Однако пока он колебался, до его носа долетел запах — это был запах его подопечного. Стараясь не упустить сей едва уловимый путеводный след, он пошел по нему и вскоре оказался на краю какой-то небольшой прогалины, судя по звуку, расположенной на берегу водного потока. Там он увидел беглеца, тот стоял на поваленном стебле и куда-то внимательно всматривался. Мио едва слышно выругался и, стараясь не привлекать к себе внимание, стал пробираться к поваленному стеблю. Так и оставшись незамеченным своим юным подопечным, он ступил на ствол и, только оказавшись за спиной юного наследника, он наконец подал голос:
— Может, потрудитесь пояснить, что вы тут делаете, ваше высочество?
Тот от неожиданности почти подскочил на месте и, резко повернувшись, несколько мгновений с неподдельным удивлением смотрел на своего наставника, возникшего рядом, словно призрак, а тот между тем, нахмурившись, продолжил:
— Вы должны находиться с остальными охотниками как минимум, не говоря уже о том, чтобы быть рядом со мной.
Тигренок пристыженно опустил ушки, но вскоре, когда его удивление от внезапного появления Мио прошло, он снова, как было это уже не раз, попытался отстоять свою личную точку зрения на все происходящее. Вновь проявив свое легендарное упрямство, которое довело немало его наставников до полного отчаянья, заставив отказаться от обучения сего необузданного детеныша, и даже Мио не раз уже подумывал об оставлении сего поста, каждый раз останавливаясь лишь от того, что все же хотел понять, почему тот так себя ведет, то и дело подвергая себя и окружающих неоправданному риску. Однако каждый раз натыкался на глухую стену, сотканную из упрямства и самонадеянности. Вот и сейчас тот, быстро оправившись от впечатления внезапного появления своего наставника, вновь упрямо приподнял подбородок, не отводя взгляд и даже несмотря на угрюмый взгляд юного льва, упрямо произнес:
— Я не остановлюсь как все они. Добуду этого безмолвного и докажу всем, чего стою.
От этих дерзких слов Мио на миг почувствовал закипающую в нем злость. На миг закрыл глаза и, сделав глубокий вдох, постарался взять себя в лапы, затем назидательным тоном произнес:
— Все, что вы пока способны доказать, это то, что все еще являетесь маленьким детенышем, не способным ни на какие бы то ни было здравые, взрослые поступки. Мы сейчас же вернёмся назад и…
— Нет! — закричал он с таким жаром, что тот даже нашел отклик в сердце Мио, слегка погасив его раздражение.
Похоже, тигренок придавал слишком большое значение своей первой охоте. Несмотря на все еще клокочущее в нем раздражение, тем не менее Мио все же отчасти понимал его. Он знал с каким трудом тому удалось уговорить своего отца отпустить его на эту охоту, а также за то время, пока он был его наставником, он не раз слышал обрывки пересудов приближенных правителя, касаемо маленького наследника. За спиной правителя шептались о том, что его наследник вовсе не является его сыном. Правитель был уже довольно немолод, когда у него появилась очень юная самка. Кроме того, долгое время она не приносила плода, а когда у нее наконец появился детеныш, у него совершенно неожиданно оказался необычный окрас, якобы это был знак ее неверности.
Мало того, вскоре после рождения наследника она погибла во время страшной бури, подобной которой не было не до, не после этого случая. Это также расценили как знак гнева Древних, обрушивших свой гнев на голову неверной. Все это не могло остаться вне внимания подрастающего наследника, и, похоже, именно поэтому он изо всех сил так старался доказать всем и каждому, что он сын своего отца. Однако именно это навязчивое рвение не раз ставило его в ситуации, когда он мог просто бесславно погибнуть. И как бы ни старались его наставники донести это ему, включая и Мио, они с таким же успехом могли спорить с каменной преградой.
