После обеда стояло совмещенное с хорсовцами Колдоведение. Что-то в последнее время Мирославу бросало в дрожь от представителей этой общины.
Вообще у классов было плавающее расписание. Каждую субботу старосты приносили новое на всю неделю, поэтому заранее никто не знал, с кем на следующей неделе у них будут совмещенные занятия, или же какой предмет будет превалировать.
В общем, логика не очень понятная, но ученики справлялись и усваивали материал вовремя, а значит, схема отработана годами и точно имела успех. На этот раз, дабы не привлекать к своей персоне лишнего внимания, которого в последнее время и так было в излишке, она забралась в одну из ниш недалеко от кабинета и откинула голову назад, чуть ударившись ею о каменную стену.
Просидев на небольшой скамейке в одиночестве почти до самого звонка, девочка выбралась в коридор и вместе с толпой одногруппников прошла внутрь класса.
Это был лекционный кабинет, похожий по строению на амфитеатр. Парты возвышались одна над другой ярусами, а преподаватель сидел внизу за своим рабочим столом. Мирослава села почти в самый конец рядов. Учителя было прекрасно видно и слышно, а самой не хотелось светить своей светло-русой головой на передних рядах просто так.
Сегодня Алексина Егоровна под диктовку читала лекцию о двух заклинаниях на латинском языке. Первое называлось «Аперта» и позволяло открывать замки в дверях, тумбочках и шкафах, если на них не было наложено более сильное закрывающее заклинание. Второе противоположное «Клаудере», напротив, помогало замок быстро закрыть. Эти два заклинания считались базовыми и самыми простыми.
После того, как все записали лекцию, сразу приступили к практическим занятиям. В конце занятия необходимо было подойти к преподавателю вдвоем с партнером. Один должен был открыть замок на шкатулке, а второй закрыть и наоборот.
За практику выставлялись оценки. Пары одна за другой потянулись к учительскому столу. Как обычно были и те, у кого все получалось с первого раз. Но и теми земля славянская богата, кто даже забывал, как правильно эти заклинания произносятся.
Мирослава пошла самая последняя и, о Боги, к лекторской трибуне подходила Мирская.
— София, открывайте, — поторопила ту Муромцева и кивнула на шкатулку.
Хорсовка нервно вытерла руки о школьную юбку и выставила правую рабочую руку с перстнем из золота и александрита. Девочка заученно сделала движение рукой, громко произнеся: «Аперта!».
Шкатулка щелкнула, а Мирослава, сделав легкий, как казалось со стороны, непринужденный выброс нерабочей рукой с перстнем из титана и лабрадорита, тут же ее защелкнула, прошептав закрывающее заклинание, а потом сразу и открыла замок шкатулки.
Алексина Егоровна восторженно охнула и сложила руки в молебном жесте у себя перед губами. Мирская хмыкнула и громко произнесла «Клаудере», закрывая шкатулку.
— Девочки, обеим по пятерке! Умницы! — подвела итоги преподавательница, улыбаясь. — Мирослава, прекрасный тандем перстней!
Девочка кивнула в ответ учителю, соглашаясь. Да, магия из нее сочилась так, что можно было ведра подставлять, а потом поливать ею кусты помидоров на грядке. И более того, эта магия была совершенно управляемой, что радовало.
— А где Яромир, я отмечу у себя в журнале причину его неявки? — спросила Алексина Егоровна, беря самозаправляющуюся перьевую ручку. Девочки, уже возвращавшиеся на свои места, разом повернулись и недовольно уставились друг на друга.
— О, конечно, куда я лезу, — подняла руки София, — у него ведь теперь есть личный секретарь!
— Заткнись, — прошипела в ответ Мирослава и повернулась к учителю. — Он болеет, лежит в медзнахарских палатах, вот-вот должны выписать, как спадет температура.
— Пожелайте ему от меня скорейшего выздоровления, — ахнула Муромцева и отметила в журнале отсутствующего Полоцкого. — Все свободны. Домашнее задание у вас записано.
Собрав вещи в сумку, Мирослава догнала Астру и Иванну. Первая была все также подавлена смертью Вани, но уже хотя бы общалась с подругами, а не ходила, словно в рот воды набравши. Да и Иванна пришла в себя. Ее эмоциональные потрясения выдавали волосы: при сильном потрясении они теряли красные оттенки, становясь светлыми. Сейчас ее голова была снова разукрашена красными прядками.
