Зачем он мучается? Зачем сопротивляется? Ради чего? Увидь его кто-нибудь из знакомых — тот же Ален — встал бы сейчас в дверях с открытым ртом и с недоумением в глазах. Зачем? Зачем?
Он сам не мог объяснить точно, зачем уже второй день лежит в этой прокисшей комнате, купается в зеленых лучах фонаря, перебирает в памяти лица и борется не пойми с чем. Ртуть вот она — на столике. Это высший сорт. Не та разбавленная моча, которой пробавляются фосферы. Настоящая, сильная, сладкая…
Нет. Он не будет. Пусть Жажда сожрет его. Приятного аппетита, тварь.
Иначе…
Крес поднял голову с подушки. Иначе… нет. Он в любом случае выпьет ее. Иного исхода не было. От нее нельзя отказаться, и отнюдь не из-за угрозы наказания. Это было просто невозможно, противно самому мироустройству. Все равно, как заставить себя не дышать — тело все равно взбунтуется и образумит дурака.
Тогда, в чем состоит шутка?
Крес сел на постели лицом к бутылочке. Не мог поднять глаза — один серебристый отблеск, и он сорвется.
Еще. Еще чуть-чуть. Удар. Два удара сердца. Свободы. Почувствовать себя свободным.
Три удара.
Он бросился к столику и чуть было не перевернул его. Прохладное стекло обожгло кожу, пробка вылетела, словно сама собой. Крес прижал губы к горлышку. Горьковатая жидкость бросилась на язык, заставив на мгновение вздрогнуть, но не выпустить бутылочки. В следующее мгновение ртуть уже неслась в желудок, распространяя по телу вожделенное жжение. Он выдохнул, сбрасывая с себя все сомнения и мысли. Задрожал, сжал себя руками. Его начинало потряхивать все сильнее, чем больше он ощущал, как Нектар принимается за работу — так всегда бывало вначале. Он вцепился в столик и зажмурился, облизывая и облизывая губы без конца, когда ртуть начала работать. Он весь напрягся, даже чуть приспустил штаны из-за тесноты. Хорошо… до боли хорошо.
Сеншес, он выпил слишком много. Полагалось принимать по чайной ложке или вводить ее прямо в вену небольшими порциями, чтобы ртуть правильно и эффективно принялась его организмом. То, что он сделал, было непростительным расточительством. Все равно, что выпить дорогое, выдержанное вино в один присест — только хуже.
Но Кресу было наплевать. Он с трудом дотащился до постели и снова рухнул в подушки, кислого запаха которых он уже не чувствовал.
Только ее.
* * *
Когда Крес сел на кровати, сил в нем было хоть вычерпывай. Хотелось срочно бежать. Куда-нибудь и сделать там что-нибудь. Великое. Страшное. Громкое. И точно он знал, куда пойдет и что сделает. Плевать на запрет Мерай и на наказание.
Найти Клода и добиться от него ответа. Ады. Любой ценой.
Уже натягивая на себя куртку, Крес повернулся к зеркалу, которое висело над умывальником. Да… Ну и видок у него! Все же вылакать целый флакон философской ртути было слишком. Белки глаз так и рыдали серебром. Одна светящаяся капелька как раз выпала из уголка и потекла по щеке. Вторая.
Он никогда не видел себя таким. Может быть, потому что всегда относился к Нектару осмотрительно и соблюдал все рекомендации по его употреблению.
Не спешить, знать дозу, принимать по чуть-чуть и делать перерывы.
А сейчас, гляди. Сорвался. Ртуть вырывалась из его организма, тело взбеленилось против наглого вторжения и всячески отторгало зелье.
Все в нем кричало, что он теперь точно конченный фосфер. И натянутая кожа на скулах, и капельки пота на лбу, и покрасневшие, налившиеся губы. Облизывается, словно волк, который только что сожрал теплого и еще живого ягненка после долгой голодовки.
И хочет жрать еще и еще. Пока зубы не сотрутся о белые, сладенькие кости.
Крес сбежал по лестнице и вышел на улицу, где сразу же окунулся в толпу, которая вывалила на тротуар в этот знойный предзакатный час. Он бежал среди них и встречался глазами с каждым, скалясь в лица, расталкивая людей плечами. Шел широкими шагами, огибая дом за домом, переходя проспект за проспектом, окутанным неизменным — кирийским — зеленым светом. Шел и шел, пока не оказался в громадной и угрожающей тени, которая закрывала половину неба.
