Когда в тронном зале воцарилась тишина, более не нарушаемая гулом голосов и взрывами смеха, король жестом руки приказал Лорду Канцлеру начинать. Лорд Канцлер повиновался. Он развернул свиток и начал читать:
– Его Милость герцог выражает нижайшее почтение…
– Пропусти это.
– Повинуюсь, Ваше Величество.
Несколько мгновений у канцлера ушло на то, чтобы преодолеть многочисленные изысканные фигуры речи, призванные засвидетельствовать почтение герцога и его преклонение перед королем и его предками, восхваления справедливому и мудрому правлению монарха… и прочая, и прочая. В конце концов канцлер раскопал суть послания и не преминул донести ее до царственных ушей:
– «Вторгшиеся в ваши земли, Ваше Величество, происходят из внешнего круга, из земли, именуемой Кэйрн Телест, Зеленые Пещеры; название же сие происходит от того, что в… э-э… прежние времена в этой стране произрастало великое множество разнообразных растений. Однако, по всей вероятности, в последнее время эти земли постигло несчастье. Лавовая река остыла, источники воды иссякли». Зеленые Пещеры, Ваше Величество, – прибавил Лорд Канцлер, оторвавшись от послания, – по всей видимости, могут теперь называться Пещерами Голых Костей.
Его Величество ничего не сказал, только хмыкнул, одобряя сообразительность и остроумие Лорда Канцлера. Тот продолжил чтение:
– «В силу несчастья, обрушившегося на их земли, люди Кэйрн Телест были вынуждены покинуть родину. По дороге они столкнулись с бесчисленными бедствиями, включая и…»
– Да-да, – нетерпеливо прервал чтение король и, хитро прищурившись, взглянул на Лорда Канцлера:
– А упоминает ли герцог о том, почему народ Кэйрн Телест счел необходимым прийти именно сюда?
Лорд Канцлер поспешно просмотрел текст послания до конца, снова перечитал его, чтобы удостовериться, что он не ошибся – король не терпел ошибок, – потом покачал головой:
– Нет, Ваше Величество. Судя по тону письма, можно предположить, что они пришли к Некрополису по ошибке.
– Ха! – Тонкие губы короля растянулись в улыбке. Он покачал головой:
– Они знают, Понс. Знают! Ладно, продолжай. Изложи нам все кратко. Каковы их требования?
– Они не выдвигают требований, Ваше Величество. Их предводитель, принц…
– Лорд Канцлер снова заглянул в свиток, – Эдмунд, принц какого-то неведомого дома, просит оказать ему милость и позволить засвидетельствовать свое почтение Вашему Наследному Величеству. В заключение герцог добавляет, что народ Кэйрн Телест пребывает ныне в весьма плачевном положении. Герцог полагает, что, возможно, мы действительно в какой-то мере ответственны за обрушившиеся на них несчастья. Он выражает надежду, что Ваше Величество встретится с принцем при первой же возможности.
– Этот молодой герцог Граничного Хребта опасен, Понс? Или он просто глуп?
Лорд Канцлер помолчал, обдумывая вопрос:
– Я не думаю, что он опасен, Ваше Величество. Он также весьма неглуп. Он просто еще молод – этакий бесхитростный мечтатель, идеалист. В том, что касается политики, он несколько наивен. В конце концов, он – младший сын и не был воспитан соответствующим образом; обязанности, связанные с герцогским титулом, да и сам титул были для него большой неожиданностью. Его сердце говорит чаще, чем разум. Я уверен, что он не имеет представления о том, что предлагает.
– Однако же его жена – совсем другой человек. Лорд Канцлер посерьезнел:
– Боюсь, что так, Ваше Величество. Вы правы. Джера – чрезвычайно рассудительная и разумная женщина.
– И ее отец, забери его бездна, до сих пор причиняет нам массу неприятностей.
– Но больше никакого вреда в последние циклы от него нет, Ваше Величество. Решение послать его в Старые Провинции было поистине гениальным. Все силы графа уходят только на то, чтобы выжить. Он слишком слаб, чтобы причинять серьезные неприятности.
– Гениальное решение, за которое мы должны благодарить тебя, Понс. О да, мы помним. Нет нужды напоминать нам об этом. Возможно, этому старику действительно приходится бороться за жизнь, но его еще хватает на то, чтобы возвышать голос против нас.
– Но кто его слушает? Ваши подданные верны вам. Они любят Ваше Величество…
– Довольно, Понс. Мы слышим достаточно этой чуши от всех во дворце. Мы ожидаем, что ты будешь более рассудителен.
Лорд Канцлер поклонился. Он был благодарен королю за столь лестное о себе мнение, но знал при этом и то, что без придворной лести пропадет часть королевского величия.
Король тем временем, похоже, забыл о своем советнике. Поднявшись с золотого трона, украшенного драгоценными камнями (которые, впрочем, в этом мире вовсе не являлись редкостью), Его Величество несколько раз прошелся по возвышению, также богато отделанному золотом и серебром. Король утверждал, что привычка прохаживаться взад-вперед помогает ему думать. Зачастую он изумлял присутствующих, вскакивая с трона и начиная вышагивать вокруг него, прежде чем произнести свое решение.
По крайней мере, это поддерживало придворных в форме. Мысль эта позабавила канцлера. Действительно, когда Его Величество вставал, все придворные должны были прервать разговоры и выказать ему должное почтение – молча прятать руки в рукава и кланяться чуть ли не до полу, когда Его Величеству взбредало в голову прогуляться, решая тот или иной вопрос.
Это вышагивание было одной из причуд короля; кроме того, он обожал турниры и игру в рунные кости. Все новые мертвые, которые были искушены в поединках или игре при жизни, доставлялись во дворец, где единственной их обязанностью было быть государевыми партнерами – в схватках в дневную часть цикла, в игре – часть ночи. Из-за этих странностей многие недооценивали короля, полагая, что он – всего лишь недалекий игрок. Понс, видевший падение подобных умников, держался другого мнения. И почтение канцлера к Его Наследному Величеству, и его страх перед королем имели под собой более чем серьезные основания.
Потому в почтительном молчании Понс ждал, пока Его Величество снизойдет до того, чтобы снова обратить внимание на своего канцлера. По всей очевидности, дело было достаточно серьезным. Король обошел трон не менее пяти раз, склонив в раздумье голову и заложив руки за спину.
Клейтусу Четырнадцатому перевалило за пятьдесят. Для своих лет он был хорошо сложенным, сильным и мускулистым человеком, красота которого в молодые годы была воспета в поэмах и балладах. Старость щадила его, и, как говорят, когда-нибудь он должен был превратиться в весьма привлекательное тело. Однако же, будучи сам могущественным некромантом, он явно должен был прожить еще долго, так что до этого было далеко.