— Морозова, на минуту.
Мирослава оглянулась и закатила глаза. Да сколько можно!
— Говори, — кивнула Софии девочка. Сегодня у хорсовки была заплетена коса. Интересно, много рыжих волос она в прошлый раз выдрала в процессе их стычки?
— Отойдем? Или здесь поговорим?
— Не тяни кота за хвост, — покачала головой яриловка. Астра и Иванна пошли дальше по своим делам, когда подруга кивнула им, как бы говоря не ждать ее. По коридору ходили спешившие ученики, и место для разговора было неудобнейшим, но уходить с Мирской куда-то в отдаленное место совершенно не хотелось.
— Ты совсем дура?! — почти шипела София, встав очень близко к собеседнице.
— Иногда ею бываю, не без греха, — беспечно пожала плечами Мирослава. — Конкретнее!
— Точно дура, — качала огненно-рыжей головой хорсовка. — Тебе слава совсем мозги отшибла?!
— Какая еще слава?! Мирская, говори быстрее, ненавижу эту тягомотину, — злилась Мирослава, нервно расстегивая удушающий воротник школьного синего мундира.
— Ты думаешь, если сами Полоцкие тебя под защиту взяли, можно теперь петухом ходить?
Мирослава, психанув, развернулась и пошла в противоположном от вываливающей на нее негатив Софии направлении. Надоела. Но, не пройдя и пару метров, ее дернули за предплечье, разворачивая.
— Руки убери! И это я тебе говорю как Мирослава Морозова, а не подопечная каких-то Полоцких! Патлы повыдираю, нечего в косу будет заплетать!
София руку отдернула, но все же натянуто ухмыльнулась. Привычка, как у Яромира. У него, кстати, это получается мастерски, сразу веришь его эмоциям.
— Как же твоей тупой башке объяснить, что не надо с ними связываться, — почти шептала девочка, а ее зеленые глаза в упор смотрели на однокурсницу.
— Почему? — потребовала ответ Мирослава, играя в гляделки. София вздохнула и откинула голову чуть назад, смотря в потолок. Подумав, она вернула голову в прежнее положение.
— Там слишком много всего, но ты мне можешь поверить или нет?!
— Даже, если и так, то мне это неинтересно, — холодно процедила яриловка.
Ученица хорса в ответ цокнула языком.
— Он — убийца, — очень тихо сказала София, а Мирослава вздрогнула, а потом ее пробрал смех. Такой, знаете, истеричный, со слезами на глазах.
— Ты больная что ли, Соф? — вытирая слезы тыльной стороной ладони, спросила Мира спустя минуту хохота.
— Это правда!
Терпение лопнуло.
— Не трогал он Третьякова, понимаешь?!
— Я не про Ваню.
Яриловка выгнула светлую бровь.
— То есть?
Мирская театрально выдохнула.
— Не могу сказать, просто предупреждаю, — тихо говорила хорсовка, — да зачем мне врать, ну?!
— Ты иногда думай, прежде, чем открывать рот. Если есть чем, конечно.
— Ешкин кот, Морозова, наши родители разорвали нашу помолвку, то есть брачный договор, по вытекающему следствию этого всего! — от голоса Софии Мирослава вдруг резко почувствовала, что у нее заболела голова.
— Разорвали, значит…
— Да, — кивнула София, — ну и к тому же его отец… Ну, он не очень хороший человек, для него Яромир как… как…
— И ты мне это говоришь, чтобы что? — приподняла левую бровь яриловка.
— Ну, чтобы и ты в это не вляпалась, — как-то тихо сказала Мирская.
— Или ты просто хочешь, чтобы мы с ним перестали общаться? София, если тебя тянет к нему, подойди и вы поговорите, дружите, встречайтесь там, причем тут я?!
— А вы разве не встречаетесь? — удивленно посмотрела на нее хорсовка, и Мирослава прыснула.
— Ну вот, что и следовало доказать! Ты ревнуешь что ли?
Та замялась, неловко заправив выбившийся локон из косы за ухо.
— Вы точно все больные, если в таком раннем возрасте думаете только о том, с кем составить выгодную партию, — сделала свои выводы яриловка.
