— Не переусердствуй, — напомнил хассур. Мне показалось или в его голосе проскользнули виноватые нотки?
Я нашла в себе силы кивнуть, отрешаясь от нахлынувших эмоций, и задохнулась от восторга, когда мы следом за Аршаланом резво поскакали вниз по дороге. Здоровенный пупырчатый снорг, похожий на жабу-переростка, проводил нашу кавалькаду удивленным взглядом, так и не успев решить, хочет ли он нами закусить. Я заготовила плетение, на случай если он передумает, но оно пригодилось позднее, когда на одного из близнецов спикировала небольшая чешуйчатая тварь с большого круглого валуна возле дороги. Обалдевшего хищника отбросило обратно за глыбу до того, как он успел приблизиться, а Ойхо отсалютовал мне обеими гитачи.
— Отлично, — раздалось сзади, но я только поджала губы.
Мы довольно быстро спустились к опушке леса. Нет, именно Леса! Потому что к этому живому организму, чье дыхание передавалось мириадами звуков, можно было обращаться только уважительно и на «Вы». Это был Лес! Со своими правилами и порядками, жизнью и душой, атмосферой и обитателями. Даже воздух, наполнивший мои легкие, был другим: насыщенным, плотным, пряно-тягучим. Гигантские древолишайники, называемые сниирсами, путались кронами в облаках. Их безлистые ветви-пальцы — длинные и тонкие, короткие и необхватные, круглые и плоские, конусовидные игольчатые, тысячи вариантов — путались между собой, плетьми свисали до земли, обрастали разноцветными мхами и плесенью, служили домом и пищей для живности разных форм и размеров. Такое же безумное переплетение из корней расстилалось причудливым ковром под ногами. Многоцветие красок могло сбить с толку своей яркой беззаботностью, но, удаляясь от опушки, тени сгущались и наполняли окружающее пространство мрачноватой настороженностью. Лучи света попадали сюда неравномерно, выхватывая яркими всполохами куски чащи. И никакого намека на дорогу! Словно читая мои мысли, Кирсаш приподнялся в седле.
— Прокладывать в Лесах дорогу — дело совершенно неблагодарное, — произнес он, притормаживая отряд, пока отставшие гном с Дий'осом не показались из-за огромного ствола сниирса, — все бесследно поглощается чащей. И часто у него такое? — поинтересовался он у локарна, кивком головы указывая на гнома.
Идзимн Маха, всеми своими шестью конечностями вцепившийся в хьюрша, тяжко вздохнул.
— Бедный мастер Гхарм все время в пути мается животом. Во Вратах Нидны нам пришлось останавливаться четыре раза, я удивляюсь выдержке и терпению хассуэре Дий'оса. Он не уставал благодарить Сестер за то, что перед нами прошел эштерон, оказавшийся, как мы потом узнали, вашим сешшером.
Фейрин недовольно зашипел что-то за моей спиной и нагнал Тиана.
— Ты можешь что-нибудь сделать с «каменной башкой», друг? — тихо обратился он к нему. — Невозможно так плестись!
— Могу устранить проблему вместе с гномом, — с улыбкой предложил целитель, — есть чудный яд…
Мы с Кирсашем одновременно фыркнули.
— Жалко его, — пробормотала я, увидев напряженную физиономию гнома с выпученными глазами над всклокоченной бородой.
— Раз вы такие жалостливые, попробую что-нибудь сделать. — И Тиан закопался у себя в сумке.
Из-за стволов показались близнецы, покрутились на месте и, убедившись, что у нас все в порядке, скрылись снова.
— Нечего столько жрать, — пробурчал Сертай, с неприязнью покосившись на гнома.
— Это у него не от еды, — усмехнулся Кир.
— От чего же тогда?
Я улыбнулась.
— Знаешь, у нас говорят, у страха глаза велики. С другим смыслом, но тут подходит тоже.
Полукровка покосился на мастера Гхарма и прыснул.
— И правда, велики! Если он так боится, сидел бы дома.
— Мастер Гхарм первоклассный оружейник, его мастерские открыты во многих оплотах и городах, — пустился в объяснения локарн, — если бы он лично не проверял, как там идут дела, у него не сложилась бы столь добрая репутация.
Сертай округлил глаза.
— Так это ему принадлежат знаменитые Миринтовы оружейные? — И, получив утвердительный ответ, воскликнул: — Никогда бы не признал в нем прославленного оружейника!
— Очень часто известные персоны скрываются за неприметными личинами, не так ли? — Аршалан усмехнулся Таю, переглянувшись с Кирсашем.
Полукровка густо покраснел и отвернулся.
Тиан передал мастеру Гхарму маленькую фляжку.
— Должно отпустить, но, чтобы получить по-настоящему хороший результат, мне бы надо ее прокипятить. — Он подождал, пока гном выпьет половину, и забрал тару обратно. — Придется ждать до шерла, если бы вы предупредили раньше…
Гном только тяжко вздохнул.
— Думал, хорошо поем — отпустит.
Дий'ос скептически глянул на своего заказчика и с неодобрением покачал головой. Весь его вид говорил: «Никогда в жизни!..»
Фейрин приказал отряду снова перейти на рысь. Скорость передвижения была гораздо ниже, чем во Вратах Нидны, но все же страшновато было видеть огромные стволы сниирсов, проносящиеся перед глазами. Свет-тень, свет-тень мелькали перед нами по мере того, как освещенные солнцем поляны сменялись затемненными участками. Моя подруга тень снова начала свою игру. То потрется о щеку и отпрянет, спрятавшись от яркого луча, то прильнет к одежде и тут же метнется в сторону, огибая по кругу световое пятно, дожидаясь, пока я опять не догоню ее под бережно укрытыми от глаз светила ветвями. Мои легкие до отказа наполнились пряным воздухом. Настроение стремительно повышалось, и через несколько минут гонки я начала улыбаться, не забывая считывать показания своих импульсов. Постепенно льйини обретали четкость и цветность, Льйи Тайги спутников стали материальнее: искрящиеся вуали хассуров, серо-мутные воинов и локарна — чего это он закрывается, интересно? — и расцвеченная цветами боли, дискомфорта и стыда аура гнома. Она была подернута легкой дымкой, будто ее раньше прикрывало что-то извне. Любопытство пересилило, и я решилась спросить об этом Кирсаша.
— У него амулет почти разрядился, — охотно пояснил хассур, — сильный был, недешевый, раз столько продержался. Кроме нас, наших светлых братьев и исишу, ну, пожалуй, еще локарнов, никто не может скрывать свою Льйи Тайги. Как ты понимаешь, это для многих крайне неудобно, особенно для тех, кто замыслил гадость. Ну и для мастеров, которые блюдут свои секреты, высокопоставленных лиц и многих других. Поэтому придуманы амулеты с вуалью, но против меараната они ничто. Шутка в том, что плетун, решивший прочитать персону с амулетом с помощью меараната, обречен на провал. Камень не действует однобоко, сколько бы над этим ни бились, и безотказно блокирует любое плетение.