* * *
— Ром Крес, — поприветствовал его гвардеец с нашивками ренкера, стоящий на часах у лестницы. — Простите, но вам запрещено подходить к белю Клоду. Приказ абель Мерай.
Вот так прием. Не успел он толком окунуться во все эти переплетения залов и лестниц, а его уже выгоняют.
— А кто тебе сказал, что я ищу беля Клода? — спросил Крес, смотря нахалу прямо в глаза. Ненависть и злоба накатила на него подобно грозовой туче. Разбить это наглое личико. Опустить забрало и бить, пока из глазниц не польются мозги.
— Эээ… — протянул гвардеец. — Мне дали приказ, если вы придете и будете спрашивать о…
— Я разве кого-то о чем-то спрашивал, ренкер? — пододвинулся Крес к нему вплотную и ткнул пальцем в массивный нагрудник с гербом Мерай — обоюдоострый топор в окружении зеленых колючек. — Я вроде даже не смотрел в твою сторону, а ты так опрометчиво обращается к старшему по званию с… претензиями. В наряд по кухне захотел?
— Эээ… нет, — сжал зубы гвардеец. Наверняка уже проклял тот момент, когда ему пришла в голову мысль обратиться к Кресу. А глазенки-то свеженькие, голубые. Ни следа ртути, ни чета ему. Выслужиться хочет.
— Я просто выполняю распоряжение рома Лемуша, — оправдывался он. — И по его словам…
— С ромом Лемушем я сам поговорю, — перебил его Крес. — А тебе бы следовало открывать рот тогда, когда тебя об этом просят. Понял?
— Так точно, ром, — вытянулся гвардеец. — Но мне все равно нужно узнать цель вашего прибытия в Пик. Это тоже распоряжение рома Лемуша.
— Ничего себе, какое ко мне внимание! А тебе точно хочется узнать мою цель прибытия? Ты хорошо подумал, малец?
Тот залился краской и посмотрел куда-то в сводчатый потолок, ища там спасения. Но небеса молчали. Какое-то время в его голове происходили яростные пикирования между долгом и чувством самосохранения. Победило первое, как ни удивительно.
— Так точно! — выдал он с таким лицом, словно сам не ожидал от себя такой смелости. — Изложите цель прибытия, ром.
Крес придвинулся еще ближе, чтобы гвардеец точно заглянул в его слезящиеся серебристые глаза. Тот вздрогнул и тяжело сглотнул — как раз еще две слезинки прокатились по щеке Креса.
— Я хочу трахаться, — замогильным голосом проговорил Крес. — Имею я на это право, или у тебя тоже есть инструкции по этому поводу?
— Вы хотите… что? — пискнул гвардеец. У того был такой вид, будто он сейчас обоссытся.
— Трахаться, — терпеливо повторил Крес. — Абель Мерай сама сказала, что я могу прийти в Пик, выбрать здесь любую носмохру и вые…ть ее. Это подарок от нее. А от подарка абели нельзя отказываться, иначе это может быть воспринято, как оскорбление. Мы же не хотим оскорбить абель Мерай, верно, ренкер? Она спросит у меня в следующий раз: как тебе мой подарок? А я возьму и отвечу, что и близко не смог подобраться к нему, чтобы сдернуть ленточку. По вине некоего… звать-то тебя как?
— Марик… — выдавил из себя гвардеец и тут же закатил глаза.
— Марик, — кивнул Крес. — Че-то у тебя поножа какая-то грязная, Марик. Ты вроде в Пике Розовых Звезд службу несешь, а не в сортире. Может, исправишь по-быстрому, пока я поднимаюсь по лестнице?
— Есть, — скосил глаза ренкер к носкам ботинок, но очевидно ничего не заметил — мешал массивный железный воротник. Схватиться бы за такой, как за рычаг, и…
— Вот и хорошо, — еще раз кивнул Крес и миновал бедолагу. — Надеюсь, к моему возвращению оба поножа будут сверкать, как братья близнецы на параде.
Он поднялся на три пролета вверх и прислушался. Внизу загромыхали латы, и донеслась приглушенная ругань. Потом все стихло. Крес не спешил идти дальше.
Если так его будет встречать каждый встречный-поперечный страж, то его задача существенно осложнится. Не осаживать же каждого подвернувшегося наглеца и понапрасну терять время? Крес вздохнул и смахнул со щеки еще пару слезинок. Придется реально искать носморху. Но так добраться до Клода в чем-то даже проще.
