– Именно, – согласился Федул. – Разводят нас, гады, как лохов. Шиш им, а не сдаваться!
– Будем прорываться с боем? – глотнув пивка, обрадовался Модест. – Эт-можно, эт-хорошо! Люблю, однако, с бодуна в толковой драке поразмяться, очень оно здоровье восстанавливает, даже лучше, чем пиво. Мне бы только оглоблю потяжелей… Федул, у тебя есть оглобля?
– Тю на тебя, – отмахнулся гном, – придумал, затейник, с оглоблей на автоматы переть! Нет, мы сейчас бегом-бегом собираем всё самое ценное, то есть оставшееся вино с закусью, и сваливаем отсюда нафиг.
– А что, в башне есть запасной выход? – с надеждой спросил Глеб. – Надеюсь, нам не придётся делать подкоп из сортира на первом этаже. Да?
– Не придётся, – подтвердил Федул, успокаивающе похлопывая Глеба по пояснице. – Мы весело, с песнями и ветерком, прямо из башни рванём на мотоцикле в Ничейные Земли! Проход я организую поближе к Музейной Тюрьме… хотя как получится, так и получится. Не до конкретной точности, брателло, – гном полез под стол, за брошенными туда вчера кульками-сумками.
Глеб вздохнул, подобрал возле опрокинутой вешалки свою куртку, кепку, и пошёл помогать бабаю собирать «самое ценное».
Утерянный холодильник обнаружился на первом этаже.
Уж как бабай с гномом ухитрились скинуть его с винтовой лестницы, Глеб так и не понял – по всем законам архитектуры холодильный шкаф должен был застрять ещё на первом лестничном повороте, наглухо ту лестницу заблокировав. Как надёжная баррикада против штурмующих второй этаж врагов.
Сейчас холодильник лежал на опрокинутом мотоцикле, с настежь распахнутой дверцей, мокрый от растаявшего в морозилке льда и с не разбившейся бутылкой вина внутри. Больше в холодильном шкафу ничего не обнаружилось.
– Ишь ты, четвёртая нашлась, – радостно прогудел бабай, укладывая бутылку в сумку со снедью, – экие мы рачительные и запасливые оказались!
– Холодильник-то зачем выбросили? – спросил Глеб, ногой захлопывая дверцу.
– Шут его знает, – честно признался бабай, снимая покорёженный шкаф с мотоцикла и припирая им входную дверь, – захотелось выкинуть, вот и выкинули. А про охлаждённую бутылочку и забыли… Удачно получилось, право слово!
– Понятно, – Глеб подошёл к стальной плите, приложил ухо, прислушался: за дверью было тихо – бойцы из «военной полиции» ждали окончательного решения гнома, взявшего короткий тайм-аут на размышление. Как оказалось, ждали не зря: громкий, усиленный магическими шарами глас Федула прогрохотал с башенной высоты:
– Мы сдаёмся! Выйдем через пятнадцать минут. И ещё – я убедительно прошу гражданина военного начальника ни в коем случае не надевать шлем, тот самый, что вы нашли. Тот, что у вас в руке.
– Это почему же? – мгновенно отозвался командир, Глеб узнал его по голосу. – В чём дело?
– В том, что это прибор ментального управления входной дверью, – с запинкой, нехотя ответил гном. – Я его случайно обронил, впопыхах… Если дверь откроется до завершения регламентного заклинания, то может разладится вся тонкая настройка магошаров! А вот через четверть часа мы…
– Да плевать я хотел на твои магошары и на их настройку, – оборвал монолог Федула ретивый командир, – ребята, готовьтесь, сейчас дверь откроется!
– Нет, только не это! – в ужасе возопил за стальной плитой громовой глас и стало тихо: вредный гном отключил двустороннюю связь.
В тот же миг у стены, аккурат между дверью и кирпичной будочкой, возник квадратный проём – достаточно большой, чтобы в него мог въехать мотоцикл с пассажирами. Внутри проёма клубился сине-фиолетовый, похожий на грозовую тучу плотный туман; в тумане отчётливо посверкивали то ли серебряные паутинки, то ли высоковольтные разряды.
– Нам что, в эту мутотень лезть? – насторожился бабай. – Того и гляди, прибьёт всех насмерть и чего потом делать? – однако поставил мотоцикл на колёса, уселся на водительское место и, хоть не с первого раза, но завёл двигатель. После сокрушительного холодильникового удара машина выглядела неважно: один рулевой рог крепко повело в сторону, на бензобаке образовалась глубокая вмятина и отвалился багажник; в гуле работающего двигателя явственно прослушивались неуместные постукивания и тонкий, заунывный скрежет.
– Не мотоцикл, а катастрофа на бензиновом ходу, – с сожалением покачал головой Модест. – Убьёмся, как есть убьёмся, – и повесил сумку с вином-закуской на руль.
По лестнице, едва ли не в припрыжку, спустился чем-то донельзя довольный Федул и, потирая ладони, радостно возвестил:
– Ха, камуфляжный дурень купился как миленький! Нахлобучил шлем и ждёт, когда дверь откроется. Вот же кретин, гы-гы!
– Зачем ты его эдак, а? – бабай застегнул свою зековскую фуфайку на все пуговицы, приглашающе похлопал ладонью по сиденью позади себя. – Лучше бы прибил громобойно через шары, всё ж позору меньше. Почётная смерть от колдовских сил, похороны по высшему разряду, то да сё… Хотя, конечно, брать грех на душу не желательно.
– Обойдётся без почётностей, – ухмыльнулся гном. – Не всё ж мне одному рогатостью маяться, – и тут за дверью раздался отчаянный, приглушённый толстым металлом вопль, словно кому-то выдернули зуб без обязательной местной анестезии.
– О, сработало, – захихикал гном.
– За свою жизнь я слышал подобный крик всего лишь дважды, – задумчиво поделился Хитник с Глебом. – Один раз когда хакнутый мной банковский колдун вдруг осознал, что произошло с его маго-кассой. Мда-а…
– А второй? – Глеб уселся позади Федула, ухватился за ватные модестовы бока.
– Когда мне принесли годовую налоговую декларацию с подсчётом всех моих официальных и, самое кошмарное, неофициальных заработков, – мрачно ответил Хитник. – Вместе со списком сделанных мной за год дорогостоящих покупок… Кричал, разумеется, я.
Кстати, потому-то с тех пор у меня во всех окнах и установлены поляризованные бронестёкла. А в рабочей комнате так вообще фанерой заколочено! Чтобы, значит, никто не мог за мной подглядывать-контролировать, – мастер-хак сердито закряхтел, терзаемый яркими воспоминаниями.
– Огонь! – яростно проревели за дверью и по стальной плите забарабанили автоматные пули. – Отставить! Гранаты! Использовать противотанковые гранаты! Приготовить минный фугас!
– Упс, – хлопотливо молвил гном, – сейчас здесь станет очень шумно, пора сваливать. Бабай, скоренько жми на газ! – Мотоцикл взревел и неожиданным козлиным скачком прыгнул в сине-фиолетовый туман; у Глеба захватило дух и он невольно зажмурился. А когда открыл глаза, то оказалось, что реальность изменилась. Причём настолько, что Глеб поначалу засомневался – а реальна ли та реальность? Может, он до сих пор лежит в никаком состоянии на топчане у Федула… или валяется у стальной двери, оглушённый фугасным взрывом?
