Убедившись, что приятель уяснил задачу и действует в верном направлении, Мерлин вернулся к архитектурным упражнениям. Первым делом он немного отодвинул горизонт, нарастив глубину пейзажа за счет песчаного пляжа и умеренно взволнованного моря. Потом поработал с освещением, добиваясь интимного полумрака. Удовлетворенный результатом, король вернулся к увлеченно пахавшему Люку и сказал:
— Восхищаюсь твоей храбростью, дружище.
— В каком смысле?
— Ты не побоялся совершить эту маленькую диверсию против Узора.
— Меня заверили, что серьезной опасности нет, — рассеянно ляпнул Люк.
— Заверили? Значит, кавалерийская атака не была импровизацией… И кто же тебя заверил в безопасности?
— Не столь уж важно. — Знакомая ослепительная улыбка Должна была означать, что приятель не намерен раскрывать свои тайны. — Ладно, допустим, я не имею права этого говорить, но ты можешь догадаться сам.
— Мать?
— Ты всегда был смекалистым парнишкой. Но обрати внимание: я не назвал никаких имен и не сказал ни «да», ни «нет».
— Но зачем?
— Что «зачем»? Зачем я не назвал имен?
— Нет. Зачем мамочке понадобилось изувечить Главный Лабиринт?
Сын Бранда и Ясры развел руками. Похоже, он действительно не знал ответа.
— Твои хаосские родственники не посвящают меня в высокую политику. Мне только велели под благовидным предлогом вылить несколько кубиков крови на указанную часть Узора. Я это выполнил. Заказчик остался доволен. Всё.
Мерлин совсем запутался. Целью диверсии могло быть только ослабление Амбера. Но, судя по сложившемуся балансу сил, общее соотношение лишь незначительно изменилось в пользу Хаоса.
— Не понимаю, — признался король. — Такого сдвига равновесия недостаточно, чтобы обеспечить успех военным действиям. Пока есть Лабиринт Корвина и целое ожерелье Отраженных Узоров, удар по Амберу не имеет шансов.
Люк почесал в затылке, потом снова ухмыльнулся и решительно заявил:
— Так и быть, подскажу. В последнее время у Дворкина появилась новая идея-фикс, а это всегда опасно. Однажды он создал Лабиринт. Потом собрался уничтожить себя в центре Узора, чтобы стереть все Отражения и заново начать создание Вселенной. Разрушив часть Лабиринта, мы снова сделали старика безумцем. Совсем чуть-чуть. Этого достаточно, чтобы отвести угрозу.
— И что же он задумал на этот раз?
— Никто не знает. Но ждать чего-то хорошего не стоило…-И Люк добавил без паузы: — Во всяком случае, Камушек в глазнице твоей подружки был лишь очередным — далеко не первым — шагом к этой цели нашего прадеда.
Мерлин машинально поправил друга:
— Она не моя подружка, а твоя жена.
— По-моему, этот вопрос решен. Ты обещал Договор Золотого Круга в обмен на Корал.
— Не преувеличивай. Я всего лишь обещал подумать.
— Хочешь от нее отказаться? — поразился Люк. — Я думал, ты всерьез запал на мою благоверную.
— Не в том дело, — с досадой сказал Мерлин. — Просто любое твое предложение следует хорошенько обдумать и найти, на чем ты собираешься наколоть. Иначе есть риск проснуться в канаве без цента в кармане.
Тон его ответа насторожил Люка-Ринальдо. Сын Бранда и Ясры даже перестал раскладывать серебряные вилочки для десерта и обеспокоенно проговорил:
— Сир, не надо так шутить. У меня наворачивается что-то основательное с Найдой. Я должен поскорее уладить все дела с Корал.
— Посмотрим, что можно будет сделать, — уклончиво отозвался Мерлин.
Некоторое время они вкалывали молча. Когда столы и само Отражение были готовы принять гостей, Мерлин вызвал Призрака и дал инструкции, в каком порядке следует подавать напитки и закуски. При виде кружившего над поляной колечка, в котором переливалось темное пламя, у Люка загорелись глазки, и он вкрадчиво осведомился:
— Нельзя ли мне изредка получать доступ к твоему компьютеру?
— Прекрати разговоры о делах, — поморщился хозяин. — Тебе самое время подумать о подружке на этот вечер.
— Ты хочешь, чтобы я пришел с женой? — ухмыльнулся Люк.
— С чьей? — парировал король.
— Понятно, — сказал Люк. — Тогда я просто останусь и подожду остальных.
Остальные не заставили себя ждать и начали прибывать почти без опоздания. Первым явился добродушный громила Фафнир из Путей Всесокрушающих — крохотного, но очень воинственного клана. Вручив роскошный подарок — антикварный набор толедских клинков, похожий на пивную бочку Фафнир весело прогудел:
— Шеф, ты отгрохал отпадную хату. Можно будет устроить загул по полной программе.
Пришла Джулия, затянутая в костюм из драконьей кожи, на которую были нашиты блестящие металлические прибамбасы. По-свойски чмокнув короля в краешек губ, она сказала, потупив глазки:
— Синяя Маска поздравляет повелителя Хаоса.
Ответный поцелуй Мерлина получился более страстным, чем положено для расставшихся любовников. Пальцы сами собой заскользили вниз по кожаным бокам и остановились только на округлых выпуклостях ниже талии. Не без труда и сожаления разжав объятия, его величество пробормотал:
— У меня возникает непреодолимое желание обзавестись гаремом.
Джулия изобразила печальную гримасу, прощебетав:
— Боюсь, в твоем гареме я не смогу претендовать на роль любимой наложницы. Старшей — да, но не любимой.
Сделав реверанс в лучших традициях XVIII века, она двинулась к батарее бутылок, мастерски покачивая бедрами. При этом паршивая девчонка додумалась выделить рубиновым свечением места, где задержались ладони Мерлина, и теперь на ее ягодицах алели отпечатки королевских рук.
«Чего она снова выпендривается! — немного раздраженно подумал Мерлин. — Сначала эта сопливая недоучка корчила из себя крутую ведьму, теперь решила косить под старушку — тоже мне, нашлась старшая наложница… Ведь сколько раз оставалась с носом из-за своего самолюбия, а все не урок!»
Явились Ламиак и Деспил. Младший брат обнял старшего и сообщил на ухо:
— Юрт навряд ли придет. Мотается по каким-то делам. А вот Мандор, кажется, обиделся, что ты не позвал его.
— Я тоже на него обижен, — сказал Мерлин. — Займись гостями, пока я решу кое-какие дела с Ламиаком.
Обнаружив, что король намерен уединиться с командиром гвардейцев, Люк начал подбираться к ним поближе, так что пришлось отгородиться от него силовым лучом спайкарда. Потыкавшись о невидимую стенку, разочарованный кузен вернулся к компании. «Так тебе, торговец женами», — злорадно подумал Мерлин и со спокойной душой обратился к Ламиаку:
— Что удалось выяснить?
Командующий извлек из рукава зеленую трубку. Развернувшись, свиток превратился в полосу мягкой переливающейся субстанции, на которой загорелись золотые буквы. Все-таки происхождение из периферийных путей накладывало неизгладимый отпечаток на личность: при всех своих положительных качествах Ламиак оставался натуральным чучмеком, любившим яркие побрякушки.
