проследовали к главному залу. По дороге я пережил целый набор противоречивых чувств. Меня бросало то в жар, то в холод. От отчаяния хотелось бежать без остановки. Подальше отсюда. И чем ближе я подходил к тронному залу, тем острее становилось это желание. У самых дверей на меня неожиданно нахлынула опустошенность. Я вошел в зал с безразличным взглядом. Мои шаги были уверенными и твердыми.
В зале пылали три больших камина. Волна жара сразу же заставила сконцентрироваться на защите. Я собрал остатки Силы.
В зале царила тишина. Лишь иногда раздавались треск каминов и звон посуды.
Когда я вошел, заклинатели молча повернули головы в мою сторону. Собравшиеся сидели за круглым столом в центе зала. Над ними висели канделябры на позолоченных цепях. Каскадом горели многочисленные ряды свеч, наполняя зал ярким светом.
Царимир сидел в кресле с самой высокой спинкой. Как и утром, он держался твердо и спокойно. Место рядом с ним еще пустовало. А вот с другой стороны сидел Арзу с Лияной и Мартой. Я поймал испуганный взгляд младшей сестры. Лияна же осторожно накрыла ее руку. Марта прямо посмотрела мне в глаза и стала бледнее хладовея. Интересно, и они знают обо всем?.. Вестар с Маем сидели спиной. Май обернулся на меня. На его щеке багровел распухший синяк. Он ненавистно сощурился, смерив меня свирепым взглядом, и отвернулся.
Круг замыкали старейшины. Среди них был и Арий. Рядом с наставником я заметил Ману. Место между ними было свободным, и я поспешил занять его. Царимир сопроводил меня твердым взглядом. Я знал, что пробить его броню не сможет ничто, если он этого сам не захочет. Его нисколько не удивило, что я предпочел держаться от него подальше. Под множеством пристальных взглядов я опустился в кресло. Стук сердца отдавался в висках, а руки проняла дрожь. Я их сцепил в замок и сжал между колен.
Арзу вальяжно откинулся на спинку кресла. И скучающе оглядел меня. Выглядел он непринужденно и властно. Страх для него не существовал. Он лениво смотрел на меня, задерживая взгляд чуть дольше, чем требовали правила хорошего тона. Затем сухо улыбнулся и отвернулся. Золотые нити его костюма отражались в глазах. В отличие от белолицей Лияны и Марты, его кожа приобрела смуглые оттенки. Он с грацией льва поднял бокал к губам, сделал глоток и посмотрел на Царимира. Тот в свою очередь хмуро взглянул на меня, как бы напоминая об утреннем разговоре.
Между заклинателями начался тихий разговор. И он шел не совсем о том, чего я ожидал. Это позволило мне немного расслабиться.
Остальные заклинатели Совета подтягивались медленно и неохотно. Наконец пришел и Валемир. Глава Совета торопливо прошаркал к столу, постукивая посохом об пол. На это раз на нем была меховая жилетка. На поясе подвешены походная сумка и нож — возможно, он только вернулся с улицы.
Он опустился в кресло рядом с дядей. По сравнению с Царимиром, Валемир выглядел настоящим карликом с серым лицом и блеклыми глазами, затянутыми туманом. Несмотря на это, он живо окинул всех присутствующих внимательным взглядом.
Разговор стал громче.
В зал беспрерывно приносили напитки. Бокалы постоянно наполнялись. В воздухе повисли сладкие запахи корицы и горячего вина.
В основном беседа велась о прошедших праздниках. Эту тему активно поддерживал Арий. Ману вел себя сдержанно и не обронил ни слова. Это было вполне разумно с его стороны — болтливость и трусость не покажут его с лучшей стороны перед всеми. Дух не хотел привлекать к себе внимания. Я сдерживал себя, чтобы не сказать что-нибудь язвительное в его сторону. Да мне было и не до этого — меня душила жара. Я то и дело отвлекался мыслями на стремительно ослабевавшую Силу. Остальные чувствовали себя превосходно.
Разговор набирал обороты и постепенно накалялся. На самом пике всеобщего спора по поводу защиты города Вестар неожиданно постучал серебряной ложечкой по бокалу, заставляя всех притихнуть.
По телу прокатилась волна страха. Рука дрогнула, и я расплескал виноградный сок. Скатерть тут же окрасилась. Я схватил салфетку и торопливо вытер руку. Ману покосился на меня. Волнение проснулось, словно спящий вулкан.
