— Спасибо, джентльмены, спасибо. Сдавай, Одноглазый.
— Ты что творишь, Каркун, а? Как ты это делаешь?
— Рука проворнее глаза, — предположил Элмо.
— Просто добродетельная жизнь, Одноглазый, добродетельная.
Через порог переступил Лейтенант. Лицо его было хмурым.
— Ворон и Каркун! Капитан ждёт вас. Давай, давай, — он взглянул на нашу игру, — дегенераты.
Одноглазый презрительно фыркнул и изобразил усталую улыбку. Лейтенант играл ещё хуже, чем он.
Я взглянул на Ворона. Капитан был его приятелем. Однако Ворон пожал плечами и бросил карты на стол. Я разложил свой выигрыш по карманам и последовал за Вороном в кабинет Капитана.
Там был Ловец Душ. Мы не видели его с того дня, когда встретились с ним на опушке леса. А я-то надеялся, что он будет слишком занят, чтобы опять к нам заявиться. Я бросил взгляд на Капитана, пытаясь по его лицу определить, что нас ожидает. И увидел, что оно не слишком-то радостно.
А если Капитан не был счастлив, то и я тоже.
— Садитесь, — сказал он.
Два стула уже стояли. Капитан расхаживал по комнате и всё никак не мог сосредоточиться.
— У нас приказ выступать. Приказ прямо из Амулета. Нам и всей команде Ночной Ящерицы, — наконец произнёс он.
Капитан указал на Ловца Душ, передавая ему слово. Ловец, казалось, задумался.
— Как ты управляешься с луком, Ворон? — спросил он не совсем внятно.
— Сносно, но не чемпион.
— Лучше, чем сносно, — возразил Капитан, — хорошо, чёрт тебя дери.
— А ты, Каркун?
— Раньше было хорошо. Но я не брал его в руки несколько лет.
— Потренируйся.
Ловец тоже начал расхаживать по комнате. Он был невелик ростом и в любую секунду мог налететь на Капитана. Через минуту Ловец Душ опять заговорил.
— Есть новости. Мы пытались поймать Шелест в её лагере и упустили. Она почуяла ловушку Она и сейчас где-то там же, прячется. Леди со всех сторон посылает войска.
Это объясняло то, о чём сказал Капитан, но мне до сих пор было непонятно, почему я должен заниматься стрельбой из лука.
— И на наш взгляд, — продолжал Ловец Душ, — повстанцы и Круг ещё толком не знают, что произошло. Пока не знают. Шелест не решилась ещё рассказать о своём провале. Она гордая женщина. И она, похоже, хочет сначала повернуть ситуацию в свою сторону.
— Как? — спросил Ворон. — Она не соберёт и взвода.
— С помощью истории, описанной в тех документах, которые вы откопали. Мы не думаем, что она знает, что бумаги у нас. Шелест так и не смогла подобраться близко к своему лагерю. И только мы четверо и Леди знаем об этих документах.
Мы с Вороном кивнули. Теперь понятно, почему Ловец так суетился. Шелест знала его настоящее имя. Он был на прицеле.
— А что требуется от нас? — спросил Ворон подозрительно.
Он боялся, что Ловец подумает, будто мы и сами смогли узнать его настоящее имя. Ворон даже предложил убить Поверженного, пока он не убил нас. Десять — не бессмертны и уязвимы, но достать их очень тяжело. И мне никогда не приходило в голову даже пытаться это сделать.
— У нас специальное задание, у нас троих.
Мы с Вороном переглянулись. Он что, уже начал?
— Капитан, вы не будете возражать, если я попрошу вас выйти на минуту? — спросил Ловец Душ.
Капитан неуклюже вышел за дверь. Его медвежьи повадки — чистая показуха. Он, наверное, и не предполагает, что все давно об этом знают, и продолжает в том же духе, пытаясь произвести нужное впечатление.
— Нет, я не собираюсь убрать вас отсюда куда-нибудь, где я мог бы вас тихонько прихлопнуть, — сказал нам Ловец. — И я не думаю, Ворон, что тебе удалось выяснить моё настоящее имя.
Колдовство. Я опустил голову. Ворон взмахнул рукой, появился нож. Он стал чистить уже безупречно чистые ногти.
— Самое серьёзное событие таково — после того как мы выставили Хромого дураком в истории с Кочергой, Шелест подкупила его и склонила на свою сторону.
Я взорвался.
— Да это же объясняет то, что случилось на Плато. Мы всё сделали как надо, но оборона Плато рухнула в один момент. К тому же Хромой оказался полным дерьмом во время сражения за Розы.
Ворон согласился.
— Розы — это его вина. Но никто не думал, что это измена. И после всего этого он остаётся одним из Десяти.
— Да, — сказал Ловец, — это многое объясняет, но и Плато, и Розы — это день вчерашний, а нас интересует завтра, а именно: как избавиться от Шелест, пока она не устроила нам очередную пакость.
Ворон внимательно посмотрел на Ловца, на меня и продолжил свой бессмысленный маникюр. Я тоже не горел желанием встречаться взглядом с Поверженным. Мы для них даже не просто смертные, а скорее игрушки и инструменты. Они из той породы, кто может выкопать из земли кости своей матери, если они понадобятся, чтобы заработать себе лишние очки перед Леди.
— Сейчас все силы — на Шелест, — сказал Ловец. — Мы знаем, что она договорилась с Хромым встретиться завтра…
— Каким образом? — воскликнул Ворон.
— Я не знаю. Мне рассказала Леди. Хромой не догадывается, что нам о нём известно, но он прекрасно понимает, что больше ему тянуть нельзя. Он, вероятно, попытается повернуть дело таким образом, чтобы Круг взял его под защиту. Он знает, что если ему это не удастся, он — мертвец. А Леди хочет сделать так, чтобы они умерли вместе. Тогда Круг может подумать, что это Шелест была предательницей, а не наоборот.
— План вряд ли сработает, — проворчал Ворон.
— Они поверят.
— Итак, мы собираемся вывести его из игры, — сказал я. — Ворон и я. С луками. А какие мысли насчёт того, каким образом мы их найдём?
Ловец Душ в любом случае там не появится. И Хромой, и Шелест почувствуют его присутствие задолго до того, как мы сможем приблизиться на расстояние выстрела из лука.
— Хромой войдёт в лес со своим отрядом. Он не знает, что его подозревают, поэтому не будет прятаться от глаз Леди. Он думает, что его передвижения примут за поиск Шелест. Леди будет информировать о его перемещениях меня, а я наведу на его след вас. Когда они встретятся, вы ударите.
— Конечно, — усмехнулся Ворон. — Конечно. Это будет серьёзный выстрел.
Он метнул нож, который глубоко вошёл в оконную раму. Ворон вышел, хлопнув дверью.
Мне всё это показалось тоже не слишком приятным. Я смотрел на Ловца Душ и боролся с собой, пока страх не вытолкал меня вслед за Вороном.
Когда я бросил на Ловца Душ последний мимолётный взгляд, то увидел уставшего, обиженного человека. Мне кажется, им всё-таки трудно жить с такой репутацией. Нам всем нравится, когда окружающие нас любят.
