— Я думаю, что нам уже давно пора переходить к практическим занятиям. Пока что меня останавливала лишь уверенность в том, что вы мало на что способны, но, узнав, что все восемь избранников с нашего курса принадлежат к моей группе, я все же решился заняться вами вплотную, детки мои.
Я с трудом удержалась от того, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Конечно, на эту дисциплину меня тоже записали! И что мне теперь, спрашивается, делать? Все знают, как я отличаюсь от всех остальных обучаемых данному предмету. Я его знаю на «удовлетворительно», а все остальные на «не вполне удовлетворительно». Даже Сулмор и Финве давно меня обогнали, а я все еще торчу на четвертом курсе. И все потому, что я в жизни настоящих кошмаров (отмечавшиеся раньше гадости не в счет — они у меня персональные) не видела, и к тому же ни разу не удостаивалась внимания преподавателя с этой точки зрения. А если он меня прямо сейчас вызовет? Я лихорадочно нашарила в кармане камушки и незаметно прицепила их на уши, втайне надеясь, что в данный конкретный момент моя внешность их будет волновать меньше, чем моя репутация. Ожидание, что крайне странно, оправдалось на полную катушку.
— Мэл, сейчас самое время активировать участок памяти, который ты просматривала не так давно, — посоветовал один камень. Второй разъяснил:
— Помнишь, где у тебя в голове самые страшные ужастики лежат? Сейчас вызовут, действуй соответственно!
По закону подлости, который намного главнее всех остальных, нехорошие камушки никогда не ошибались, так как всегда предсказывали худшее из возможных развитий событий. Разумеется, тут же у нашего преподавателя родилась идея насчет того, что неплохо было бы начать с меня. И, разумеется, с (в порядке исключения пришедшего) Стана.
— Мэлис, Стан, сейчас я хочу просто посмотреть на то, как вы способны друг друга напугать без подготовки. Ну что, Стан, предоставишь право первого удара даме?
Я скрипнула зубами. Звук получился не хуже того, который выдает наш наставник, проводя ногтями по доске. Камушки наперебой подсказывали идеи для кошмаров. Мозг с завидной оперативностью соглашался с каждой второй идеей. В конце концов, кто вам сказал, что Стан не заслуживает того, что я собираюсь, то есть уже начала посылать на его голову. Мгновенное усыпление и парочка адаптированных кошмаров из заимствованной памяти. Ну, я сделала все, что могла, и повернулась к столу преподавателя за оценкой. Он прищурившись смотрел на Стана, оценивая мою работу. Потом наконец среагировал:
— Ну что ж, я ждал худшего, признаюсь сразу, но сейчас могу сказать только: «Детки, учитесь у Мэлис»! Можешь сесть, Мэл, а остальных попрошу продолжить. Надеюсь, Стан не будет возражать насчет своего использования в качестве подопытной крысы, так как второго случая выспаться на моем предмете может и не представиться. Обещаю, если я не увижу ничего впечатляющего, — последнее слово препод прокомментировал многозначительным взглядом в мою сторону и стуком ногтями по столу, — то лично сегодня же ночью покажу вам, что значит настоящий кошмар и как надо работать, чтобы у вас получалось именно то, что надо. Никому не нужно напоминать, зачем вам может понадобиться мой предмет? Айлан, повтори основные причины, по которым мы изучаем общую теорию воздействия снов и простейших иллюзий… Ты сам знаешь, что я имею в виду.
Занятый придумыванием подходящего с точки зрения психологии Стана кошмара, Айлан среагировал не сразу, чем уже обеспечил себе неспокойную ночь, а то и роль тренировочного объекта на следующем занятии. Но потом уже несколько лет зазубриваемая цепочка всплыла в его памяти:
— Основные направления использования нашего предмета на практике следующие: косвенное воздействие на ключевой объект, энергетическая самоподпитка, прямое воздействие на ключевой объект, — отбарабанил он.
— И почему ты до сих пор являешься хроническим второгодником? — задал риторический вопрос преподаватель. — Ведь можешь же, когда хочешь… Стере, твоя очередь.
После более чем непродолжительной демонстрации последовало вначале многозначительное молчание, а затем нахмурившийся теоретик и практик в области кошмаров сообщил:
— Вот впечатляющий пример того, как не надо работать в будущем. Продолжим наши занятия…
Примерно так же прошел остаток часа. Менялись только выступающие и выражение на лице Стана. Под конец я даже ему посочувствовала, поскольку такую гадость во сне видеть даже ему я бы не пожелала. Когда до конца занятия оставалось минуты три, я начала представлять на месте нашего безмозглого ментала Ника Лару. Это меня немного развеселило. Кроме того, меня слегка поразил тот факт, что в список от нашей группы попали Флейм и Энвин. Насчет Энвина сомнения были понятны кому угодно. А о менталах первого типа всем нашим известно, что для таких вещей они предпочитают пользоваться техникой.
Остальных попавших в список я не вычислила. Молчали как партизаны на допросе, возможно, не желая светиться перед единственной личностью, которую лично похвалил препод. Вот проблема по жизни — нездоровое отчуждение от коллектива, как умно выражается Лост. Правда, про себя, но ко мне тоже подходит. На моей памяти это была единственная теория иллюзий, прошедшая без особых эксцессов (если не считать появления Стана), что само по себе уже давало причину для подозрений. Вообще-то, появляться они начали позже. На втором занятии в этот день. То есть, на общей магии.
Интересно стало сразу же по приходу в аудиторию, когда народ углядел на обычно девственно чистой доске непонятное слово, написанное рунами. Вокруг доски сразу же столпился народ, пытаясь разгадать, что оно означает. Я, перед тем, как подойти, забросила-таки портфель на парту, помечая таким образом территорию. Миранда последовала моему примеру. Правда, мне сразу стало понятно, что бранным слово не является, как считают все остальные. Руны были не из тех, что я умела читать, но похожие. Не ручаюсь за точность, но слово «Фестин» явно являлось скорее чьим-то именем. Кто оставил на доске автограф, меня не сильно волновало, но сам факт уже вызывал нехорошие предчувствия. Особенно нехорошими они стали тогда, когда Миранда шепнула мне на ухо, что не понимает, что имя самого бездарного из преподавателей «Пути» делает у нас на доске без сопроводительной непечатной надписи. После этого мне и самой стало не слишком хорошо. Кэйли, конечно, вроде меня выдал, но это не причина заменять его один Контер знает кем! Вы еще скажите, что историка надо менять из-за того, что он расист, или препода по иллюзиям — за садистские наклонности. Демоны работают, как умеют, пусть не все в прошлой жизни были преподавателями, но стараются соответствовать хоть каким-то критериям… Впрочем, к преподавателям «Пути» эта короткая оправдательная речь не имела никакого отношения. Они никогда и не собирались стараться.
