— Что такое? Что-то не так? — Селена склонилась над перилами, пытаясь понять, кто или что тушило огоньки.
Дамиен нежно сжал ее локоть.
— Нет, это часть фестиваля.
— Свет пропадает для фестиваля?
— Да. Просто смотри.
Вскоре погасли все огоньки в городе. А потом стали пропадать огоньки и в замке. Из-за туч не было ни луны, ни звезд, и когда потухла последняя свеча, мир погрузился во тьму. На город опустилась тишина.
Селена отпрянула на шаг. Она не была уверена, что ей это нравилось. Это напоминало о доме, пейзажах сна и кошмарах.
— Все хорошо, Селена, — ладонь Дамиена скользнула с ее локтя, он переплел пальцы с ее. — Смотри и слушай.
Его ладонь успокаивала. Ее тело медленно расслабилось. Сначала она слышала только волны. А потом появилась тихая мелодия, чуть громче шума прибоя. Огоньки появились в дальней части города, где скалы и лес отделяли Нор Эсен от аббатства Барис. Пение стало громче. Через мгновения группа с фонариками вышла леса. Селена не видела каждого отдельно, но знала, кем они были. Монахи из аббатства Барис.
Их голоса поднимались и опадали, пока они приближались к городу, фонарики казались крохотными светлячками с ее места на балконе.
Они миновали врата, факелы на стене зажглись. Монахи пошли по городу. В каждом доме, мимо которого они шли, загорались свечи. Зазвонил колокол. И они запели снова.
Селена смотрела на фонарики, слышала пение монахов. Они говорили о тьме, и что свет приходил, когда все было утрачено. Свет заливал земли. И тьма не могла его потушить.
Слова проникали в ее душу, задевали ее сущность на глубине, наполняли до краев, пока не остались только огоньки, загорающиеся в городе, и история в песне монахов.
— Красиво, да? — тихо сказал Дамиен.
Селена глубоко вдохнула, поняла, что по щекам текут холодные слезы.
— Да, — сказала она и быстро вытерла лицо. Она думала, что разрыдается там, но прикусила губу и прижала ладонь к груди.
Нор Эсен снова мерцал тысячами свечей и факелов. Город, казалось, умер на миг, а потом ожил.
— Каждый год мы помним о Свете в самый темный день. Нас не бросили во тьме блуждать по этой жизни. Людям дали надежду, — он сжал ее ладонь. — У нас есть надежда, несмотря на угрозу империи.
— Это значит, что мы победим?
— Нет. Порой мы проигрываем, и я не понимаю причины. Но он знает.
— Свет?
— Да.
— Тогда зачем доверять ему?
— Зачем же? — он рассмеялся. — Буду честен. Я задавался этим вопросом, особенно когда умерли мои родители и Квинн. Но во мне есть якорь, эти знания, хотя я не могу понять причину, я знаю, что тьма не победит. Свет сияет во тьме, а тьма не может его потушить.
Селена нахмурилась. Слова были знакомыми. Она читала их не так давно в книжке, которую Коген разрешил ей взять из аббатства. Но она не успела задать еще вопросы, зазвонил колокол, монахи дошли до ворот замка Нортвинд. За секунды огоньки озарили замок, и монахи запели во дворе. В замке и городе запели жители, и хор из тысяч голосов звенел в ночи.
Дамиен запел рядом с ней, его тенор сливался с остальными голосами. Знакомый ком возник в ее горле, пока Селена слушала, как ее муж поет с его народом. Она желала быть частью этого, но все еще ощущала себя чужой, иностранкой из другого мира. Ее приняли, но она была отдельно.
И дело было не в Дамиене или народе Северных берегов, а в ней. Каждая ночь напоминала ей об этом, когда она искала в пейзаже сна. Все время искала. Она была леди Селеной Рейвенвуд, наследницей дома сновидиц. Она всегда такой будет.
Последняя нота утихла в ночи, и город заполнили крики, смех и восторг. Дамиен снова сжал ее ладонь и быстро поцеловал в щеку.
— Теперь пора отпраздновать Фестиваль Света. Идем.
Селена кивнула, и Дамиен отвел ее в замок, ее разум и тело были бурей эмоций.
Она сняла капюшон платья, когда они вошли в тронный зал, и длинные черные волосы упали на ее плечи и спину. Она поймала краем глаза взгляд Дамиена на себе, и тело снова охватил жар.
