Он не договорил, а принц ничего не переспросил. Эти двое и без слов поняли друг друга.
– Благополучного путешествия, – с плохо скрываемой язвительностью произнес мой отец. – Говорят, в Эвербахе в это время как раз начинается время распродажи шкур снежных барсов из Граскааля. Ее высочество принцесса Эйлин будет просто счастлива приобрести столь редкостную вещь.
– Не сомневаюсь, – Нимед коротко хмыкнул, встал и пошел к выходу. На пороге он обернулся, негромко спросив: – Мораддин, а ты… ты уверен? Уверен, что иного выхода не остается?
– Выход есть всегда, – отозвался его светлость Эрде. – Скажем, остановиться и предоставить все решению богов. Только кое-кому из моих высоких покровителей придется смириться с тем, что всю жизнь ему придется носить титул «вечного наследника». Хотите? Вы принц, ваше слово – закон, я подданный Немедии, мое дело – подчиняться и выполнять ваши приказания.
– Говорят, ты сам тоже не прочь забраться на местечко повыше, – веско и размеренно проговорил наследник трона.
– Я никогда этого не отрицал. Однако для меня власть – необходимое средство, которое я намерен обратить на пользу государства. Я предпочитаю видеть на троне не дряхлого старика, но разумного человека, полного сил и наделенного здравым смыслом. И я не собираюсь отказываться от того, чтобы перебраться на ступеньку повыше. Что в этом дурного? Кресло канцлера? Я его приму. Из рук Нимеда Второго. Когда настанет время.
– А что думает по этому поводу госпожа герцогиня? – вдруг осведомился Нимед. – Ее давно не видно – ни здесь, ни в замке короны. Шепчутся, будто она больна.
– Редкий случай, когда слухи достоверны, – по голосу я ощутила, как скривился отец. – Госпоже Эрде в самом деле нездоровится. Поэтому, как ни жаль, придется обходиться без ее помощи.
– Передайте почтеннейшей Ринге мои наилучшие пожелания скорейшего выздоровления, – очень серьезно и вроде бы даже искренне попросил будущий король Немедии. Мне пришел в голову расплывчатый слух о том, что близость матушки к королевской фамилии отнюдь не ограничивалась дружескими отношениями с Его величеством и его наследниками.
Хлопнула дверь, по коридору пролетел слитный топот удаляющихся шагов принца и его спутников. Я нерешительно выбралась из своего укрытия.
– Не слишком похоже на летописные предания, описывающие мирную кончину очередного правителя, оплаканного безутешными родственниками и скорбящими подданными? – через плечо спросил отец. – Нимед еще не умер, но для него уже вовсю сколачивают гроб.
– У короля Рагрисса Офирского было шесть сыновей, причем трое – от одной матери, двое – от другой, и еще один – от подруги молодости, – вспомнила я известное предание. – Когда Рагрисс умер, официально завещав перед тем трон и корону старшему сыночку, его четвертый по счету отпрыск решил, что будет лучшим королем, нежели братец. Он привлек на свою сторону горожан Ианты и гвардию, поднял мятеж, завладел престолом, а затем, дабы раз и навсегда избавиться от возможных претендентов, велел перебить всех сородичей вкупе с семьями и малолетними детишками. Что и было проделано.
Отец, нахмурившись, какое-то время осмысливал мои слова, затем решительно мотнул головой.
– Дана, ты несколько погорячилась. Рагрисс жил больше полутысячи лет назад. Теперь никто не решится на подобное.
– Аквилония, – напомнила я.
– Что – Аквилония? У Нумедидеса не было ни семьи, ни близких родственников, да и сам он не пользовался у подданных большим уважением. Эпимитреи правили Аквилонией почти тысячу лет. Эта династия дала много славных имен, однако под конец изжила самое себя! Результат: страной правит дикарь из Киммерии, ставший для наших соседей лучшим королем и самым умным правителем после величайшего Сигиберта Завоевателя. Сожалею, что в нашей стране не найдется своего Конана. Все познается в сравнении.
– Между прочим, ваша милость настойчиво подталкивает Нимеда-младшего к тому, чтобы побыстрее вскарабкаться на трон, – невинным голоском пропела я. Отец смерил меня недовольным взглядом, буркнув:
– Помнится, я просил тебя заняться библиотекой?
– Конечно, папа, – я поспешно удалилась, чувствуя себя прожженной заговорщицей и страшась этого до дрожи в коленях.
16 день Первой весенней луны.
После визита принца минуло четыре долгих и тягучих, как расплавленная смола, дня. Невзирая на оцепление, отец наверняка получал из города все последние известия и рассылал распоряжения, но я и Вестри были вынуждены довольствоваться тем, что удавалось разузнать ходившим на рынок слугам. Брат пребывал в тихой, подавленной злости – отец настрого запретил ему покидать особняк, пока не станет ясно, каково нынешнее положение семейства Эрде.
Добытые сплетни разнообразием не отличались. Город словно притаился, выжидая – что будет? Наследник благополучно отбыл к Соленым Озерам, прочие участники готовящейся драмы пребывали во дворце короны, надежно скрывающем за своими стенами любые тайны и переговоры.
Туда, в замок, вечером 15 дня внезапно отправился и мой отец. Я застала его уже у парадного входа и отважилась спросить, чем вызвана такая спешка. Отец посмотрел куда-то поверх моей головы и ограничился кратким: «Вернусь поздно».
На всякий случай я прихватила фонарь и вышла проводить его до ворот. Караульные беспрепятственно расступились, и отец уехал – не в экипаже, а верхом на низкорослой гирканской лошадке с раздражительным характером и привычкой кусать посторонних. С собой он прихватил четырех человек из числа наших бывших охранников, по-прежнему маявшихся от безделья в комнатах первого этажа. Я посмотрела им вслед – подпрыгивающие огоньки факелов удалились вверх по проезду Черного Леопарда.
Не успел отец уехать, как пожаловали гости. Сначала явился Кеаран и, судя по его довольно ухмыляющейся физиономии, он проник в наше тщательно охраняемое владение не то сквозь потайную калитку в саду, не то попросту перемахнув через забор. Майлю позарез требовался его высокий начальник, а тот, как назло, отбыл по каким-то загадочным делам. Майль пометался по приемной, в отчаяние махнул на все рукой и уселся со мной и Вестри – попивать горячее вино со специями и рассуждать о хитросплетениях политики. Братец в обществе Майля несколько оттаял и даже изволил посмеиваться над историями из жизни обитателей Бельверусского замка. Рассказы Майля в основном посвящались тому, как принцесса Эйлин собирается в дорогу. Эта дама решительно вознамерилась прихватить с собой половину обстановки дворца и пошла даже на то, что приказала снять со стен и упаковать гобелены, бывшие некогда приданым королевы Релеи, покойной жены Нимеда Первого. Возник небольшой скандал, но госпожа Эйлин все-таки настояла на своем. Правда, ей удалось заполучить только половину драгоценных кофийских шпалер.
