Крысеныш, видимо, использовал его, чтобы поддеть засов на окне общей залы. Лезвие было широкое и необычайно тонкое — такой кинжал без труда можно просунуть в щель между ставнями или между дверью и косяком, а ширина лезвия позволяла как следует надавить на железный крючок или запор. Обследовав кинжал, полуэльф отметил, что оружие тщательно вычищено и заточено, а также что кинжал пускай самую малость, но отличается от обычного. В глаза это отличие не бросалось, кто-нибудь другой его бы попросту не заметил, но Лисил в свое время слишком часто забирался без спроса в чужие окна.
Возле самого острия прямое лезвие чуть зазубрилось по краям. От долгого использования металл истерся, а от частой заточки на острие с двух сторон образовались едва заметные впадинки. Кем бы там ни был Крысеныш, его явно нельзя было причислить к обыкновенным ворам. Однако же ясно было одно: нищий мальчишка любил и умел проникать в чужие дома. Такой вот кинжал был излюбленным оружием домушников, зачастую его делали на заказ, и уж конечно, о нем немало заботились. И все же Крысеныш явно забрался в трактир не для того, чтобы что-нибудь украсть, да и в наемные убийцы он не годился: хитер, увертлив, умеет двигаться бесшумно, но вот мастерства ему не хватает.
Лисил очень сомневался, что Эллинвуд способен прийти к таким выводам, если только его не ткнуть носом и не объяснить все досконально. Да и сам полуэльф не был еще до конца уверен, насколько его размышления объясняют необычайные происшествия минувшей ночи. Если это будет необходимо, Лисил покажет кинжал, а пока… Он сунул оружие под рубашку. Магьер, может быть, и осудит его действия, но уж это он, если возникнет надобность, как-нибудь уладит. Полуэльф вышел из-за стойки и окинул взглядом поломанные столы и стулья, глубокие царапины на стойке и засохшие лужи крови.
Магьер, конечно, была совершенно права: ничего здесь нельзя трогать, чтобы Эллинвуд поверил их рассказу. Однако Лисила угнетало вынужденное безделье. Взгляд его неизменно притягивал залитый кровью пол. Отчего он с самого начала не перезарядил арбалет? Отчего не бросился на Крысеныша сразу, как только Бетра окатила паршивца чесночной водой? Снова и снова Лисил мысленно проигрывал эту сцену, анализировал каждый свой шаг, который мог бы быть совершенно иным. Уроки, которые много лет назад вбивали ему в голову отец и мать, сценарии, которые он так старался забыть, сейчас вставали в его сознании, выплывая из самых потаенных уголков памяти. Он наделал столько ошибок, и вот теперь Калеб — вдовец, а у маленькой Розы нет больше бабушки.
Рана на груди Мальца почти что зажила — еще одна загадка из тех, которыми была полна их новая жизнь. У Лисила просто не было сил думать еще и об этом. Рана на лице Магьер выглядела так, словно ее нанесли не несколько часов назад, а несколько недель. Всякий раз, когда Магьер или Малец сражались с этими странными существами, раны их заживали с немыслимой быстротой. Или же они всегда быстро излечивались от ран? Лисил вдруг осознал, что за годы, проведенные вместе, он ни разу еще не видел раненым ни Мальца, ни Магьер, а потому ни в чем нельзя быть уверенным. Обо всем этом Лисил уж точно не хотел говорить, но вот что именно они расскажут констеблю?
— Магьер…
— Что?
— Прошлой ночью… — неловко начал он. — Твои зубы… Ты знаешь, что, собственно, произошло?
Магьер подошла к нему вплотную. Она так и не подобрала волос, и они в буйном беспорядке рассыпались по плечам. Скудный свет, струившийся в окна, светил ей в спину, и всегдашние искорки в ее черных волосах играли не просто рыжим — кроваво-алым. От этого сравнения Лисилу стало нехорошо. Лицо Магьер было сосредоточенным и серьезным, словно она искала — а может быть, даже и ждала — причины, повода, требования хоть что-нибудь ему рассказать.
— Не знаю, — тихо ответила она. — Честное слово.
И зажмурилась, медленно покачав головой. Лисил заметил, что ее челюсти шевельнулись — быть может, она изнутри проверяла языком, не появились ли у нее снова клыки. Голос ее упал до шепота, хотя они были одни в зале и никто не мог их подслушать.