— Кажется, я не успел сказать, как поразительно ты выглядишь этим вечером, — сказал он и притянул Селену ближе к своему боку.
— Спасибо.
— И я рад, что ты оставила волосы так. Мне это нравится.
Селена провела ладонью по волосам, тепло растекалось по ней.
Они спустились по лестнице, прошли по каменной дорожке между колонн и ручьев воды.
Тэгис встретил их в коридоре.
— Милорд, миледи, — он склонил голову в их сторону. Волосы Тэгиса свисали на его плечи, а не были собраны у шеи как обычно. И вместо простой туники и кожаной жилетки на нем был красиво расшитый камзол цветов дома Марис.
— Идем с нами, Тэгис. Мы как раз шли на пир.
Он вскинул голову.
— Спасибо, — Тэгис пошел с другой стороны от Селены, они направились в другую часть замка. — Что думаете о Фестивале Света, леди Селена?
Она улыбнулась в ответ.
— Я еще не испытывала ничего настолько чудесного. То, как выглядел город, и как пели монахи, было завораживающе. Я не знала, что зимой может быть такой праздник. У нас есть весной Фестиваль Цветов, но он совсем не такой, — она не хотела упоминать поклонение новолунию. Она не хотела, чтобы этим вечером тени Темной леди были в ее мыслях.
— Фестиваль Света существует столько же, сколько и аббатство Барис. Первый настоятель написал песню, которую они пели в этот вечер, тысячи лет назад. Еще до того, как дом Марис стал править Северными берегами.
— Невероятно, — пробормотала Селена. У Вороньего замка или гор Магир была такая история? Она знала лишь о Рабанне и нападении империи. Должно быть больше. Дом Рейвенвуд существовал так же долго, как и другие великие дома. А она все еще не смогла отыскать остальную их историю.
Они добрались до обеденного зала. Тэгис открыл дверь и впустил Дамиена и Селену внутрь. Зал был украшен для фестиваля. Толстые свечи в стеклянных тубах стояли на широком столе, окруженные сосновыми ветвями и красными ягодками. Тарелки с серебряными узорами стояли перед каждым стулом, как и кубки с вилками с двумя зубцами. Рядом были миски, чтобы вымыть руки, и слуги были готовы налить вина.
Голоса наполняли зал, члены меньших домов, богатые торговцы и важные люди собирались за столом, даже целитель Силдэрн, которого Селена не видела с прибытия в замок Нортвинд. Его длинные черные волосы ниспадали на плечи, и на нем была зеленая мантия с серебром — цвета дома Рафель. Он с интересом взглянул на Селену и отвернулся.
Селена нахмурилась, а Дамиен выдвинул стул справа от своего. Она села, его пальцы задели ее плечи, и он задвинул стул. Тэгис устроился слева от Дамиена. Дамиен сел между ними, оглядел комнату и кивнул с улыбкой.
Еду подали через несколько минут: котелки крем-супа, тарелки с мясом, включая оленину и птицы, и разные блюда из рыбы и морепродуктов. Жареные корнеплоды подавали рядом с сухофруктами в пудингах. Хлебом собирали бульон и соусы. Вино и медовуха лились в общие кубки на столе.
Разговор наполнял воздух, собравшиеся вымыли пальцы и начали наполнять тарелки. Селена взяла себе немного рыбы и овощей, но даже с разными блюдами и веселой атмосферой она не была голодна. Она была сосредоточена на Дамиене рядом с ней. Слушала его слова, замечала каждую его улыбку, ощущала странный трепет сердца, когда он ловил ее взгляд.
Она сделала глоток из кубка между ними, оценила мягкий и сладкий вкус медовухи, но старалась не пить слишком много. Она не хотела потерять голову, мама учила ее этому во время тренировок, и этого совета она все еще придерживалась. Сновидица всегда должна была управлять своим разумом.
— Ты почти не ешь. Все в порядке?
Селена снова посмотрела в его синие глаза и ощутила тепло внутри.
— Да. Боюсь, я не голодна этой ночью.
Он приподнял бровь.
— Попросить тебе что-нибудь другое?
— Нет, но спасибо.
Он улыбнулся ей, повернулся к Тэгису и завел разговор. Селена продолжила есть мелкие кусочки рыбы, болтая со старушкой рядом с ней, леди Морванд. Но во время пауз она возвращалась взглядом в Дамиену.
