— Простите его, господин. Мал и неразумен он еще.
— Ты чего, батя? — медведем взревел неразумный дитёнок.
— Дубина ты еще, а не охотник! — стал вразумлять его отец, — Энблему на мантии с двух шагов не разглядел — как зверя брать будешь? Али ждать, как сам подойдет — здравствуй Фермиол, бери меня тепленьким? — за столом все в голос захохотали, а некоторые даже кружками по столешнице застучали от восторга.
— Ну, вижу я энблему. Что с того?
— А того, дубина! Что лекарь это. К нашему Герболио аж из столицы на практику приехал вместе с девахой лекаркой. А ты его так привечаешь! — и отец от души врезал еще один подзатыльник косматому сынку.
— Ну, будя уже!
— Как на место мозги встанут, так и будя. Сядь и затаись, — сын сел, а отец, смущенно поглядывая на меня, спросил, — Не хотите ли к нам в кумпанию за стол наш. Мы, вот, поохотились удачно, да от нечисти ушли подобру-поздорову. Так теперь празднуем, значит.
Отказаться мне было неудобно, да и не хотелось обижать хорошего человека. Охотники, быстро договорившись с хозяином таверны, соединили два стола. Таким образом, мы расселись вполне удобно и просторно. Я заказал обед для себя, что-то мясное, маленький бочонок вина и бочонок побольше пива для всех. Охотники сначала бурно возражали, дескать, они пригласили — им и платить, но я настоял. Вроде как хочу отметить свой приезд в их славный городок, который мне очень понравился, и начало практики. Против этого никто возражать не стал, и мы налили по первой.
Я подивился, как быстро в городке узнали о нашем приезде, на что мне ответили в том духе, будто наши кареты еще скрипели по тракту, а город уж знал, кто, откуда и к кому. Пока мы праздновали, я лет на пять наслушался охотничьих рассказов, исполняемых непременно с самым серьезным выражением лица и иной раз с такой артистической достоверностью, что, даже зная досконально — ерунда полнейшая, все равно слушаешь раскрыв рот и веришь каждому слову.
Услышал я и про нечисть, от которой они едва ушли. Мне даже в качестве доказательства предъявили шрам, дескать, от когтей тварюги. Единственно, что смутило меня — уж очень эта нечисть по описанию на монстров из моего сна на постоялом дворе похожа была. Я насмешливо спросил, а как же тогда эти комарики с шипом поедают жертву, если у них и рта нет? На что отец Фермиола очень серьезно мне ответил.
— Мне не ведомо, чем она это делает, но видел, как такая страсть оленя поедала. Олень лежит, не трепыхается, в глазах такая боль, что и посейчас мне снится, а тварь на нем и как бы проваливается в оленя-то. Вот так-то.
— Что ж тогда эти твари все окрест не сожрали? — спросил я.
На это мне сообщили, что твари далеко от ущелья Змейного не удаляются. Что-то есть там, без чего им не жить. Они вылазку сделают, поохотятся — и сразу обратно. Да и не часто они, как выяснилось, вылезают. Продуманная байка отметил я. Не придерешься.
Время подошло к вечеру, я тепло распрощался с охотниками, пожелал им удачи и, выпив отвальную, направился домой готовить ужин.
Мясо со специями, тушеное в овощах, мне вполне удалось. Я угостил вернувшуюся с работы тетушку Матриду, и та пришла в полнейший восторг, заявив, что вкуснее даже повар мэра готовить не умеет, а пробовать его стряпню ей доводилось. Я сообщил, что по возможности буду готовить на двоих, если тетушка Матрида не возражает. Та так обрадовалась, что даже предложила снизить цену на жилье. Но цена и так была невелика, и я отказался.
— Не бойся исцелять — бойся менять, — глядя мне в глаза, нравоучительно сказал… все тот же сунец из пещеры. Одет он был также как и в лабиринте — на ногах мягкие туфли, на плечах длинный серый халат, на голове круглая серая шапочка, — Ты испугался проявления нового знания в тебе. Напрасно. Ты должен быть готов. Запомни. Это не привычные для тебя магические книги. ЭТО Знание встраивается в систему твоих знаний, не требуя участия сознания. Ты умеешь доверять своему бессознательному, поэтому смог увидеть лабиринт и получить кристалл. Не бойся себя и у тебя все получится.
Утром я проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим. Слова загадочного собрата из Империи Сун я запомнил буквально до интонации. Опять этот сон. Или не сон? Можно сколько угодно гадать, но совет запал мне в душу и я решил следовать ему.
Около девяти утра я, как и говорил знахарь, был в его приемной. Там уже была Кламира. Радостно поздоровалась со мной, спросила, где я был, и, не дожидаясь ответа, рассказала, что устроилась она на лучшем постоялом дворе города в комнате соседней со Свентой, та по-прежнему мрачная и неразговорчивая, но уже вроде оттаяла и даже позавтракала без напоминаний, а ушли они представляться командиру отряда еще раньше ее, Кламиры то есть, а еще для меня там тоже занята комната, но я почему-то не пришел, и это всех беспокоит.
Всегда удивлялся, как девушки за полминуты успевают выложить такой ворох сведений, какой мужчины и за два бочонка пива пересказать друг другу не смогут.
Я успел сказать только о том, что меня по просьбе знахаря приютила его помощница, как к нам спустился сам господин Герболио. Поздоровавшись, он сообщил нам, что предстоит делать и чему учиться. Дела были в основном привычные — перевязки, помощь знахарю на операциях, составление зелий и эликсиров, сбор трав в окрестностях Сербано, дежурство в больнице и… изучение лоперского языка.
— Зачем? — удивился я.
— Наставника не спрашивают «ЗАЧЕМ». Наставника спрашивают «КАК», — ехидно ухмыльнулся знахарь, — Буду считать, что глупого вопроса не было, отвечу на правильный. Вот вам кристалл с учебным курсом этого языка. Вы перешли на третий курс академии, следовательно, усвоить сравнительно небольшой объем знаний для вас пустяк. Со следующей недели будем общаться между собой исключительно на лоперском… Потом перейдем к фахри — языку халифата — и сунскому. Это пойдет вам на пользу и не даст заскучать.
Практика началась и в течение примерно полутора месяцев двигалась размеренно и неторопливо. Мы с Кламирой дежурили в больнице, делали перевязки, готовили эликсиры и ассистировали знахарю во время проведения несложных операций — сложных случаев в городке, слава Богам, за этот период не встречалось. Не потому, что я боялся не справиться, а просто радовался за граждан. На приеме я практически постоянно использовал магическое зрение и постепенно стал понимать, что уже во многих случаях могу исправить то или иное нарушение гармонии организма, но пока не мог собраться с духом и решиться. Немного страшно было вмешиваться в такую сложную систему, как человек. Хотя слова собрата — не бойся исцелять — помнил постоянно. Герболио постепенно перестал называть нас криворукими убийцами и теперь полностью доверял, как изготовление эликсиров, так и простейшие операции, за ходом которых, тем не менее, всегда внимательно следил, готовый вмешаться при необходимости. За этот период мы выучили лоперский, фахри и перешли к сунскому. Я при этом привычно «глотал» кристаллы сразу, а затем только усваивал с помощью словарей и разговоров с Герболио, выполнившим свою угрозу разговаривать с нами только на иноземном.