Но ничего иного просто не оставалось, вот и Мио, снова тяжело вздохнув, приготовился в который раз разразиться поучениями в новой попытке достучаться до разума юного наследника. Внезапно он услышал странный шум, доносившийся откуда-то из-за спины тигренка. Не успел он проронить ни слова, как увидел, что из зарослей на них выскочил безмолвный, похоже, привлеченный криком тигренка и решивший поохотиться, воспользовался неосторожностью неожиданных посетителей его территории.
Он двигался так стремительно, что неминуемо поразил бы юного охотника, вмиг превратившегося в дичь. К счастью, отточенная реакция Мио помешала его планам. Не произнося ни единого звука, он бросился к тигренку и успел закрыть его своим телом, когда в него с невероятной силой врезался безмолвный, от удара которого у Мио перехватило дыхание и потемнело в глазах. Где-то над его ухом послышалось клацанье жвал, сомкнувшихся там, где еще мгновение назад была голова наследника. Все так же крепко прижимая к себе тигренка, он почувствовал, как полетел куда-то вглубь непроглядной тьмы под недовольный писк безмолвного, решившегося своей законной дичи.
Он не знал, сколько длился этот полет, но вдруг он почувствовал жгучую боль и невероятный холод, которые тем не менее рассеяли тьму. В следующее мгновение после этого он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Сделав отчаянный рывок, он сумел подняться вверх и там наконец судорожно вдохнул. Отчаянно моргая, он огляделся, стараясь понять, где он и что происходит. Вокруг него была вода и она бурлила, словно кипящий котел, но при этом она была просто невероятно ледяной настолько, что Мио уже успел продрогнуть до такой степени, что его тело стало неметь. Но главное — поток нес его куда-то в неизвестность. Стараясь хоть немного согреться и хотя бы замедлить свое движение по воле невероятно сильного течения, он стал что было сил грести против течения, попутно стараясь найти место, где бы он мог выбраться из него на твердую поверхность.
И вдруг сквозь рев воды послышался крик, он повторялся снова и снова. Вскоре Мио понял, что это голос его ученика. Он отчаянно звал его снова и снова. Мио попытался ответить, но его голос звучал глухо, так что вряд ли хоть кто-то мог его услышать. Тем не менее, когда по воле потока он выплыл, из-за очередного поворота он увидел тигренка, стоящего на огромном камне, словно остров, возвышающийся посреди бурного потока, и Мио несло прямо на него. Он попытался обогнуть преграду, но все-таки довольно болезненно поток столкнул их, и снова его изможденное тело пронзила боль, впрочем, она же придала ему сил.
С отчаяньем обреченного он ухватился за шершавую поверхность, стараясь удержаться изо всех сил до боли в лапах и вонзив в твердую поверхность свои когти. Но силы были неравны и поток все тянул за собой так, что его когти стали скользить по мокрой и скользкой поверхности. Тут ему на помощь пришел его юный подопечный. Буквально впившись когтями и зубами в его мокрую броню, он что было сил стал тащить своего полуоглушённого наставника наверх, не давая потоку смыть его окончательно. Никто из них не знал, как долго длилась эта неравная борьба, но вот их совместные усилия увенчались успехом, и Мио наконец оказался на твердой поверхности. Тяжело дыша, он распластался на поверхности спасительной тверди, хватая воздух полной грудью и не веря в то, что все это не бред отправившегося к Древним.
— Наставник, вы в порядке? — услышал он едва различимый на фоне рева потока голос.
Открыв глаза, он сел, поморщившись от пронзивший его при этом тупой боли от перенесенных ударов. Ощущение при этом были такие, словно он побывал под лапами целого стада безмолвных, которые хорошенечко по нему потоптались. Однако пока было не время думать об этом, а между тем снова раздался сдавленный голос тигренка:
— Простите меня, прошу!
Мио посмотрел на своего ученика и увидел, что тот, прижав виновато ушки, склонил голову, стараясь не смотреть на своего наставника, при этом он был весь мокрый, покрытый песком и каким-то мелким мусором. Вид у него был настолько подавленный и потрепанный, что Мио вмиг забыл о всем своем раздражении и ободряюще хлопнул его по плечу.
