Она выдохнула последние слова: резко, немного обреченно и в то же время с неумолимой решительностью сильного человека, умеющего принимать сложные решения.
С моих глаз словно спала пелена: теперь я видела настоящую Патрицию. Ради благополучия своей семьи она отказалась от собственной любви и разрушила две жизни: свою и сестры. Были ли это правильно? Я не знала.
Но одно я понимала отчетливо: Патриция обладала силой духа и волей, которые вызывали восхищения.
«Теперь понятно, почему она так увлеклась молоденьким альфонсом».
Она тосковала по любви. Хотела, пусть ненадолго, почувствовать ее.
Вся нелогичность ее поступков вдруг нашла свое объяснение. Если долго избегать сладкого, рано или поздно сорвешься в импульсивное переедание.
— Вы и правда влюбились в него? — тихо спросила я.
Мне не понадобилось ничего пояснять. Маменька поняла меня и так.
— Да. Я хотела ощутить себя… живой, настоящей. Твой отец никогда не любил меня, Вероника. Он был одержим мною, как любой мужчина — красивой женщиной. Но меня он не знал. И не знает.
Повисла пауза, во время которого даже движение минутной стрелки показалось мне слишком, просто неприлично громким.
— Мне жаль… Но вы же понимаете…
Маменька обернулась. На ее лице снова застыла снисходительная улыбка светской львицы.
— Я понимаю, Вероника. Не волнуйся, я услышала тебя: игра прекратится, слишком далеко все зашло. Мне не нужен развод.
Я с облегчением выдохнула.
— Хорошо, а то я уже подумала…
— Я всегда руководствуюсь разумом, — негромко ответила маменька и сжала ладони в кулаки. И столько было отчаяния в этом жесте, что сердце снова болезненно сжалось. — Что ж, теперь прости. Мне нужно найти сестрицу. Не волнуйся, я не убью ее. Лишь слегка приведу ее мысли в порядок.
С этими словами маменька направилась к входной двери, чтобы уже на самом пороге обернуться через плечо.
— Спасибо, Вероника.
Я ничего не успела ответить. Патриция исчезла в коридоре, оставив после себя легкий флер дорогих цветочных духов.
***
Сексуальное наваждение, как и обещал Саймон, прошло ближе к вечеру, оставив после себя легкий налет досады, смешанной с облегчением. Мне и правда стало обидно, что вторая попытка сварить любовное зелье с треском провалилась. Может быть, я какая-то неправильная, бракованная ведьма?
Я все еще думала об этом, когда стук в дверь прервал мои горестные размышления. Я грешным делом решила, что ко мне ломится тетушка просить политического убежища, но все оказалось прозаичнее.
На пороге стояла Лайза. Лаконичность и простота ее платья, сшитого из ткани темного оттенка, намекало на то, что девушке предстояло отправиться в путешествие.
— Я уезжаю, — подтвердив мои догадки, проговорила Лайза. — Зашла попрощаться.
— О! — растерянно выдохнула я и сделала приглашающий жест рукой. — Проходи.
Лайза покачала головой. Шляпка чуть съехала набок. В тусклом свете коридора рыжие волосы девушки отливали медью.
— Нет, слишком мало времени. Меня уже ждут, — пояснила Лайза и, поколебавшись мгновение, прямо посмотрела на меня: — Я хотела поблагодарить тебя. На этом отборе ты единственная, кто, обладая умом, не пытался интриговать.
Я смутилась, не совсем уверенная в том, что отвечают в таких случаях. Почему-то в голове тут же возник образ сцены, на которой мне торжественно вручают Оскар. Так, пожалуй, заготовленная по этому случаю речь здесь не проканает.
— А Рози? — с запозданием напомнила я. — Разве она пыталась интриговать против тебя?
Лайза забавно наморщила носик, от чего веснушки на ее лице проступили отчетливее.
— Я сказала из тех, «кто обладает умом», если ты не заметила.
«Хороша девка! — с уважением крякнул фамильяр. — С ней можно было бы дружить».
Я с грустью подумала о том же. Наверное, мы с Лайзой и правда могли бы сойтись, будь у нас чуть больше времени. К сожалению, чем умнее и адекватнее человек, тем сложнее ему довериться другим. И здесь может помочь только время.
