Недостаток данной техники, как уже говорилось, заключался в ее трудоемкости и недолговечности. Мало кто был готов к такой тонкой и скрупулезной работе, которая обесценится в тот момент, когда продолжающая медленно расти роговая ткань изгладит созданное.
Но Ян был достаточно упертым пруссаком, чтобы пойти на это. В памяти он мог держать лишь два конструкта одновременно, готовый применить практически мгновенно: «щит» и «плеть». Однако в его арсенале было еще достаточно усиленных родовых конструктов, способных неприятно удивить противника. Ту же «сеть Хагена» воспроизвести на ногте у него бы не вышло — слишком она была сложной. Зато «выжечь» на ногтях больших пальцев по «болотному огню» — вполне.
Их он и создал на указательных, средних, безымянных и больших пальцах. Когда на поместье Коваля опустилась ночь, у юноши только ногти мизинцев не были покрыты незаметным узором. Но на них терпения и сил уже не осталось.
«Сделаю это завтра с утра!» — пообещал себе он, разминая затекшую от долгого сидения спину.
После чего отправился в гости к сестре, чтобы разжиться у нее пилочкой для ногтей. Каждый из них требовалось заточить как можно острее, чтобы можно было пустить себе кровь без использования ножа.
Сестра встретила его уже в ночной рубашке, явно собираясь ложиться спать. Молча выдала инструмент и так же молча взяла брата за кисть правой руки, поднося ее к глазам. Ухмыльнулась снисходительно, отчего стала очень похожа на мать.
— Воевать собрался?
— Вроде того, — не стал отрицать очевидного Ян.
— А сестру о помощи попросить?
— Ты еще…
— Маленькая?
— Не готова! Я хотел сказать, ты не готова к бою с таким противником, как Олелькович.
— Потому что я потенциальный святой воин?
Ян нахмурился, пытаясь сообразить, к чему сестра это упомянула. На его взгляд, вопрос был исчерпан. Экзархат предложил путь, Коваль сумел отказаться от него так, чтобы никто не обиделся — по крайней мере, явно. Все на этом, собственно! Софию же, как выяснилось, это до сих пор грызло.
— Это не имеет значения, сестренка.
— Только вот у Эссенов никогда не рождались святые воины! — с горечью закончила та.
— Потенциальные святые…
— Тем не менее! Я урод!
Ничего на это не отвечая, юноша схватил девочку за шею прямо под затылком и потянул к себе. Прижал, скорее чувствуя, чем зная, что именно так и нужно сейчас действовать, и заговорил.
— Соф, ну какой урод? Ты же не дурная крестьянка, чтобы так говорить! Мало ли, что он там разглядел, этот церковник? Ты Эссен! И станешь прекрасным охотником! Ты же умная, умнее меня, я это точно знаю! Дай дару расцвести, не торопись!
Утешителем, как он сам прекрасно понимал, Ян был никудышным. Сутки в засаде просидеть — запросто! Вырезать на ногтях узоры восьми конструктов, на что мало у кого терпения хватит — тоже пожалуйста. Настойчиво строить ловушку для врага, шаг за шагом подбираясь к нему на дистанцию смертельного удара — легко! Но вот произносить слова, которые должны были изменить мнение четырнадцатилетней девчонки о себе — тут требовалась мама. Или другая женщина, умеющая говорить на том же языке эмоций, что и его сестра.
Тем более что причины для уныния у Софии все же были. Ведь чем отличается святой воин от любого другого одаренного? Не праведностью же, хотя Церковь неустанно об этом говорила. А еще давила на медитации и отказ от страстей при их обучении. Но главное отличие святых — дисбаланс в развитии. Если маг любого ранга старался развивать три основных показателя: резервуар, пропускную способность каналов и контроль в гармонии, то у святых в этом вопросе наблюдался серьезный перекос.
Главным показателем для них являлась именно пропускная способность каналов. Возможность за кратчайший отрезок времени выдать максимальный объем энергии. Контроль же и резервуар были вторичны. Воины Церкви, если то, что про них говорят, правда, вообще не использовали виту. Для создания конструктов ими применялась не своя, а заемная энергия, получаемая при молитве.
