Макс Фрай - Лабиринт Мёнина

— Да, получилось, — все так же отрешенно согласился он. — И не надо так радоваться. Не повторяй мою ошибку, не поддавайся эмоциям: они уведут тебя обратно, к реальности. А к ней лучше не возвращаться, по крайней мере пока.

Я хотел сказать Мелифаро, что он молодец и теперь все будет в порядке, но вдруг понял, что больше не могу говорить, только хрипеть что-то невнятное. Мои губы обуглились, язык распух, а обезвоженная гортань утратила способность издавать звуки. К счастью, это больше не имело значения: страдать вместе с моим медленно сгорающим телом было некому.

Мы еще долго сидели, а после и лежали рядом, в мелком океане пузырящейся белой жижи. И наши ослепшие от жара глаза видели восход третьего солнца, больше похожего на гигантскую Рождественскую звезду, смертоносные лучи которой переливались всеми оттенками синего цвета.

К тому времени мы уже были мертвы, но все же каким-то образом созерцали этот ужасающий, великолепный рассвет. Порой я понимаю, что он все еще продолжается. Не где-то в далеком пылающем мире, а в темноте под моими закрытыми веками ультрамариновая звезда медленно, как упрямая черепаха, ползет и ползет к зениту, пока я ворочаюсь с боку на бок, стараясь заснуть…

— Макс, ты уже оклемался? — Мелифаро, веселый и жизнерадостный, даже удивительным образом помолодевший, тряс меня за плечи. Следов от ожогов на его счастливой роже не было и в помине. Я еще не успел определить, как себя чувствую, а он уже сунул мне под нос кувшин с каким-то прохладным кисловатым напитком.

Сделав несколько глотков, я понял, что жизнь продолжается, а отпив еще немного, окончательно решил, что это мне скорее нравится, чем нет.

— Выглядишь ты премерзко, чудовище, — сочувственно сообщил Мелифаро. — Но улыбаешься душевно, а это самое главное.

— Так-таки премерзко! — недоверчиво откликнулся я. И тут же испуганно спросил: — А что, моя физиономия хранит следы адского пламени? Ты-то все еще вполне красавчик.

— Как всегда! — гордо ответствовал он. И успокаивающе добавил: — Не переживай, Макс, никаких следов пламени и прочей дряни. Просто вид у тебя весьма потасканный, словно ты полгода из Квартала Свиданий не вылезал, а так все в порядке.

— Ну, это еще куда ни шло, — успокоился я. — Потасканность — явление преходящее, в отличие от боевых шрамов.

— Ну, это у кого как! — фыркнул мой друг.

— А кстати, куда мы на сей раз попали? — спросил я. — Ты уже разобрался?

— Ну как тебе сказать, — он пожал плечами. — Помещение какое-то. Вроде кухня. А может, и не кухня. Но здесь есть еда и питье, это точно. Как тебе, кстати, это пойло? По-моему, грандиозно!

— Особенно по сравнению с полным отсутствием какой бы то ни было жидкости, — снисходительно согласился я. — А одежды здесь, часом, нет? Потому что нас сейчас даже Коба в свою команду портовых нищих не принял бы, чтобы не позорили его братство в глазах приличных людей.

С одеждой у нас действительно было худо. Наши тела вышли из недавней передряги без малейшего ущерба, но вот лоохи были заляпаны проклятой белой кашей. В подсохшем состоянии она напоминала низкокачественный каучук и превращала одежду в неопрятные лохмотья, непригодные даже для мытья пола.

— Одежды здесь нет, — вздохнул Мелифаро. — Это было первое, о чем я подумал, когда увидел, во что мы превратились. Зато на окнах есть занавески. Из них можно соорудить что-то вроде лоохи, я уже нашел неплохой нож и прикинул, где надо сделать прорези…

Я критически оглядел занавески. В их пользу говорил тот факт, что ткань была плотная и в то же время мягкая. Я сразу понял, что, завернувшись в такую материю, можно чувствовать себя вполне комфортно. Существенным минусом являлась расцветка, которая, надо понимать, сразу пленила сэра Мелифаро: белая ткань была испещрена яркими красными, желтыми и оранжевыми цветами, на мой вкус, чересчур жизнеутверждающими. Но выбора не было, и я обреченно кивнул:

— Действуй, дружище! Уверен, что мы оба будем похожи на идиотов, но лучше быть одетыми идиотами, чем голыми. Не завидую я хозяевам этого дома, однако! Я бы взбесился, если бы обнаружил на своей кухне двух подозрительных типов, превращающих мои занавески в парадные костюмы.

— Тьфу ты, Макс! Не накличь беду! — в сердцах сказал Мелифаро. — Только объяснений с хозяевами этой кухни нам не хватало! А вдруг они шестирукие клыкастые великаны?

— Великаны — вряд ли, судя по размерам кувшина, — рассудительно возразил я, огладываясь по сторонам.

Помещение было заставлено странными предметами, по большей части совершенно, на мой взгляд, нефункциональными. Человек вроде меня, немного знакомый с авангардными течениями в дизайне интерьеров, вполне мог допустить, что это и есть мебель. Но даже мне пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы счесть неправильной формы тетраэдры с усеченными вершинами стульями, а большой вогнутый овал в дальнем углу помещения — столом. Кстати, посуда на этом сооружении стояла вопреки всем известным мне физическим законам: ровно, как на прямой поверхности.

— Да, не великаны, — согласился Мелифаро. — Но шестирукие и клыкастые — вполне возможно.

— Ты просто мысли мои читаешь! — признал я.

— Ну их к Темным Магистрам, — Мелифаро решительно отмахнулся от потенциальной проблемы. — Будем надеяться, что никто не придет. А придут — что ж, все-таки мы с тобой не беспомощные воришки, как-нибудь да отобьемся! Кстати, о воровстве: ты жрать-то хочешь, чудовище? Пока ты валялся без сознания, я нашел здесь продукты питания. С виду странные, но вполне съедобные. Во всяком случае я пока жив.

— И где они, твои хваленые продукты питания? — с энтузиазмом спросил я.

— В мисках, установленных на неровной поверхности, каковая, очевидно, является столом, — объяснил он. — Я ел то, что находится в желтой, и еще попробовал какую-то траву из голубой. Полагаю, хозяева этого дома считают ее салатом. Но как раз трава мне не очень понравилась.

— Ясно, — кивнул я. — Сейчас выявим мои предпочтения.

Содержимое желтой миски на вид и на ощупь напоминало рахат-лукум, по вкусу же походило на тушеное мясо. Гастрономические особенности раскритикованного салата тоже не вызывали особых нареканий — во всяком случае мой недавно вернувшийся к жизни организм остался им доволен.

— Какая прелесть! — умилился Мелифаро, вручая мне изуродованную занавеску, которой, увы, так и не удалось превратиться в нормальное человеческое лоохи. Разве что в довольно злую пародию на эту разновидность одежды.

— Старый добрый сэр Макс, сытый и довольный, как самый толстый кот с богатой фермы! — тараторил он. — Впрочем, прежде чем бежать на свидание, тебе все же придется как следует отоспаться: вид у тебя что-то…