С другой стороны, как теперь вести себя с Ллойдом? Так, будто ничего не произошло? Или попытаться держать дистанцию? Стараться лишний раз не приближаться к нему, избегать прикосновений? Я представила, как буду шарахаться от Ллойда, и скривилась. Нет, это глупо.
А может, попробовать, наоборот, сблизиться? В конце концов, что я теряю? Конечно, хочется семью, серьёзных отношений, а не просто быть любовницей, но вряд ли Ллойд на это согласится. По крайней мере, не прожив какое-то время, как супруги.
В Тасаре не было обычая хранить себя до брака, наоборот, тут многие пары женились только после многих лет притирки. Все это время люди жили как муж и жена, чтобы понять, что их связывает не только страсть, а именно глубокие чувства. Возможно, это было правильно, но я не привыкла к таким отношениям. И просто согласиться на физическую близость с Ллойдом не могла.
Перед глазами стояла судьба матери, которая жила без надежды на то, что когда-нибудь герцог на ней женится. Мне не хотелось повторять её ошибку и соглашаться на отношения, у которых нет будущего. Хотя, не думаю, что у неё был какой-то выбор. Когда герцог обращает внимание на девушку без титула, связей и денег, есть только два выхода: либо увольняться, либо соглашаться. И если увольняться, то не факт, что на новой работе не будет «воспылавшего любовью» аристократа, который будет настолько любезен, что примет во внимание желание самой девушки. А не просто возьмет тело по праву сильнейшего.
Я не хотела для себя жизни в непонятном статусе: то ли подруга, то ли любовница. Конечно, у горцев отношение совсем иное, да и теоретически Ллойд может когда-нибудь сделать мне предложение, но рассчитывать на это не стоило.
Кроме того, у горцев было не принято накладывать противозачаточные заклинания. А я бы не хотела, чтобы ребенок, если он появится, был незаконнорожденным. В Тасаре, конечно, к этому отношение совсем другое, но в новых землях (а именно здесь планировалось купить дом для бабушки и Иржи) живут мои соотечественники, которые по щелчку пальцев не поменяют свое мировоззрение и менталитет. И, скорее всего, я тоже буду здесь жить и работать. И мне становилось страшно только от мысли о том, что к моему ребенку будут относиться с презрением. Сколько я пережила насмешек, издевательств, тычков и ударов только из-за того, что родилась вне брака, не пересказать.
Соглашаться на близость с Ллойдом с условием, что он будет магически предохраняться, тоже не вариант. У горцев, а тем более сильных магов, сложно с рождаемостью. Многие в Тасаре считают, что накладывать такие заклинания, значит, гневить первопредков. Ллойд однозначно не поймет этого моего желания, если я попробую его озвучить. Еще и оскорбиться может.
Значит, вывод только один: никакого сближения с Ллойдом. Конечно, мне хотелось бы стать женщиной, почувствовать то, о чем шептались подруги и мечтательно рассказывали девушки-собирательницы, но из-за моего желания получить удовольствие, может пострадать будущий ребенок. Не факт, что у меня получится зачать, но я не могу так рисковать. Будучи сама незаконнорожденной, я не желала своему, пусть и гипотетическому ребенку, подобной судьбы.
Решение принято, и оно правильное, но почему-то до комка в горле было обидно. Я постаралась заморозить свои чувства, сковать их, словно льдом, запереть за толстой дубовой дверью и не выпускать наружу.
Чтобы справиться с чувствами, существовал давно проверенный метод – заняться делом. Вот я и решила им воспользоваться. Написала письмо бабушке, по совету Ллойда ввернув несколько фраз, чтобы было понятно, что это я, и попросила во всем верить человеку, который его передаст.
Хранитель прочитал послание, нахмурился, но потом пообещал все быстро доставить. Существовали специальные артефакты – пересыльщики, которые могли переносить небольшие посылки. Обычно выглядели они как коробочки или шкатулки. Главное, чтобы у твоего адресата был подобный пересыльщик. Переправляли, в основном, что-то легкое: письма, документы, деньги и мелкие предметы. У Ллойда был такой артефакт, поэтому уже через несколько минут письмо улетело по адресу.
