— Кетриал-шамаз , обитательница другого мира.
Это выражение было как нельзя кстати — «раздели нашу жизнь». Я шла и смотрела на бесплодную горную породу, воду канала под безжалостным небом. Отступив от официальной роли, я спросила:
— Шан'тай Джадур, вы можете позволить себе разделить ее?
Джадур взглянул на меня. Горячий бриз вздыбил его гриву цвета меди, а темные глаза прикрылись от пыли белесыми перепонками. Он ответил со слишком небрежной бравадой:
— Разделить. Это вода хайек Райтана. Мой брат по рэйку Сетри убрал некоторое их число, чтобы они ею не пользовались. — Затем он ухмыльнулся с видом пирата и хлопнул по кривому ножу, висевшему на его поясе-цепочке. — В следующий сезон мы снова будем воевать, за воду или зииран , поэтому — однако не подумайте, что это относится к вам, — что значит еще один рот для всех нас? Пейте, шан'тай-С'аранти .
Вода была тепловатой, оттого что находилась в металлической фляжке на таком солнце. Не выпив воды, я не сознавала, что к тому же сильно голодна.
Земля между доком и небольшими хижинами была истоптана, и ее жар проникал сквозь подошвы моих ботинок. Наемники передавали по цепочке груз в сторону хижин; они, как и поселение, выглядели истрепанными. Когда мы подошли ближе, я заметила наблюдавшую за происходящим ортеанку средних лет: невысокая, с кожей песочного цвета и золотой гривой, она была вооружена обычным для Побережья кривым ножом. Она кричала на наемников так же властно, как Сетри, и ее приветствие в его адрес было лишено всякого легкомыслия, однако выражение лица стало строже, когда она увидела Джадура.
— Вот ты где?
Джадур поймал одну из ее шестипалых рук и коснулся ею своего лба. Я никогда прежде не видела такого жеста среди ортеанцев.
— Хайяннек , прекрасная моя, когда ты позволишь мне стать одним из твоего рэйку ! — Он отступил, когда она шлепнула его.
— Когда Мать-Солнце принесет нам два урожая в год!
Сетри оттолкнул медногривого Джадура в сторону.
— Фериксушар, пришли обитатели другого мира, чтобы говорить с хайек .
Внимательный взгляд женщины перешел с него на нас, а затем снова на него. В резких чертах лица читалось почти презрение.
— Хотелось бы, чтобы они встретились с теми из хайек , кто заслуживает уважения, а не с тем, кто командует наемниками. Однако ничего не поделаешь.
Сетри избегал моего взгляда.
— Да будет вам другом Мать-Солнце, — сказала она мне официальным тоном и добавила по-сино-английски с ужасным акцентом: — Добро пожаловать к нам.
— Я являюсь представителем Компании при группе торговцев с Земли, — упростила я представление, называя наши имена.
Фериксушар перевела взгляд с меня на Дэвида Осаку и Дуга Клиффорда и спросила по-прежнему по-сино-английски:
— А это ваши… ваши мужья?
— Сожалею, но нет.
Дуг усмехнулся и положил свою руку на мое плечо. Мне подумалось, что Дэвид Осака выглядел, пожалуй, более обеспокоенным, чем вполне тактичным. Действительно, принимая во внимание краткий, но интересный эпизод на корабле с Земли, он был менее тактичен, чем имел на то право.
— Мне так жаль, — вежливо сказала Фериксушар. — Я сама была некоторое время Кей-рэйку . Входите, пожалуйста.
Когда мы подошли к ближайшей хижине, Сетри-сафере в достаточной мере опомнился и спросил ее:
— Какие рэйку занимаются торговлей в этом сезоне?
— Двадцать Восьмой, Третий, Семнадцатый, а также Двадцать Первый. — Она взглянула на меня. — Сетри из Девятого рэйку . Я из Двадцать Первого. Арастари и другие из моего рэйку сейчас в Махерве.
Вход в хижину был низким и узким. Я сопоставила количество увиденных ортеанцев с видимым жилым пространством и заключила, что, как и в Кель Харантише, здесь должны быть подземные сооружения. «Что и объясняет, почему спутники никогда не сообщали нам ничего полезного о Побережье», — подумала я.
— Вы хотите, чтобы кто-нибудь остался снаружи? — тихо спросил Дэвид. — Я мог попросить показать мне доки.
— Да. Это могло бы более длительное время держать нас в зоне действия связи с «челноком». Я спущусь вниз. Дуг, как вы? — Поймав взгляд Дуга, похожий на взгляд китайского мандарина, я прибавила: — Вы — не Компания, я не могу вам приказывать.
— Думаю, я знаю, как выглядит внутренняя часть зиирана . — Он перешел на английский язык Старого Света, который, наверное, был непонятен Дэвиду Осаке: — Если вы расскажете этим людям о грандиозной и восхитительной пользе, какую можно извлечь из торговли с «ПанОкеанией», то я расскажу им о другой стороне истории.
— Дугги, не обижайтесь, но бывают времена, когда вы становитесь помехой…
Я последовала за Фериксушар и Сетри под арочный вход, увидев внутри (когда я подняла щитки для глаз) ряд ступеней лестницы, уходившей спиралью вниз под землю. Дуг ворчал что-то, протирая глаза. Я почувствовала, как расслабляются мышцы, и поняла, что невольно сутулюсь под воздействием Звезды Каррика.
Мы спускались по ступеням глубоко под землю. Воздух становился теплее, но это не был палящий сухой зной на поверхности. То была влажная, пахнущая сыростью земля. Босые ноги шаркали по каменным ступеням. Я шла вниз и вытирала лицо — мне досаждал выступавший пот. Шедший снизу свет становился ярче. Сетри оглянулся и улыбнулся. Ступени повернули под прямым углом и внезапно кончились, открывая проход.
В эту минуту мы сбились в кучу. Вокруг меня царила полнейшая неразбериха: ортеанцы, беспорядочно снующие возле других входов, пронзительно кричащие аширен , наемники, складывающие какие-то грузы. Мне понадобилось некоторое время, чтобы адаптироваться к воздействию того, что я видела.
Наши взоры немедленно приковал сияющий потолок этого подземного помещения, находившийся футах в тридцати над головами. Обширная ровная поверхность из полупрозрачного вещества радужно мерцала, а с нее по выемкам в стоявшие на полу емкости стекали тонкие струйки воды. Стены, потолок, пол — все было из хирузета , холодного, без каких-либо швов и стыков. Вдоль проходов рядами, исчезавшими в далекой перспективе, стояли емкости, своими размерами напоминавшие садовые бадьи. Из них поднимались узловатые стебли дел'ри двухметровой высоты с почти спелыми плодами, росли в изобилии темно-красные листья арниака .
— Черт побери!
Дуг рядом со мной прошептал небрежным тоном, не вязавшимся с озадаченным и изумленным выражением его лица:
— Никогда не был более единодушен…