— Я была так зла… Никогда еще в жизни так не злилась. И ни о чем не могла думать, кроме одного, — убить, убить его. Я его так ненавидела, что…
Стук у входной двери прервал Магьер. Она раздраженно нахмурилась и коротко вздохнула.
— Это, должно быть, Эллинвуд. Поскорей бы уже покончить со всем этим!
Лисил быстро взглянул на Магьер, кивнул и пошел открывать дверь. К его изумлению, на пороге таверны стоял не констебль Эллинвуд, а Бренден.
— Тебе-то что здесь понадобилось? — резко осведомилась Магьер.
— Я сказал ему, что он может к нам заходить, — вмешался Лисил, который начисто забыл об этом приглашении.
— Я слышал, что случилось, — печально ответил кузнец, — и пришел вам помочь.
Лисил в жизни не видел настолько рыжего человека. Со своей огненной шевелюрой и не менее огненной бородой Бренден, мявшийся в дверном проеме, смахивал на бога огня. Его черный кожаный жилет был на удивление чист для человека, который весь день работал с железом и лошадьми. Магьер молча смотрела на кузнеца с таким видом, словно давая понять, что ей наплевать, уйдет он или останется.
— От Эллинвуда проку мало, — продолжал Бренден все так же печально. — Если вы расскажете ему, что случилось на самом деле, он задвинет это дело в самый дальний угол и не вспомнит о нем, если только его не теребить. И уж конечно, пальцем не шевельнет, чтобы что-нибудь сделать.
— Превосходно, — бросила Магьер, отворачиваясь. — Хочешь — оставайся, хочешь — уходи. Мы, между прочим, и так не ожидаем от констебля никакой помощи. Прошлой ночью была убита Бетра, и закон требует, чтобы мы сообщили об этом властям.
Лисил во время этого разговора помалкивал, лелея смутную надежду, что Бренден и Магьер сумеют наконец поговорить друг с другом по-человечески. До сих пор кузнец был одним из очень немногих горожан, которые осмеливались говорить о вещах, имеющих отношение к бою с Крысенышем на дороге в Миишку или к событиям прошедшей ночи. Приход кузнеца в таверну не принес тех плодов, на которые втайне рассчитывал Лисил, но, по крайней мере, Магьер не велела ему с порога убираться восвояси. Полуэльф отступил на шаг и знаком предложил кузнецу войти.
— Сделаю-ка я нам чаю, — сказал он.
— Как там Калеб? — осторожно спросил Бренден, поглядывая на кровавые пятна на полу.
— Не знаю. Мы не видели его с тех самых пор, как…
Лисилу вдруг показалось, что в таверне стало необычайно холодно, и он поспешно принялся разводить огонь и кипятить чай. Все это можно было бы сделать и в кухне, но он не хотел оставлять Магьер. И потом, в кухне был Калеб с телом Бетры, а у Лисила сейчас не хватило бы духу взглянуть на убитую.
Каким-то образом им удалось завязать общий разговор. Бренден явно не решался расспрашивать слишком настойчиво о событиях вчерашней ночи — опасался, как видно, снова оказаться в немилости у хозяйки. Магьер старательно избегала подробных ответов даже и на два-три заданных вопроса: все равно, когда придет Эллинвуд, многое придется повторять сызнова. Когда у Брендена истощился запас вопросов, а у Магьер число уклончивых ответов, в зале воцарилась тягостная тишина, которую нарушил еще один стук в дверь.
— А вот это уж наверняка Эллинвуд, — с отвращением проговорила Магьер. — Лисил, открой ему дверь, пожалуйста.
На сей раз и в самом деле пришел констебль Эллинвуд. Вместо приветствия он сделал вид, что закашлялся, и по виду его было ясно, что ему отчаянно не хочется исполнять свои прямые обязанности. Его внушительные телеса, затянутые в зеленый бархат, почти целиком заполнили дверной проем, и он сильно смахивал на изумрудного великана, размякшего за долгие годы праздности.
— Я слыхал, у вас тут приключились неприятности, — заметил он таким тоном, что было ясно: хоть ему и покомандовать охота, да лучше бы сбежать куда глаза глядят. Судя по темным кругам под глазами, спал он в эту ночь отвратительно, а его дряблые жирные щеки обвисли больше обычного.