— Жаль, что ты уезжаешь, — вздохнув, призналась я.
Лайза осторожно заправила за ухо выпавший из прически локон и слабо улыбнулась.
— Мне лестно это слышать. Ты однажды помогла мне просто так, и я… Наверное, тогда я несколько странно отреагировала.
Она замялась, явно ища правильные слова, но те были здесь не нужны. Повинуясь порыву, я перешагнула разделяющий нас порог и обняла Лайзу. Та замерла в моей мертвой хватке, смущенная и напряженная, но спустя пару секунд расслабилась.
— Уверена, что поступила правильно? — тихо спросила я.
Она уткнулась в мое плечо, поэтому ответ прозвучал глухо.
— Конечно.
Нам обеим не было нужно пояснять, что имеется в виду. Перед моим мысленным взором снова предстали чуть подрагивающие пальцы Лайзы, сжимающие шахматную фигурку. Тот ход был откровенно глупым, и именно он привел к фиаско в партии, а заодно к проигрышу в отборе.
Я выпустила Лайзу из объятий, и та поспешно отступила на шаг назад. На ее лице неловкость соседствовала с легким восхищением.
— Вы очень непосредственны, леди Морган. Вам это уже говорили?
Я усмехнулась и склонила голову набок.
— Иногда. А вам говорили, что вы смелы и упрямы?
Лайза тоже изогнула губы в тонкой улыбке.
— Случалось.
Мы помолчали, рассматривая друг с друга с пониманием и легким любопытством, а потом я не выдержала первой:
— Чем теперь займешься?
Лайза широко расправила плечи, будто перед прыжком в воду.
— Попытаюсь поступить в военную академию. Женщин туда не берут, но, поговаривают, в этом году впервые хотят сделать исключение.
Мои брови взлетели вверх, а затем я с одобрением кивнула.
— Неожиданно, но похвально.
Лайза взглянула на меня с вызовом.
— Даже не скажешь, что я сошла с ума?
Я пожала плечами.
— Если сумасшествие выглядит именно так, то меня и саму давно пора сдать в дом для умалишенных.
Мы с Лайзой переглянулись и вдруг совершенно искренне, пусть и немного нервно, рассмеялись. Я все еще улыбалась, когда Лайза, стуча каблуками, зашагала по коридору к лестнице, ведущей в холл на первом этаже.
— У тебя все получится, — шепотом проговорила я.
Прежде чем я сообразила, что произошло, невидимая для других сила, вырвавшаяся из моей груди, устремилась к Лайзе и окутала ее фигуру серебристой дымкой.
На постели завозился притихший на время Саймон.
«Ну вот, снова накаркала! Женщина, лучше бы ты зелья так филигранно варила, как раздаешь проклятия и благословения!».
Я прижала руку ко рту и сдавленно хихикнула.
У Лайзы все будет хорошо. Теперь я была уверена в этом на все сто.
ГЛАВА 16
Ночь прошла относительно спокойно: криков о помощи из спальни тетушки не доносилось, маменька больше не заходила. Да и в принципе меня никто не потревожил, позволив обдумать сложившуюся ситуацию в тишине и спокойствии. Даже Макс, видимо, держа слово, не заявился с откровенным разговором.
Впрочем, несмотря на это, я все равно не выспалась: волнение, сковавшее меня, не позволило сомкнуть глаз почти до самого утра. Мы с Саймоном взвесили все «за» и «против», но получилось, что гарантий нет. При любом раскладе, что бы я ни выбрала — скрываться или признаться, — меня ждала огромная вероятность загреметь на костер. Все это напоминало игру в русскую рулетку с почти полностью зараженным барабаном. Ну такое себе удовольствие.
С постели я встала уже ближе к полудню и с абсолютно чумной головой. Затребовав себе кофе в постель и наплевав на более основательный завтрак, я наскоро умылась, оделась и вышла в сад. Мне хотелось прогуляться, чтобы привести мысли в порядок. Саймона, уже привычно болтающегося в складках юбки, я даже не замечала.