Еще три дня прошли в обычном ритме, с тем отличием, что я теперь использовала каждую минуту для того, чтобы учиться. Добавились занятия по раскрытию резерва. Я училась медитировать. Оказалось, моё состояние, когда Ллойд беседовал с Вирейдом, называлось трансом, и теперь я старалась повторить то, что до этого получилось само собой.
С хранителем я вела себя ровно. Не шарахалась, но ограничила его прикосновения до минимума. Ллойд сообразил, что я не хочу сближаться, поэтому приемов обольщения не применял. Мало того, извинился за поцелуй и объятия. Мы общались подчеркнуто нейтрально.
С одной стороны, меня радовало, что Ллойд все правильно понял и отступил, с другой – я по ночам ревела в подушку. Дурацкое чувство не к тому человеку не желало выкорчевываться из души, хотя я понимала, что любовь к моему наставнику бесперспективна. Чтобы меньше плакать по ночам, я старалась за день утомить себя до такой степени, чтобы сразу повалиться на кровать и заснуть.
Конечно, Ллойд заметил мою одержимость учебой, недовольно хмурился, но молчал. Видно, понимал, что знания мне необходимы. Расстраивали только неудачи с магией. Никак не получалось во время медитации почувствовать свой внутренний резерв, хотя, по словам магов, это было очень просто. В моем случае это было лишь семечко, из которого должен прорасти магический дар, но даже его не получалось ощутить.
Если бы не уверенность Ллойда в том, что магия у меня обязательно пробудится, то я, наверное, отчаялась бы. Наконец, на четвертый день после нашего спонтанного поцелуя мне удалось почувствовать словно бы маленький тусклый клубок нитей. Интуитивно я поняла, что это именно оно. Только радость от обнаружения «семечка» несколько померкла, потому что выглядело оно как-то болезненно. Будто вскоре совсем погибнет.
– Конечно, оно блеклое! И это плохо, – подтвердил мои опасения Ллойд. – Слишком долго им не занимались, не давали взойти.
– Знать о том, что у меня может не пробудиться дар, и видеть, как внутри почти погибло семечко, – совсем разные вещи, – расстроено сказала я. – Боюсь, сейчас слишком поздно, и ничего не получится.
– Не бойся. Самое главное, ты увидела его сама, дальше будет легче. Первый шаг всегда самый сложный. Садись лучше, поешь. Твоему дару необходима подпитка.
За ужином Ллойд поделился сведениями. Оказывается, бабушка уже продала дом, взяла в аренду лошадь, и сегодня утром они с Иржи уехали из деревни. До новых земель они будут добираться еще около недели: груженая телега и дождливая погода не способствуют скорости. Но уже скоро я смогу обнять моих близких!
– Стана, помнишь вечер, когда мы разговаривали после совета? – вдруг спросил Ллойд, когда я встала из-за стола. – Ты тогда интересовалась, не будет ли мешать договор работе хранителя?
– Да, я помню.
– Скажи, ты ведь мирное соглашение Велии и Тасара имела в виду?
Я почувствовала себя так, будто на меня вылили ведро воды.
– Нет, – мой голос звучал еле слышно. – Магический договор между мной и герцогом. Я была уверена, что ты его читал. Он так же, как и тетрадь, лежал в моей комнате, я его даже не прятала! Ты ведь сам сказал, что читал…
– Бездна! – Ллойд оборвал мой лепет и добавил пару непечатных слов. – Я тогда спал на ходу, и мне показалось, что ты спросила о мирном соглашении. Давай поподробнее: что за договор и о чем?
Сбиваясь, я начала перечислять пункты соглашения. Все формулировки я помнила отлично, поскольку сама прописывала их таким образом, чтобы мою помощь отцу не сочли шпионажем. С каждым моим словом хранитель мрачнел все сильнее.
Когда я закончила, он поднялся из кресла и повернулся ко мне спиной. От отчаяния я прикусила губу. Теперь он будет считать меня манипуляторшей, которая, чтобы женить на себе его или его братьев, даже договор с отцом составила. Даже наш поцелуй с последующим отдалением выглядит так, будто я сначала поманила его, а теперь отталкиваю лишь для того, чтобы набить себе цену.
