Да уж, в ближайшие века тут и слыхом не будут слыхивать о регулярной армии, войсках быстрого реагирования и десантных операциях. Женька немного воспрянула духом — её собственным планам это было только на руку. Всё-таки, чудовищная диспропорция меж прежним и нынешним, несоответствие того, что говорилось, тому что делалось — и уж подавно тому, что при том думалось — всё это жутко напрягало…
Что заинтересовало её не на шутку — Женька не одну дюжину раз в день чувствовала на себе затаённые обжигающие взгляды. Так и дырку на попе джинсов прожгут, блин… но в глаза никто даже и намёком не показывал, что её воспринимают как девушку, и притом куда миловиднее, чем здешние служанки или приходившие работать из деревни молодухи. Ну ладно, занималась она с солдатами повышением боевого духа, и сдуру в четверть силы показала зубки — как те с перепугу не нагадили в свои железные штаны, оставалось впору удивляться.
Ну сиганула раз с разбегу со стены в море — без мягких и ненавязчивых прикосновений Тима душа просто-таки требовала острых ощущений, дабы перешибить… замнём для ясности. Удар о воду словно пушечным ядром выбил из головы всякую блажь — но весело плывущая к спускающейся сюда тропинке Женька потом признала, что ей всё-таки понравилось…
Стараниями матушки замок уже через неделю больше походил на вазу с цветами на праздничном столе, чем на прежнее фортификационное сооружение. Правда, и на долю дочери нашлась работа — по мнению маменьки, главная зала и якобы королевская спальня больше похожи были на тёмный сарай. А коль Женька училась на архитектурно-строительном, то её и припахали. Правда, отутствие подъёмного крана, бетона и лазерных нивелиров немало смущало поначалу, но зато смуглые и загорелые плотники с каменщиками работали куда лучше, нежели колдыри на обычной постсоветской стройке.
И вот, в тот час, когда накрывшаяся отводом глаз Женька сидела на зубце самой высокой башни и нежилась в лучах заходящего солнца, она и поняла, что заскучала. Маменька тот вопрос — а что дальше — даже и не поняла. Жить, дочь моя. Оглянись вокруг, это и есть жизнь.
Угу, блин, впору и со скуки подохнуть. Только и радости, что погонять на тренировке себя да мало-помалу превращающихся в солдат парней, или побеситься в ближайшем лесу на пару с ошалевшей от прогулки рысью… а вон тот фрегат с ало-золотым королевским вымпелом, второй день патрулирующий у этих берегов, определённо на что-то напрашивается. Однако, не успела Женька придумать находящемуся на расстоянии от берега километров трёх парусному кораблю какую-нибудь пакость, как её мысли самым бесцеремонным образом прервали.
— Госпожа Джейн! — наверху башни объявился десятник.
Он покосился на ясно видимую тень, а затем осторожно посмотрел на то место, где по идее должна была находиться и сама её хозяйка. Заметил неразлучные Командирские, да чуть приободрился.
— Часовой считает, что воительнице следует заметить вон то, — и указал, подлец, в сторону, противоположную от плещущихся далеко внизу под ногами волн.
Девушка не спешила отводить взгляд. Красота-то какая! Вот оно, море — живое, настоящее. И лениво движущийся по нему парусник. Не компьютерный монтаж, и даже не картина никогда не видавшего всего этого художника, не дышавшего этим воздухом… а всё же, кожу иногда лоскотало вместе с ветерком и ещё что-то — не иначе, как с того фрегата присматривает за нею в подзорную трубу какой-нибудь колдун, которому отвод глаз до фени. Женька показала в ту сторону язычок и приняла эротически-изысканную позу.
Однако сопящий сзади десятник не унимался. И пришлось Женьке разворачиваться да всматриваться. В самом деле, по тянущейся сюда с восхода прямой как копьё дороге определённо двигалось белое пятнышко. И быстро-то как — ба, да это скорее всего малышка-Пежо! Стало быть, вот и гости пожаловали — и позади машины что-то не видать леса копий и эскадронов решительно настроенных вояк. И уж тем более осадных орудий или штурмовых башен.
— Парламентёры прибыли, скорее всего, — Женька с ленивым вздохом озаботилась стрингами и принялась напяливать раскалённые джинсы. — Сообщи матушке и Владимиру… можно и дону Ривейре — но тревогу бить не стоит.
Солдат с одобрительной ухмылкой обозрел ткань, вдруг принявшую весьма сооблазнительные формы. Отсалютовал копьём, едва не проткнув лениво плещущийся на ветерке андреевский флаг, и утопал вниз по ступеням. Ещё слышно было, как он оступился на лестнице, помянул мать всех единорогов да заодно чёрта безрогого и его бабушку, и побежал дальше.
А Женька надела топик, влезла в горячие до неприличия кроссовки (до шлёпок тутошние умники как-то не додумались, надо будет кстати принять меры), и только сейчас, чуть качнув бёдрами и сделав шаг вперёд-в-сторону, вышла из тени. Как оно по науке называлось, мнения расходились — но что к колдовству ни малейшего отношения не имело, девушка готова была поклясться. Матушка даже попыталась подвести под то научную основу. Вроде бы, светочувствительные клетки глаза замечают только изменение света — и чтоб видеть, природа придумала дрожание-тремор. Но если попасть в такт, то можно сделаться невидимой? Что-то посчитала, потренировалась — и с первой же попытки стала какой-то полупрозрачной и расплывчатой.
Ну и фиг с ним, со всем этим! Ещё голову ломать всякой заумью — уж мультик об умеющем летать мальчугане, которого взрослые дяденьки заставляли то объяснить, девушка помнила. Нет уж, дудки — и она мягко сбежала вниз. Однако, как ни тихо она ступала, но развалившаяся в тенёчке рысь, которая блаженно щурилась в уже темнеющее на восходе небо и сквозь прикрытые глаза поглядывала на крикливых чаек, сразу насторожилась.
Вообще, характерец киса показывала с каждым днём всё очаровательнее. Любимое развлечение этой ночной охотницы было притаиться где-нибудь в тёмном закутке, а потом дьявольским блеском жёлтых глаз и каким-то сатанински раскатистым рыком поприветствовать какую-нибудь бегущую по своим делам служанку. Поначалу те пугались до крайности и верещали к злорадному завыванию рыси, а пару раз дело доходило даже до мокрых конфузов. Но девицы быстро разобрались, что это дьявольское наваждение их ни за что не обидит — зато вот мужчин по-прежнему считало жалким недоразумением и пародией на человека…
— Пошли, кис — там либо Тимка, либо Принцесса в гости пожаловали, — и рысь весело поскакала за своей любимицей.
В самом деле, метров за пятьдесят до беспечно опущенного моста и раскрытых ворот, где уже застыл малый почётный караул, машина остановилась. Улыбку на лице Тимки даже и рассматривать не надо было — а вот сидящую рядом с ним девицу Женька что-то в упор не признавала. Вроде и до дрожи похожа на Принцессу — однако, не она. Да и усевшаяся возле ноги рысь что-то такое проворчала. Знать бы ещё, что…