Экзархат тайны из этого не делал, трубя повсюду, что энергия эта имеет божественное происхождение. И проходит через святого в момент искренней молитвы. Маги-ученые в это, разумеется, не верили, но и альтернативной версии предложить не могли.
Несмотря на споры, святые воины были и оставались оружием одного, правда, чрезвычайно мощного удара. Их не пускали туда, где требовалось работать тонко, желательно без жертв среди гражданского населения. Зато при зачистке больших территорий они были просто незаменимы. Ведь даже банальный конструкт, тот же пульсар, у хорошо подготовленного церковного мага мог выжечь городской квартал.
У такой силы имелась и обратная сторона. Сложность с работой по одиночным целям, проблемы с контролем и возможность погибнуть смертью храбрых при создании «благословленного» конструкта. Проходящая через тело святого сила могла его буквально испепелить. Да и в случае успешного применения заклинания требовалось еще как-то добраться до своих. Хорошо, если прихлопнул всех врагов одним ударом. А если нет?
Потому при обучении церковной гвардии Экзархат упирал на развитие телесной мощи: силы, выносливости. Эликсиры, увеличивающие как первое, так и второе, а также снижающие болевой порог. Все, чтобы увеличить шансы «орудия Божьего гнева» выжить во время сотворения волшбы и после ее применения. И поэтому их еще и называли богатырями — даже женщин, которых в рядах церковного воинства было немало.
— Я самая слабая в роду… — полузадушенно бормотала София, прижавшись щекой к груди брата. — И так от семьи ничего не осталось, только ты и я, а еще и я слабая такая… Каналы — как канаты, на один конструкт половину резервуара сливаю… Мне точно самое место среди этих!
— Соф, все это поправляется эликсирами, ну ты чего?! Это возможный путь, а не выбор! Выбор ты сама всегда делаешь! Ну вспомни хотя бы маму — она же всего-то Черным Рыцарем была, зато по скорости создания конструктов отец от нее даже отставал, хотя и был полным Командором. А тебе всего четырнадцать. Нагоним еще!
— Тогда возьми меня с собой на охоту! — заплаканное личико девочки задралось вверх, глаза уставились на Яна одновременно просительно и требовательно. — Знаешь, какая у меня «сеть» получается! Ни один Низший не вырвется, не то что этот культист несчастный!
— Да он не совсем культист вроде… — сбитый с толку этим резким переходом проговорил юноша.
Он так и не рассказал сестре о Ковале, точнее, о том, что их дядя вовсе не купец, как оба они думали, принимая его приглашение, а сотрудник Восьмого отделения Имперской Канцелярии, ведущий расследование. И что позвал он их во Львов, потому что ему требовалось эссенское чутье на потусторонние эманации, называемые теми Дыханием Скверны.
Сам Ян на родича нисколько на это не обиделся — ну использовал втемную, дело-то житейское. Ян и сам к такому прибегал в случае нужды, взять тех же Никиту и Лизу. А вот сестра по юности лет могла и расстроиться. Для нее появление старшего родича пришлось как нельзя более кстати. Да и переезд позволил не утонуть в скорби по уничтоженной семье и своей сиротской доле. Скажи ей сейчас, что Богдан — шпион, глаза точно выцарапает! Сперва ему, а потом и брату — за то, что знал и не сказал.
— Не культист? А кто тогда? Да плевать! Кем бы он ни был, от него смердит Скверной. Давай его раскроем и убьем, а! Или сперва убьем, а потом раскроем! А то моду взяли, твари адские, по Гимнасию как по Геенне шастать!
«А это очень неплохой вариант, — вдруг холодно отметил охотник, та часть Яна, которая воспринимала все и всех вокруг как способ достижения цели. Пока юноша пытался найти слова для отказа сестре, тот уже вполне успешно вписал ее в свои планы. — У нее “сеть”, у меня “плеть” и “щит”, плюс по мелочи ударных конструктов на каждом пальце. Против такой мощи Адам не потянет, даже если у него помощники будут. Особенно если его “сетью” прижать. София права — этот конструкт за счет чрезмерно развитых каналов у нее выходит сильнее всего. Осталось только придумать, за что можно спровоцировать этого адского выкормыша!»
