Глава 9.1
Эмили Мунтэ
Смятение и отчаяние – вот, что я испытывала, узнав историю лорда Грэмта. Если сказанное им правда, то ни я, ни кто-то другой не сможет ему помочь. Этим землям суждено непременно погибнуть, а их лорду – утратить титул.
Теперь, когда я перестала отталкивать жениха, мне было ещё больнее осознавать безнадёжность грядущего.
Шершавая поверхность скамьи, стойкий аромат чайных роз и холодный ветер – всё, что удерживало меня в моменте и не давало погрузиться в черноту мыслей.
До приезда сюда я продолжала видеть солнце, несмотря на любые трудности. Оно освещало грядущие дни и придавало мне сил. Я привыкла радоваться вопреки всему. Но Флуэн и каменеющий лорд Грэмт сделали со мной то, что даже злобная Лукреция не смогла. Они снова и снова погружали меня во мрак и холод. Будто я оказывалась в подземелье этого замка, где с гибнущего древа падал один из последних листков.
– Мне холодно и дурно, – прошептала, обхватывая плечи руками.
– Простите… что я не в силах вас согреть, – прошептал лорд Грэмт.
Его слова показались мне абсурдными. Он сидел так близко, что мог легко протянуть руку и обнять меня, прогоняя холод. Но не стал.
– Зачем вы подписали нашу помолвку? – спросила, отодвигаясь чуть дальше. Эта близость становилась невыносимой.
– Мой хороший друг сказал, что любовь может даже с таким, как я, сотворить чудо. А ваш отец… – он покачал головой. – Я понимал, что нужно отказаться. Но не смог.
– Любовь… – выдохнула я с усмешкой. – Но ведь вы не любите меня. Как и я вас. Это небо останется серым. А эти розы, – окинула взглядом сад, – вскоре засохнут.
Лорд Грэмт молчал. Он не подтверждал мои слова и не спорил. Но в его молчании было всё. Несогласие. Отчаяние. Желание.
– Всё не так, как до вас, – ответил он наконец. – Возможно, Освальд был прав, отправляя меня в Эргейб.
И вот мы вернулись к началу. Когда я противилась поездке в Проклятые земли, а лорд Грэмт надеялся на спасительный дождь.
– Проводите меня в дом. Я замёрзла, – сказала, поднимаясь со скамьи, и спиной почувствовала, как начал каменеть мой жених. Я понимала, что мои слова причинят ему боль, но больше не хотела его беречь. Ради чего?
Мы возвращались из сада молча. За нами семенила угрюмая Лукреция, и я чувствовала на себе её недовольный взгляд. «И это ты называешь прогулкой?» – спрашивала она всем своим видом. Но мне было плевать, как всё выглядело со стороны.
Меня трясло. Лорд Грэмт внушил мне надежду, а потом сам же её отнял.
У двери своих покоев я кивнула жениху и взглядом дала Лукреции понять, что не нуждаюсь в компании. Удивительно, но надзирательница не стала спорить. Её лекции и укоры мне предстояло выслушать позже.
Как только за мной закрылась дверь, я бросила на кровать свою накидку, стащила с себя шёлковое платье и надела другое. Невзрачное, серое и широкое, из тех, что выбирала сама перед поездкой.
Дрожь не унималась. Как и моё недоумение по поводу собственных чувств. Отчего меня так взволновало услышанное? И почему мне была небезразлична судьба лорда Грэмта? Эти странные чувства взялись ниоткуда и ни к чему не вели.
– Это всё жалость, – объясняла самой себе шёпотом и ходила по комнате, словно загнанный зверь. Хотелось сбежать, укрыться от давящего безмолвия этих стен, но бежать было некуда. Во всём замке не было места, где могла бы я спрятаться. Даже сюда, в мою комнату, в любой момент могла зайти Лукреция, или Кэт, или кто-то из слуг. Я чувствовала себя до невыносимости обнажённой перед их взглядами.
Мне вдруг вспомнилась тёмная подземная ниша, куда, кроме лорда Грэмта, не смог бы попасть никто. Её тишина и уединённость. Её защита.
Не думая, я схватила с кровати накидку и, тихонько прикрыв за собой дверь, направилась туда, куда, по всем правилам, мне невозможно было попасть. Но, вопреки этим же правилам, коридор и лестница пропустили меня к нише вновь. Уже внизу я замерла, прежде чем взглянуть на древо. Боялась, что увижу ветви тэинора совершенно оголёнными. Но на них по-прежнему было несколько листьев.
– Судьба к тебе несправедлива, – обратилась я к древу, подходя к стволу и кладя ладонь на его шершавую поверхность. – Ты умрёшь за чужие ошибки, – провела рукой выше, туда, где начиналась первая ветвь. На ней, тёмной и корявой, не росло ни единого листка. Только у самого её кончика было заметно тусклое зеленоватое свечение.
Сделав два шага, я приблизилась к зелёному бугорку. Почка. Крупная, налитая соком почка сияла магическим светом.
– Зачем умирающему тэинору давать новый побег? – спросила, касаясь бугорка. Но вопрос остался не отвеченным. Он эхом прокатился по нише и затих.
Подобно лорду Грэмту, я присела на выступавший из камней корень и опёрлась о ствол древа. Прикрыла глаза, отдаваясь мыслям и тишине. Теперь я понимала, зачем лорд Грэмт спускался в это холодное и тёмное место. Здесь не нужно было притворяться.
По моим щекам потекли слёзы. Горячие. Горькие. Я плакала и не знала о чём. О ком. Казалось, обо всём на свете. О себе. Об Оливере. Об Алане Грэмте. И об этом древе, которое не хотело сдаваться. Я оплакивала нас всех.
