Обычный вампир, неважно, насколько он могущественен, в таком случае провел бы консультации с собратьями, посоветовался, прикинул последствия. Только не Асархаддон, этот сомнений не испытывал. Ему потребовался час, чтобы призвать своих потомков, и еще три, чтобы уничтожить всех членов ордена Серпа Великой Жрицы, не сумевших скрыться в цитадели под Копенгагеном. За какие-то четыре часа орден потерял половину своих магов и оказался на грани уничтожения — союзники в растерянности от жестокости реакции, цитадель в осаде, что делать дальше, неясно. С налета резиденцию Верховного жреца взять не удалось, началась осада, исход которой ни у кого не вызывал сомнений. В вампирский Совет поступило сразу несколько жалоб испуганных орденов, союзных «серпам».
Повелитель Крови призвал князя Марселя, и тот не посмел ослушаться. Он прибыл на Совет, где выслушал указания на недопустимость подобного поведения, а пришедшие маги просили его остановить своих детей. Асархаддон кивал, ругался, требовал справедливости, оскорблял магов и тянул время иными способами. В это же время Фраат, старший сын князя и мастер Нанта, первым ворвался в орденский замок, а Станий Приск пожрал душу Верховного жреца. Совет окончился с известием о гибели ордена.
Быстрая и жестокая реакция вампиров напугала магический мир, кое-где раздавались голоса о необходимости приструнить зарвавшихся кровососов. К счастью, до войны дело не дошло, ордена не были к ней готовы. Асархаддон понес символическое наказание, ведь с формальной точки зрения он имел право мстить за нанесенное птенцу оскорбление. Кроме того, в полученном им приказе король повелевал явиться на разбирательство, и не содержалось обычного требования прекратить войну. Этот факт позволил некоторым аналитикам утверждать, что князь Марселя действовал с благословения своего Повелителя и в соответствии с его планами. Расправа над «серпами» имела ощутимые последствия по всему миру нелюди и магов: в течение ближайших двух десятков лет наблюдалось активное шевеление на дипломатическом фронте, именно тогда были заключены многие соглашения и договора. Например, Кодекс молчания, запрещающий уничтожать обычных людей без уведомления Гильдии охотников и весомой причины, Кодекс невмешательства, призванный защищать права землевладельца в вампирском и орденском понимании этого термина, и многие другие.
Как бы то ни было, Звенислав полностью вернул контроль над Санкт-Петербургом, хотя и вынужден был отказаться от идеи очистить местную энергетику. По действующим соглашениям с организациями колдунов город получил особый статус, подразумевавший свободное пребывание молодых магов на его территории (принадлежащих к тем орденам, которые заключили соглашение, всего таких насчитывалось восемь). Не знаю, как вампир относится к ущемлению своей власти, договор необычный, хотя и не уникальный.
Около Михайловского замка маг занялся своими делами, позволив нам с Альбертом поговорить без посторонних ушей. Я рассказал ему свою историю, более подробно, чем в машине, описал свои будни, немногие планы. Альберт, в свою очередь, говорил о жизни в Братстве, учебе и работе.
Дир действительно очень сильный маг, нечто вроде среднего командного звена в своей организации. Если бы не пристрастие к самостоятельной работе «в поле», давно занял бы более высокое место и учил молодежь. Хотя у магов занимаемый пост особого влияния не дает, куда большее значение имеют собственные силы и знания.
Из рассказа Альберта следовало, что лысый старикашка-колдун скрутил его, как ребенка, никакая пустотная аура не помогла. Затем последовал короткий допрос, и мой сородич отправился в компании пленителя на Шри-Ланку, в замок Братства. Его исследовали где-то в течение недели, и до сих пор периодически подвергают различным осмотрам. Впрочем, относятся достаточно корректно, тем более что после принесения клятвы ученичества Диру он считается своим.
— Зачем ты поклялся? Теперь ты связан.
— Сначала не видел иного способа получить свободу — легкое пожатие плеч. — Затем понял, что меня, в общем-то, никто особо не держит. Дир откровенно разрешил мне уйти в любой момент, он не станет препятствовать. Со временем втянулся, работа нравится. Братство полезное дело делает.
— Что насчет Малика? И парня из второй?
— Малику кто-то помогает, иначе его бы давно нашли. Нашли и казнили. Вместо того, чтобы тихо залечь на дно, он появляется в разных местах, творит странные ритуалы и быстро исчезает. Второй… как ты его искать будешь? Из Москвы он ушел, это точно.
— Я все-таки надеюсь добраться до Малика. Понимаю, что это глупо, но ничего поделать с собой не могу.
— Макс — вздохнул Альберт. — Даже если ты его найдешь, не факт, что тебе удастся его завалить. У меня на глазах пацан из седьмой камеры подгадал момент и набросился на Малика, причем с короткого расстояния и совершенно неожиданно. Колдун увернулся.
— Каким образом? — вот это новость! Раньше я видел основную сложность в том, чтобы найти Малика, а уж с процессом «причинения справедливости» проблем не предвиделось.
— Не знаю. Видимо, что-то почувствовал, ничем иным такую реакцию не объяснить.
Маги не обладали скоростью вампиров, хотя и умели убыстрять собственное биологическое время. Причем такая способность считалась серьезной заявкой на посвящение в высшие круги, требовались долго, упорно и осознанно трудиться, чтобы хорошо контролировать собственное сознание. К тому же, требовалась некоторая подготовка перед непосредственным вхождением в «растянутое время», и если Малик сумел обойтись без нее, значит, у колдуна очень высокий уровень мастерства. Плохо. До сих пор наш создатель казался гениальным беспринципным теоретиком с командой жестоких ублюдков, теперь же получается, что он и сам по себе боец неплохой.
Вернулся Дир, посмотрел на нас, слегка улыбнулся:
— Ну что, наговорились? Тогда поехали, посмотрим, что на Смоленском делается.
В машине маг впервые обратился прямо ко мне:
— А поведай-ка мне, добрый молодец, то же ли ты дело пытаешь, что и новик мой? Колдуна, тела ваши изменившего, лютой смерти предать хочешь?
— Могу и без лютой обойтись.
— Ага. И как успехи? — если исходить из правильности тезиса, что страдание облагораживает душу, все знакомые старика райских кущ заслуживают быстро. Ехидства ему не занимать.
— Успехов мало.
— Думаешь, будут еще?
— Скорее всего, нет. — Но надеяться-то я могу?
— Ну, хоть кто-то мыслит рационально! — довольно вздохнул дедок. — Хоть бы дружку своему объяснил, почему Малика вам не найти.
