— Джеймс…
— Делия нам сказала.
Ну конечно, сказала. Наверно, с улыбкой на лице. Интересно, есть ли у нее душа.
— Я хочу отправиться на поиски.
Папа поставил чашку и посмотрел на меня. Я, наверное, выглядела как сумасшедшая, стоя на кухне с безумными глазами и конвертом в руке. Он тихо сказал, кладя телефон на стол:
— Ди, пока ты была наверху, я поговорил с его родителями. Они сказали, что он умер.
— Тело не нашли. — Я знала, что говорю, как упрямый ребенок, но не могла остановиться. — Я хочу отправиться на поиски.
— Ди…
— Пожалуйста, отвези меня. Я хочу посмотреть на его машину.
Глаза отца наполнились жалостью.
— Ди, тебе не стоит этого видеть. Поверь мне. Пусть полиция делает свою работу.
— Питер сказал, что они ищут в реке! Они не верят, что он жив, они плохо ищут! Пап, он мой лучший друг! И не надо меня оберегать!
Отец молча покачал головой.
Я не знала, что делать. Мне раньше никогда ни в чем не отказывали, потому что я ничего не просила. Если бы у меня была своя машина, если бы у меня были права, я бы уже уехала.
— Ненавижу, когда со мной обращаются, как с ребенком! Ненавижу!
Я чувствовала себя беспомощной. От крика легче не стало. Я выбежала на улицу, села на крыльцо и сняла с джинсов нитку. Казалось неправильным, что небо такое голубое, а солнце так приятно пригревает, словно это самый обычный летний день… Мир никогда не станет прежним.
Я взяла телефон и прокрутила список номеров, пока не нашла номер Сары. Я колебалась всего секунду, потом набрала.
— Да? — Единственного слова, сказанного Сарой с ее типичной интонацией, хватило, чтобы вернуть меня к реальности.
— Это Ди.
— О Боже, Ди. Я слышала о Джеймсе Моргане. Боже, о нем передавали в новостях. Мне так жаль.
Как ни странно, от ее сочувствия я чуть не расплакалась. Проглотив слезы, я сказала:
— Вряд ли это была простая авария.
— Что?! Ты же не думаешь, что он сел за руль пьяным?
— Нет. Я думаю, все подстроили феи.
Сара молчала, и я испугалась, что она не примет меня всерьез.
— Черт. Надо же. Ты уверена?
Меня охватило облегчение.
— Да. Тело не нашли; может быть, он еще жив. Я хочу отправиться на поиски, но родители…
— Родители против. Да. Как обычно. Родители ничего не понимают.
Я набралась смелости.
— У тебя ведь есть права, может, ты…
Сара перебила меня.
— Дай мне пару минут. Где ты живешь? Жди на улице. Черт, я схожу с ума. Дай мне пару минут. Я уже еду.
Прошло не две минуты, а двадцать, но Сара приехала. Она остановилась неподалеку от дома, как я ее и просила, и я села в ее старенький «форд-таурус», прежде чем родители успели понять, что происходит. Мы проехали пару миль и открыли карту, пытаясь разобраться, как попасть к месту аварии.
— Та дорога никуда не ведет. Что он там делал, черт побери? — спросила Сара.
В неловком молчании мы выехали из города и покатили по бесконечным похожим друг на друга проселочным дорогам, узким, извилистым, иссохшим от жаркого солнца. Небо затянуло белыми облаками, и только в маленькие разрывы виднелись голубые проблески. Сложно было поверить, что в такой чудесный день могло что-то стрястись.
Я согнулась над телефоном, прокручивая опции. Принятые звонки. Пропущенные звонки. Набранные номера. Голосовая почта. Сообщения. Буквы расплывались перед глазами, слова ни о чем не говорили смятенному разуму. Мои пальцы замерли, и я слепо уставилась на сообщение, которое бессознательно искала.
Ди, я тебя люблю.
Я вытерла глаза. Нужно сохранять спокойствие.
— Спасибо, что отвезла, — в конце концов сказала я, нарушив молчание.
Казалось, Сара испытала облегчение, когда я заговорила.
— Да мне не тяжело. Слушай, а что за проблема у твоих родителей?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Дело в том… вчера умерла моя бабушка.
— Черт. — Сара остановилась у знака «стоп», гадая, какую дорогу выбрать.
Комок застрял у меня в горле. Я не знала, что сказать.
— Думаю, это хорошо, что ты горюешь из-за нее.
Я удивленно посмотрела на Сару. Я не обиделась, но ее слова показались глупыми.
— Моя бабушка… ну та, что у меня осталась… она как будто невидимая. Словно с другой планеты. Она не смотрит кино. Не знает музыку, которую я слушаю. Мы говорим только о погоде, потому что больше ее ничего не интересует. Однажды я задумалась о ней и не смогла вспомнить ни одного платья, которое она носит. Разве не ужасно? Мне стыдно, что я ничего к ней не чувствую, но она словно… словно уже умерла. Мир изменился и оставил ее позади.
Мы с Сарой никогда не касались личных тем. Странно. Я чувствовала, что нужно сказать что-нибудь подобающее, чтобы навсегда закрепить дружбу. Но ничего не могла придумать. В конце концов я выдавила:
— Вот так и начинаешь бояться старости.
— И дряхлости. Кстати, когда я стану слишком старой, чтобы носить мини-юбки, пристрели меня.
Я посмеялась. Она тоже.
— По-моему, сюда.
Мы ехали почти в полной темноте, деревья с необъятными кронами возвышались над дорогой, словно стены храма. Я не могла придумать ни одной причины, почему Джеймс здесь очутился.
— Наверное, машину увезли. Придется поискать место, где все произошло.
Это была самая длинная минута в моей жизни. Я вглядывалась в зелено-коричневую темноту в поисках следов разрушения, опасаясь увидеть доказательства, что все, что мне дорого, утеряно безвозвратно.
Сара затормозила возле дерева, которое ничем не отличалась от остальных дубов, нависавших над дорогой. Я не могла понять, чем оно показалось ей особенным.
Она выключила зажигание.
— Ты не возражаешь, если я останусь здесь? Я падаю в обморок при виде крови.
— Хорошо.
Я вышла из машины. Стоя на повороте дороги, вдыхая запах влажной листвы и леса, чувствуя холод в тени деревьев, я увидела то, что увидела Сара: с одного из дубов была содрана кора, а на земле валялось боковое зеркало, которое, видимо, не заметили, когда забирали машину. На дороге виднелось темное пятно. Такие пятна остаются, когда машина сбивает оленя. Но это был не олень.
Пятно было ужасной формы: казалось, здесь кто-то боролся. Я закрыла глаза и постаралась отвлечься. Мне не стоило думать о Джеймсе. Мне предстояла работа.
Я подошла к дереву и подняла зеркало… Нет, не поможет. Надо сосредоточиться на образе Джеймса. Оставив дерево позади, я стала пробираться через заросли папоротника. Меня окружали бесформенные тени и вечные неподвижные сумерки. Слышался только отдаленный щебет птиц в листве. Я шла медленно: нельзя было пропустить в траве какой-нибудь след.
