Из тьмы донёсся топот и Трясучка прижался к стене, правая рука на древке засунутого под куртку топорика. Прямо впритирку с ним, из темноты возникали и проносились прочь какие-то мужчины. И женщины, одна на бегу прижимала шляпку к громоздкой причёске. Бесовские рожи, отмеченные пьяными улыбками, налетали, кружились и мчались мимо, и уходили в ночь — мгла колыхалась за их развевающимися плащами.
— Сволочи, — прошипел Трясучка вслед им, выпуская топор и отлепляясь от липкой стены. — Свезло им, что я одного из них не разделал.
— Привыкай. Это Сипани. Город Гуляк. Город Воров.
Ну да, воров хватало с запасом. Возле ступеней, на углах, под мостами, одаривая тяжёлыми взглядами слонялись мужчины. И женщины, чёрные силуэты в дверных проёмах, за ними тускло горят светильники, некоторые вопреки холоду еле одеты. — Серебренник! — крикнула ему одна из окна, высунув ногу и покачивая ею в полумраке. — За серебренник у тебя будет лучшая в жизни ночь! Ладно, за десять грошей! За восемь!
— Продают себя, — хрипло промолвил Трясучка.
— Каждый себя продаёт, — донёсся невнятный голос Монзы — Это…
— Да, да. Это, ебать его в сраку, Сипани.
Монза остановилась и он едва не налетел на неё. Она откинула капюшон и сузила глаза на узкую дверь в обшарпанной кирпичной стене. — Это оно.
— Ты что, показываешь мне местные достопримечательности?
— Может позже устроим такую прогулку. А сейчас пора заняться делом. Прими грозный вид.
— Так точно, вождь, — Трясучка выпрямился и скорчил самую хмурую и мрачную физиономию — так точно.
Она постучала и вскоре дверь, покачнувшись, отворилась. Из тускло освещённого коридора смотрела женщина, долговязая и гибкая, напоминающая паука. Она предстала перед ними расслабленно прислонив бёдра и возложив вытянутую руку на дверь, постукивая тонким пальцем по дереву. Как будто ей принадлежал этот туман, и вся ночь и они сами в придачу. Трясучка придвинул фонарь самую малось ближе. Твёрдое, резкое лицо с ухмылкой бывалого человека усыпано веснушками, во все стороны торчали короткие рыжие волосы.
— Шайло Витари? — спросила Монза.
— А ты, стало быть, будешь Муркатто?
— Так и есть.
— Ты облачена в смерть. — Она сузила глаза на Трясучку. Холодные глаза, с намёком на жестокое подшучивание внутри. — Кто твой мужик?
Он ответил за себя. — Звать Коль Трясучка, и я не её.
— Нет? — Она усмехнулась Монзе. — Чей же он тогда?
— Свой собственный.
В ответ она засмеялась режущим смехом. Как будто всё в ней этому противилось.
— Это Сипани, приятель. Каждый кому-то принадлежит. Северянин, да?
— Это плохо?
— Как то раз один спустил меня с лестничного пролёта. С тех пор я с ними не очень. Почему Трясучка?
Она застала его этим врасплох. — Что?
— Наверху, на Севере, я слыхала, мужчина зарабатывает своё имя. Совершает великие подвиги и всё такое. Почему Трясучка?
— Ээ — Последнее, в чём он нуждался — предстать дураком в глазах Монзы. Он всё ещё надеялся при случае пролезть обратно в её постель. — Потому что мои враги трясутся от страха когда встречаются со мной лицом к лицу, — соврал он.
— Правда что ли? — Витари отступила от двери, одарив его издевательской улыбочкой, когда он пригибался под низкой притолокой. — Ну и трусливые же у тебя, нахрен, враги.
— Саджаам сказал, ты здесь кое-кого знаешь, — проговорила Монза, когда женщина провела их в узкую гостиную, скудно освещённую дымящимися угольками очага.
— Я всех знаю. — Она сняла с огня дышащий паром котелок. — Супа?
— Мне не надо, — сказал Трясучка, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Он стал гораздо опасливее относиться к гостеприимству, с тех пор как познакомился с Морвеером.
— Мне тоже, — сказала Монза.
— Располагайтесь. — Витари налила себе какого-то напитка и села, закинув одну длинную ногу на другую. Носок её чёрного сапога покачивался вперёд-назад.
Монза заняла единственный оставшийся стул, слегка сморщившись, пока на него усаживалась.
— Саджаам сказал, ты решаешь вопросы.
— И что же вам двоим необходимо сделать?
Монза мельком глянула на Трясучку, и в ответ он пожал плечами. — Я слышала, что в Сипани едет король Союза.
— Так и есть. Похоже, король вбил в голову, что является величайшем государственным деятелем эпохи. — Витари широко улыбнулась, показывая два ряда здоровых, острых зубов. — Он собирается принести Стирии мир.
— Он серьёзно?
— Ходят слухи. Он собирает конференцию, чтобы обсудить условия соглашения между великим герцогом Орсо и Лигой Восьми. Он заставил приехать всех их вождей — во всяком случае тех, кто выжил — в первую очередь Рогонта и Сальера. Он заставил старого Соториуса играть роль хозяина, здесь на — по замыслу нейтральной — земле Сипани. И он заставил выехать своих шурьёв, чтобы говорить от имени их отца.
Монза вытянула вперёд шею, живо, как сарыч у мёртвой туши. — И Арио и Фоскара?
— И Арио и Фоскара.
— Они собираются выработать условия мира? — спросил Трясучка, и вскоре пожалел, что открыл рот. Каждая из женщин одарила его насмешкой в собственном непередаваемом стиле.
— Это Сипани, — ответила Витари. — Тут мы вырабатываем лишь туман.
— И никто на тех переговорах не станет делать что-то большее, будь уверен. — Монза с мрачным видом откинулась на стуле. — Только туман и шёпот.
— Лига Восьми треснула по швам. Борлетта пала. Кантайн мёртв. Когда распогодится, Виссерин возьмут в осаду. Разговорами этого не изменить, да никто и не собирается.
— Арио сядет, притворно улыбнётся, послушает и покивает. Заронит робкое зерно надежды, что его отец готов к миру. Надежда проживёт ровно до тех пор, пока со стен Виссерина не увидят войска Орсо.
Витари снова подняла чашу, сузив глаза на Монзу. — И вместе с ними Тысячу Мечей.
— Сальер и Рогонт, да и другие прекрасно это понимают. Они не дураки. Трусы и хапуги, это да, но не дураки. Они лишь пытаются выиграть время для манёвра.
— Манёвра? — переспросил Трясучка, прожёвывая странное слово.
— Увиливания, — ответила Витари, опять показывая ему зубы. — Орсо не заключит мир, и Лига Восьми мира не ждёт. Единственный, кто едет сюда в надежде на что-то кроме тумана, это его светлейшее Величество, но говорят, у него талант к самообману.
— Приходит вместе с короной, — добавила Монза, — но меня он никак не касается. Моё дело — Фоскар и Арио. Чем они ещё займутся, помимо вешания лапши на уши своему зятю?
— В честь короля с королевой устраивают костюмированный бал-маскарад во дворце Соториуса, в первую ночь конференции. Арио с Фоскаром там будут.
