Он наклонил руку над чашей, и огненная сфера медленно поплыла вниз. Пар с шипением поднялся вверх, как только огонь проник в воду. Синее холодное пламя озарило поверхность, отражаясь в ободке чаши. С тем же благоговением, что и в первый раз, Джорем повернулся, дабы передать призрачный кубок своей сестре, стоявшей по левую руку от него. Она тряхнула взлохмаченными ветром волосами и изящным движением приняла чашу. Пальцы их соприкоснулись, теплые и живые, и Джорем поймал себя на том, что не может отвести от сестры глаз. Она на мгновение склонила голову над чашей, затем подняла ее к небесам.
— О, Господи, святы деяния твои. Позволь своему Архангелу Гавриилу, властелину бурных вод, обрушить на эту чашу дождь Твоей мудрости, дабы те, кто пьют из нее, могли по праву повелевать водой. Аминь.
Джорем чувствовал, как нарастает напряжение, точно так же, как и той давней ночью, и чуть заметно содрогнулся, когда в воздухе над ними сверкнула молния и прогрохотал гром, и маленькая темная туча сформировалась прямо над чашей. Отблески магической силы сверкнули в глазах Ивейн, и вновь раздался удар грома, теперь уже чуть тише, и крохотная туча изошла дождем. Большая часть его оросила чашу, но несколько капель упали по сторонам, окропив наблюдателей. Та капля, что попала Джорему на верхнюю губу, в прошлый раз была совершенно реальной, и на сей раз он также ощутил ее вкус, такой же сладостный, как когда-то, давным-давно.
Она опустила чашу, и Джорем видел, как сестра передала ее призраку Элистера Келлена, который на самом деле был их отцом. Он видел, как Камбер-Элистер поднял чашу на уровень глаз обеими руками, глядя куда-то вдаль, и заранее почувствовал приход того, к кому он взывал.
— О, Господи, святы деяния твои, — произнес знакомый голос, разрывая Джорему сердце. — Позволь Уриилу, своему посланнику Тьмы и Смерти, наполнить эту чашу силой и тайнами земли, дабы все, кто пьет из нее, по праву могли управлять землей. Аминь.
На сей раз земля по-настоящему не затряслась у них под ногами, однако Джорему показалось, что это произошло, как и в первый раз. Он словно слышал глухой перестук подсвечников на алтаре и звон цепочек кадильницы, и видел, как полыхнул огонь в кольце Халдейнов, покоившемся в глубине чаши, которую Камбер-Элистер держал в руках.
Но в тот же самый миг он осознал, что и настоящее кольцо действительно дрожит на дне настоящей чаши, на маленьком алтарном столике. Он пристально взглянул на нее, и внезапно все кончилось, как только Камбер-Элистер поднял призрачную чашу.
Но теперь все происходило немного не так, как в воспоминаниях. Если прежде Камбер-Элистер передал чашу обратно Синхилу для завершения ритуала, то теперь своими глазами цвета морской волны он уставился на Кверона, которого не было с ними той ночью, и уверенным жестом протянул чашу ему.
У Джорема бешено заколотилось сердце, ибо ощущение божественного присутствия было неотвратимым. Кверон, похоже, также осознал, что что-то пошло не так. Глубоко погруженный в транс, он все же не смог противиться этому зову. Рука Целителя соскользнула с плеча Джорема и он двинулся вперед, взяв с алтарного столика настоящую чашу. Джорем отчетливо видел его, но мог только наблюдать, застыв, словно громом пораженный.
Кверон распрямился, удерживая чашу обеими руками и повернулся вправо, туда, где застыл призрак Синхила. Облик короля подернулся дымкой, а затем рассеялся туманом, который внезапно окутал Кверона, скрыв его целиком, одновременно прозрачный и вполне реальный. Теперь Кверон стал неотличим от Синхила. С бесстрастным, ничего не выражающим лицом он по окружности двинулся к северу и приветственно вознес чашу. Чуть поклонившись, призрак Камбера-Элистера наложил свою чашу на подлинную. Совместившись, они словно слились воедино.
— Чаша готова, сир, — произнес призрак Камбера-Элистера. — Остальное в ваших руках.
Кверон поклонился, а затем приблизился к остолбеневшему Джавану, стоявшему на том же месте, где его оставили. По выражению его лица Джорем догадался, что сейчас юноша видит перед собой не Кверона, а своего отца. Когда Кверон поднял чашу и заговорил, то голос его звучал в точности, как голос Синхила:
— Джаван, ты мой сын и наследник, — сказал он, лишь слегка меняя те слова, что прозвучали когда-то, ибо в первый раз Синхил обращался к Алрою. — Выпей, и с этой тайной ты получишь могущество, которое является твоим священным правом будущего короля этой державы, если тому суждено однажды случиться.
Повинуясь отцовскому приказу, Джаван поднял руки и, взяв чашу, наклонил ее, поднеся к губам. Джорем слышал, как кольцо Огня звякнуло об ободок, когда Джаван осушил чашу, и, помимо своей воли, двинулся вперед, чтобы принять кубок из рук Джавана. Затем он встал позади него и, когда поставил чашу на столик, едва успел поймать под руки внезапно покачнувшегося короля. На лице у него застыло выражение благоговения. Он не сводил взора с «отца».
Затем Джорем понял, что вызвало изумление Джавана, ибо теперь позади Кверона-Синхила, который медленно воздел руки, чтобы обхватить ими голову Джавана так, как это сделал некогда Синхил, появился теперь уже не Кабмер-Элистер, а сам Камбер. Глаза его смотрели спокойно и с сочувствием, серебристые волосы сверкали в свете свечей, и, встав рядом с Квероном, он положил свои руки поверх ладоней Целителя в тот самый миг, когда они коснулись головы Джавана.
В Джавана словно молния ударила. Тело его на миг выгнулось, застыло, а затем он рухнул на колени, глаза закатились. Джорем, пытавшийся поддержать короля сзади, вынужден был переступить с ноги на ногу, чтобы не упасть вместе с ним. Он в изумлении уставился на знакомый образ, такой близкий и столь далекий, пытаясь побороть собственный страх… и спустя пару ударов сердца призрак поднял руку и коснулся его лба.
Касание было не совсем реальным, однако ощущение мыслей призрака невозможно было спутать ни с чем.
«Не бойся ничего, — произнес знакомый голос в его сознании. — Ты отлично все сделал этой ночью.»
Джорем слегка дернулся под этим прикосновением, ибо у него не было сомнений, что с ним говорит отец.
«Отец, сумеет ли он сохранить корону? — спросил он. — Достаточно ли того, что мы сделали?»
«Сие знание мне не доступно, — отозвался Камбер. — Многие враги станут покушаться на его жизнь. Молись, чтобы в чаше сей не оказалось скрытых трещин, и пусть он помнит, что даже король нашей крови может погибнуть так же просто, как обычный человек, если меч или стрела пожнет свою жатву.»
На этом призрак убрал руку, голос угас в сознании Джорема, и образ Камбера также исчез. В тот же миг Джаван совсем обмяк, и Кверон вслед за ним. Джорем успел лишь помочь обоим мягко опуститься на пол.
